Прыжок ласки - Джеймс Паттерсон

– Что ж, тем интереснее будет посмотреть, какие еще ту­зы мистер Халперн успел припрятать в своем рукаве.

В начале дневной сессии Халперн не спеша перечислил все заслуги Питтмана, и это для человека непосвященного звуча­ло впечатляюще. Сначала студент Джорджтаунского универ­ситета, затем продолжил образование на курсах юристов, прослужил двадцать четыре года в полиции, имеет медали за храбрость. О нем весьма положительно отзывались три раз­ных мэра города.

– Мистер Питтман, как бы вы описали достижения де­тектива Кросса в вашем отделе? – сразу же перешел к делу Халперн.

Я заерзал на стуле, нахмурился и сузил глаза. «Ну, вот, начинается!» – пронеслось у меня в голове.

– Детектив Кросс раскрыл не одно сложное дело, – бойко начал Питтман, но на этом положительная часть его речи и за­кончилась. В его словах я не услышал похвалы, но был благода­рен хотя бы за то, что он не стал с ходу набрасываться на меня.

Халперн сдержанно кивнул:

– Изменилось ли что-нибудь в поведении детектива Крос­са в последнее время, и как это сказалось на его работе?

Питтман мельком взглянул на меня и продолжал:

– Пропала женщина, с которой он встречался, во время их совместной поездки на Бермуды. С тех пор детектив Кросс стал рассеянным, вспыльчивым, одним словом, сам не свой.

Неожиданно мне захотелось вскочить с места и возразить ему. Ведь Питтман ничего не знал о наших отношениях с Кристиной.

– Мистер Питтман, скажите, не подозревался ли детек­тив Кросс по поводу исчезновения его подруги миссис Крис­тины Джонсон?

Питтман понимающе кивнул.

– Это стандартная полицейская процедура. Я уверен, что его подвергали допросу.

– Скажите, как именно изменилось его поведение на ра­боте после исчезновения подруги?

– У него пропала способность сосредотачиваться. Он стал прогуливать работу. У нас все это отмечено в журналах.

– Детективу Кроссу было рекомендовано обратиться за профессиональной помощью к врачам?

– Разумеется.

– Вы сами советовали ему немного подлечиться?

– Да. Мы работаем с ним уже много лет. Но сейчас он на­ходится в состоянии стресса.

– Это серьезный стресс? Можно так сказать?

– Конечно. И в последнее время ему не удается раскрыть ни одного дела.

Халперн снова понимающе закивал.

– За пару недель до убийства Хэмптон вы отстранили от работы нескольких его приятелей, не так ли?

Взгляд Питтмана стал мрачен.

– К сожалению, мне пришлось так поступить.

– За что же вы так наказали их?

– Детективы самостоятельно взялись расследовать убий­ства, которые не входили в компетенцию нашего отдела.

– Можно ли сказать, что они начали работать по своим собственным правилам, напоминая линчевателей из «коми­тета бдительности»?

Кэтрин Фитцгиббон поднялась и заявила свой протест, но судья Феско отклонил его.

– Ну, я даже не знаю, – пожал плечами Питтман. – «Линчеватели», пожалуй, уж слишком сильное слово. Но они действовали без надлежащего контроля. Кстати, это дело до сих пор находится на стадии расследования.

– Являлся ли детектив Кросс участником группы, кото­рая работала по своим собственным правилам в раскрытии убийств?

– Я не уверен в этом. Но я обсуждал с ним эту проблему. Мне показалось, что в то время его нельзя было отстранять от дел. Однако я предупредил его обо всех последствиях и отпус­тил. Может быть, мне не следовало этого делать.

– У меня больше нет вопросов.

«А больше и не надо», – подумал я.

Вечером после заседания суда Шефер чувствовал себя на высоте. Он буквально летал от счастья. Ему казалось, что еще немного – и он выиграет. Сейчас ему было одновременно и хорошо, и плохо. Джеффри припарковал машину в темном гараже под домом Бу. Большинство маньяков даже не подозревают о том, что творят безрассудные поступки, но Шефер сознавал это. «Виражи» в его поведении не появлялись ниоткуда, и он знал, что они продолжают становиться все круче, подводя его к критическому состоянию.

Сознавал он и то, насколько опасно было для него появляться в Фаррагуте. Но его влекло на место преступления, как и положено. А еще ему очень хотелось отправиться сегодня же на юго-восток, хотя это было бы чересчур рискованно. Охота пока что была для него под запретом. Но он уже успел продумать этот момент и запланировал на ближайшее время нечто другое.

Конечно, казалось весьма необычным, что обвиняемый в тяжком преступлении просто так разъезжает по городу. Но это также являлось условием его отказа от дипломатической неприкосновенности. У обвинения не оставалось другого выбора: если бы они не согласились предоставить ему некоторую свободу действий, то не могли бы даже попытаться посадить его в тюрьму.

Шефер зашел в лифт вместе с одним из жильцов, которого он неоднократно встречал здесь, и поехал на десятый этаж в квартиру Бу. Подойдя к заветной двери, он нажал кнопку звонка и принялся ждать. Очень скоро Шефер услышал шаги по паркету. Сейчас начнется первое действие сегодняшнего представления.

Он знал, что она внимательно разглядывает его в глазок, точно так же, как он изучал детектива Кросса тем самым вечером, когда Пэтси Хэмптон получила по заслугам. После этого Шефер еще пару раз виделся с Бу, но потом эти встречи прекратились.

Когда Джеффри решил порвать с ней отношения, Бу чуть было не сошла с ума. Она постоянно звонила ему то домой, то на работу, и без конца на мобильный телефон, когда Джеффри находился в машине. Наконец, он не выдержал и был вынужден сменить номер. Бу вызывала у него в памяти незабвенный эпизод из фильма «Роковое влечение» с участием Глен Клоуз.

Сейчас, стоя у двери, Шефер размышлял о том, сможет ли он теперь оказывать на Бу прежнее влияние. Она была совсем не глупой женщиной, и в этом заключались ее проблемы. Уж слишком много она думала. Большинство мужчин, особенно туповатые американцы, не любят сообразительных женщин, и это еще больше бесило ее.

Джеффри прислонился лицом к двери, ощутив щекой приятную прохладу обивки. Внимание, представление начинается. Действие первое.

– Я просто изнемогал без тебя, я так хотел встретиться поскорее, Бу! Ты не представляешь, что значит, жить и не видеть тебя. А знаешь, как мне было трудно вырваться? Одна ошибка, один промах, и они могут использовать это против меня. И вот тогда-то мне наступит конец. И что хуже всего, так это сознавать, что я абсолютно невиновен. И ты прекрасно знаешь это. Ведь в тот вечер мы с тобой беспрестанно болтали по телефону, пока я подъезжал сюда. И ты, конечно, понимаешь, что я просто не мог бы убить детектива. Элизабет? Бу? Ну, скажи мне хоть что-нибудь! Отругай меня, если хочешь. Дай выход своей злости… Доктор!..