Дилогия об изгоняющем дьявола - Уильям Питер Блэтти

повторил он и почувствовал, как сердце в надежде застучало еще быстрей.

— Naturlich[10],— злобно усмехнулся бес.— Mirabile dictu[11], не правда ли?

Сердце иезуита замерло, Не только немецкий, но и латынь! Да еще разговорная!

— Quod nomen mihi est? — быстро спросил Каррас, (Как меня зовут?)

— Каррас.

Священник возбужденно продолжал:

— Ubi sum? (Где я?)

— In cubiculo. (В комнате.)

— Et ubi est cubiculum? (А где комната?)

— In domo. (В доме.)

— Ubi est Burke Dennings? (Где Бэрк Дэннингс?)

— Mortuus. (Он умер.)

— Quomodo mortuus est? (Как он умер?)

— Inventus est capite reverso. (Его нашли со свернутой головой.)

— Quis occidit eum? (Кто его убил?)

— Риган.

— Quomodo еа occidit ileum? Due mihi exacte! (Как она убила его? Расскажи мне подробно!)

— Ну ладно, пока и этого вполне достаточно,— сказал бес, оскалившись.— Достаточно. И вообще хватит. Хотя, конечно, тебе и в голову не пришло, как я полагаю, что, пока ты задавал свои вопросы на латыни, ты в уме сам же проговаривал и ответы на латыни.— Он рассмеялся.— Разумеется, подсознательно. И что бы мы вообще делали без этого подсознания? Ты понимаешь, на что я намекаю, Кар-рас? Я совсем не умею говорить по-латыни. Я читаю твои мысли. Я просто нашел ответы в твоей голове.

Каррасу стало страшно. Уверенность его была поколеблена, постоянно мучили сомнения, глубоко засевшие в его мозгу.

Демон усмехнулся и продолжал:

— Да, я знал, что до тебя это дойдет, Каррас. За это ты мне и нравишься. За это я уважаю всех разумных людей.— Голова его откинулась, и он захохотал.

Мозг священника лихорадочно работал. Он пытался найти такой вопрос, на который можно было бы дать несколько ответов. «Но, может быть, я буду думать обо всех ответах? Ладно. Тогда можно задать вопрос, на который сам не знаешь ответа! А правильность его определить позже».

Он подождал, пока смех прекратится, и спросил:

— Quam profundus est imus Oceanus Indicus? (Какова глубина Индийского океана в самом глубоком месте?)

Глаза беса засветились.

— La plume de та tante[12],— злобно произнес он.

— Responde Latine[13].

— Bon jour! Bonne nuit![14]

— Quam...

Каррас не договорил. Глаза беса закатились, и появилось существо, бормочущее на неизвестном языке.

Каррас с нетерпением потребовал:

— Я хочу говорить с бесом!

Ответа не было. Только дыхание.

— Quis es tu? (Кто ты?) — резко спросил он. Голос его звучал раздраженно.

Молчание.

— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!

Существо начало икать.

— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!!!

Икота продолжалась с равномерными промежутками.

Каррас покачал головой. Затем подошел к стулу и сел на самый край. Сгорбившись, он принялся ждать...

Время шло. Каррас начал дремать. Вдруг он резко вскинул голову и посмотрел на Риган. Тишина, икота прекратилась.

Спит?

Он подошел к кровати и посмотрел на девочку. Глаза закрыты. Дыхание глубокое. Он нагнулся и нащупал пульс, потом тщательно осмотрел ее губы. Они были сухими и растрескавшимися. Каррас выпрямился, подождал еще немного, затем вышел из комнаты.

Он спустился в кухню в надежде найти Шарон. Шарон сидела за столом и ела суп. В руке у нее был бутерброд.

— Вам что-нибудь приготовить поесть, отец Каррас? — спросила она.— Вы, наверное, голодны.

— Спасибо, не надо. Я не хочу,— ответил Дэмьен и, взяв со стола блокнот Шарон, достал ручку.

— Ее мучила икота У вас есть компазин?

— Да, осталось еще немного.

Каррас писал что-то на листке и, не поднимая головы, сказал:

— Сегодня вечером поставьте половину 25-миллиграммовой свечки.

— Хорошо.

— У нее началось обезвоживание организма,— продолжал он.— Поэтому я перевожу ее на внутривенное питание. Первым делом позвоните в магазин медицинского оборудования и скажите, чтобы сюда доставили вот это.

Он протянул ей исписанный листок.

— Она спит, поэтому сейчас можно установить суета-генное питание.

— Хорошо,— кивнула Шарон.— Я все сделаю.

Выгребая ложкой остатки супа, она придвинула к себе листок и проглядела список.

Каррас молча наблюдал за ней.

— Вы ее учительница?

— Да.

— Не учили ли вы ее латыни?

Она удивилась:

— Нет.

— А немецкому?

— Только французскому. И довольно серьезно.

— Но ни немецкому, ни латыни?

— Да нет же!

— А Энгстромы, они между собой иногда говорят по-немецки?

— Конечно.

— Риган могла это слышать?

Шарон пожала плечами.

— Наверное.— Она встала и понесла тарелки в раковину.— Да, я даже уверена в этом.

— А вы сами никогда не изучали латынь?

— Никогда.

— Но могли бы отличить ее на слух?

— Да, конечно.

— Она никогда не разговаривала по-латыни в вашем присутствии?

— Риган?

— С тех пор, как заболела.

— Нет, никогда.

— А на каком-нибудь другом языке? — пытался дознаться Каррас.

Шарон закрутила кран и задумалась.

— Может быть, мне это показалось, но...

— Что?

— Ну, мне показалось...— Она нахмурилась.— Я готова поклясться, что она разговаривала по-русски.

Каррас внимательно посмотрел на нее.

— А вы сами говорите по-русски? — спросил священник. В горле у него пересохло.

Шарон пожала плечами.

— Чуть-чуть.— Она сложила кухонное полотенце.— Я изучала его в колледже, вот и все.

Каррас обмяк. «Она выбирала латинские слова из моей головы». Он сидел, опустив голову на руки и ничего не видя вокруг. Его терзали и сомнения, факты. «Телепатия часто встречается в состоянии сильного напряжения. Человек начинает говорить на языке, знакомом кому-нибудь из присутствующих... Что же делать? Надо немного отдохнуть. А потом еще раз попробовать... еще раз... еще раз... еще раз...» Он встал. Шарон, прислонившись к раковине и сложив руки, задумчиво наблюдала за ним.

— Я пойду к себе,— сказал Дэмьен. — Как только Риган проснется, позвоните мне.

— Хорошо, я позвоню.

— И насчет компазина,— напомнил он.— Не забудьте.

Она кивнула:

— Конечно не забуду. Я все сейчас сделаю.

Каррас пытался припомнить, не забыл ли он что-то еще сказать Шарон. Так всегда: когда надо сделать очень многое, обязательно о чем-то забываешь.

— Святой отец, что происходит? — спросила Шарон.— Что же это? Что случилось с Риган?

Он поднял свои поблекшие от горя и слез глаза.

— Я не знаю.

Затем повернулся и вышел из кухни.

Проходя через зал, Каррас услышал шаги. Кто-то торопливо догонял его.

— Отец Каррас!

Он оглянулся. Карл нес