Объяснение в ненависти - Анна и Петр Владимирские

Сколько красивых, ухоженных, объездивших весь мир бриллиантово-платиновых пациенток пели в ее кабинете эту арию — не счесть. Вера почти всегда знала финал этой арии. Либо частная клиника где-нибудь в дальнем или ближнем зарубежье. Либо долгое и безрезультатное лечение у тех бизнесменов от психотерапии, кто не обременен принципами. Короткие ремиссии. Кажущиеся улучшения. И постоянная чернота для самой себя, семьи и близких родственников.

Внутренний голос, очень похожий на энергичный голос Лиды Завьяловой, буквально вопил: «Верка! Ты идиотина. Ты даже не понимаешь, до какой степени ты — полная дура! Тебе предлагают работу «не бей лежачего психотерапевта», а ты нос воротишь! Да это просто деньги, валяющиеся на земле. Ты слушаешь богатеньких дамочек, они изливают тебе свою израненную душу, ты им сочувствуешь — и все! Ты в полном шоколаде!»

Лидусик! Я не хочу быть в шоколаде. Не хочу быть большим и терпеливым ухом или жилеткой для богатых, которые тоже плачут с утра до вечера. Я хочу лечить людей. Просто людей, независимо от количества денег в их кошельках.

«Ты — идеалистка! — не сдавался внутри нее голос Лиды. — Ты со своими идиотскими принципами прямо какой-то доктор Айболит! Только тот сидел под пальмой и ему было все до лампочки. Обезьянки приносили ему бананы и ананасы, а он за это ставил и ставил им градусники. А ты? Посмотри на себя! Кто принесет тебе не то что банан, а хоть корочку хлеба, если ты не заработаешь ее своим каторжным трудом?! Тебе выпадает редкий шанс получить что-то в этой жизни на шару. Не напрягаясь и не вытягивая из себя последние жилочки. Я, если хочешь знать, тоже не всегда играю как Марлен Дитрих! Очень часто работаю вполсилы, еще чаще — на одной технике! Да, дорогая моя, не хочу расплачиваться за сиюминутный успех своими печенкой и селезенкой! Может, мне тоже охота сыграть Настасью Филипповну. А я играю в идиотских антрепризных комедиях и снимаюсь в рекламе. Знаешь, сколько платят за рекламный тридцатисекундный ролик, где вообще можно все делать левой ногой? Столько же, сколько я получаю за год работы в театре, выходя каждый вечер на сцену! Надо быть полной идиоткой, чтоб отказываться от такого случая, какой тебе нашла Дашка!»

Нет, упрямо подумала Вера, нельзя. Ну совсем невозможно ей польстится на шаровые деньги. Это никогда не заканчивается ничем хорошим… И окончательно отбросила этот вариант.

Следующий вариант — клиника «Материнство и детство» под руководством Олега Семеновича Генкина. Вера улыбнулась. Да, «большой» начальник доктор Хагрид! Энергичен, как электростанция. Вот кто создал клинику по последнему слову техники! Комфортные палаты, современный диагностический центр, кабинеты консультантов как в какой-нибудь первоклассной клинике Европы. Отбирал специалистов так тщательно, как хороший ювелир — драгоценные камни в корону. Прекрасный вышколенный персонал. Даже нянечки в его клинике неслышимы и невидимы, как домашние эльфы в Хогвартсе. И работы у него для Веры будет много. Тяжелые токсикозы, отеки, проблемы с различными хроническими болячками — это значит: частые неврозы и психозы. Даже успешные роды дают повод для расстройств. Чего только не боятся первородки! Что не будет молока. Что ребеночек весит мало или, наоборот, много. Кто-то боится кормить грудью, чтобы не испортить фигуру. У кого-то молока столько, что можно открывать молочную кухню, и тогда опять беспокойство. Все эти вопросы могут вырасти в проблемы, если рядом нет компетентного и доброжелательного человека, способного все разъяснить и успокоить. Вера Алексеевна понимала, почему Генкин так обрадовался, узнав от Даши о сложностях в Вериной клинике.

Казалось бы, чего проще. Иди и работай. Но Вера ловила себя на том, что ей не хочется сужать собственную компетентность только до проблем беременных и родивших. Вот представьте себе травматолога, который лечит только правую ногу… Вере вовсе не хотелось становиться узким специалистом. Поэтому она перенеслась мыслями к третьей вакансии.

Корпорация «Энергия», возглавляемая Александром Николаевичем Рязанцевым, была одной из крупнейших компаний в стране. Она могла позволить себе создать частную клинику, где получали бы медицинскую помощь ее многочисленные сотрудники.

«А на фига тебе, Вера, становиться начальницей? — спросила она себя. — Кому вообще нужны женщины-боссы, вкалывающие по двенадцать-четырнадцать часов в сутки? Знающие ответы на все вопросы, как учителя начальной школы? Пит-бульской хваткой удерживающие свое драгоценное место начальницы? Пусть директор морга, только бы директор!» — Женщина грустно вздохнула.

У нее, Веры Алексеевны Лученко, доктора-психотерапевта, не было этой начальственной жилки. К тому же незаменим только специалист. Хороший слесарь, механик или замечательный музыкант, врач или любой другой профессионал, без кого нельзя обойтись. Начальник же — существо иного рода. Его миссия — не мешать специалисту. И совсем не важно, засиживается ли он допоздна, критикует ли нерадивых подчиненных или выписывает им премиальные, умеет ли, по Карнеги, запоминать имена-отчества коллег, их дни рождения. Лучший начальник тот, о существовании которого известно лишь, что он есть. Где-то. Его присутствие незаметно. Но при этом созданы условия для плодотворной работы.

А в корпорации «Энергия» у господина Рязанцева Вере предлагается место крупного медицинского менеджера, что означало: прощай, практика психотерапевта! И здравствуй, бизнес-леди! Неожиданный поворот… На несколько минут Веру приятно пощекотала мысль о возможности взять и переменить жизнь. Подняться не на одну, а на десять ступенек. Стремительно сделать карьеру, ракетой пробившись в незнакомый космос. Но она поняла, что ей вовсе не хочется быть директрисой медицинского центра всея корпорации «Энергия».

Вера закрыла глаза и попробовала вообразить себя начальницей. И почувствовала себя так неловко, что ей стало смешно. Окружающие явственно видят нимб успеха над ее головой. Коллеги, заботливо отобранные из разных государственных клиник, испытывают гамму чувств: от полного равнодушия, демонстрируя показное рвение и подобострастие перед бывшим психотерапевтом Лученко, до зависти, переходящей в скрытую неприязнь. Все знают, что еще вчера Вера Алексевна была рядовым психотерапевтом, трудилась в подведомственной строительному холдингу клинике, а сегодня она вдруг стала начальницей большого коллектива работников: от нянечек и медсестер до врачей-специалистов и профессоров-консультантов. Подчиненные начинают тихо ненавидеть главврачиху, подозревая, что основная функция начальства — ездить в загранкомандировки, жить в шикарных отелях, получать огромную зарплату и при этом ничем полезным не заниматься.

Нет, ничего подобного Вере не хотелось. У нее нет такого честолюбия, когда делают карьеру во что бы то ни стало. Однажды в детстве мама точно определила характер дочери, сравнив ее со старшим братом: «Вы похожи на двух птенцов в гнезде. Один без конца требует, чтобы его кормили. Беспрерывно пищит, так что кажется: если немедленно не накормить его, он умрет от голода. Это твой братец. А другой птенец сидит тихо, даже лишний раз клюва не раскроет, часто отдает крикуну свое: то червячка, то хлебушек, лишь бы братец не страдал». Чистая правда. Вере было неинтересно продираться к желанной цели, отпихивая других локтями. И если уж на то пошло, захоти она действительно сделать карьеру административного работника, то, с ее уникальными способностями, опытом и авторитетом, она давно стала бы руководителем. Но администрирование ее не привлекало. Она была «другой птенец». Тот, кто не пищит, есть не просит, не демонстрирует сильным мира сего своего рвения. Ей бы просто лечить людей. Делать свое дело, которое у нее хорошо получается. Отвоевывать у жизненного хаоса маленький кусочек гармонии.