День Совершенства - Айра Левин

Чип взглянул на Маттиолу, державшую его за руку. Она сжала ее и сочувственно посмотрела на него.

Он взглянул на Аши. Тот молча протягивал ему чашку кофе.

Он жестом остановил его и покачал головой.

— Нет, не надо кофе, я не хочу, — сказали.

Он сидел неподвижно, на лбу у него внезапно выступила испарина, он судорожно дернулся вперед, и его вырвало.

Чип лежал в постели, рядом с ним спала Маттиола. Хассан храпел по другую сторону занавески. Во рту стояла горечь, и Чип вспомнил, как его рвало. Христос и Вэнь! И притом на ковер — первый виденный им за полгода ковер!

Потом ему вспомнилось, что говорила та женщина, Джулия, и Карл — Аши.

Некоторое время он спокойно лежал, затем встал и на цыпочках прошел за занавеску, мимо спящих Ньюменов, к раковине. Попил воды и, поскольку ему не хотелось идти через вестибюль, он потихоньку помочился в раковину и тщательно ополоснул ее.

Вернувшись, он лег рядом с Маттиолой и натянул на себя одеяло. Он снова почувствовал, что пьянеет, голова болела, но он продолжал лежать на спине с закрытыми глазами, спокойно дыша, и немного погодя голова прошла, и он почувствовал себя лучше.

Лежа с закрытыми глазами, он размышлял.

Спустя примерно полчаса у Ньюмена зазвенел будильник. Маттиола пошевелилась. Он погладил ее по голове, и она села в постели.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Вроде бы ничего.

Вспыхнул свет. Слышно было, как, зевая, отхаркиваясь, вставал Хассан.

— Риа, поднимайся, — сказал он сипло. — Гиги? Пора вставать.

Чип, не шевелясь, лежал на спине, рукой касаясь щеки Маттиолы.

— Прости, дорогая, — сказал он. — Я позвоню ему сегодня и принесу свои извинения.

Она взяла его руку и прижалась к ней губами.

— Все равно когда-нибудь так случилось бы. Аши это понял.

— Я хочу попросить его помочь подыскать мне работу получше, — сказал Чип.

Маттиола посмотрела на него вопросительно.

— Все вышло из меня, — сказал он. — Вместе с блевотиной. Все ушло. Я намерен стать прилежным сталюгой-оптимистом. Я буду принимать и подлаживаться. У нас когда-нибудь будет квартира побольше, чем у Аши.

— Мне этого не надо, — сказала она. — Я была бы счастлива, будь у нас хотя бы две комнаты.

— Будут, — сказал он. — Через два года. Две комнаты через два года. Обещаю тебе.

Она улыбнулась.

Он продолжал:

— Я считаю, нам следовало бы подумать о переезде в Нью-Мадрид, где у нас теперь есть богатые друзья. Этот господин Ларе, он — директор школы, тебе это известно? Быть может, ты смогла бы там преподавать. И наш ребенок, когда подрастет, смог бы там учиться.

— Что я могла бы там преподавать?

— Что-нибудь, — сказал он. — Я не знаю. — Он опустил руку и погладил ей грудь. — Скажем, как сделать свою грудь красивой.

— Нам пора одеваться, — прервала она с улыбкой.

— Давай плюнем на завтрак, — сказал он, не давая ей подняться. Он перекатился к ней, и они стали целоваться.

— Маттиола, — позвала Риа. — Ну, как все там?

Маттиола освободила рот от его губ.

— Потом расскажу! — крикнула она.

Когда он шел по штреку шахты, ему вспомнился туннель, который вел к Уни, туннель Папы Яна для загрузки в подвалы банков памяти.

Он остановился.

По которому закатывали настоящие банки памяти. А наверху стояли просто бутафорские розовые и оранжевые коробки, которые были туда доставлены через храм и с помощью лифтов, и про которые все думали, что это и есть собственно Уни; все, включая и тех мужчин и женщин, отправившихся на бой с ним. А Уни, настоящий Уни, был спрятан несколькими этажами ниже и проникнуть к нему можно по туннелю, по туннелю Папы Яна из-за горы Маунт-Лав.

Он должен был сохраниться и доныне, вход в него закрыт, быть может, даже замурован бетоном, но он должен существовать и теперь, потому что никто не засыпает длинные туннели, тем более не станет этого делать настроенный на высшую эффективность компьютер. В особенности, если учесть, что внизу были заготовлены выемки для дополнительных банков памяти — Папа Ян так и сказал: «Туннель еще может когда-нибудь понадобиться».

И он там был. Позади горы Маунт-Лав.

Подземный ход к Уни.

При наличии точных карт и планов кто-нибудь, кто бы знал, что делать, возможно, смог бы точно определить местонахождение входа в туннель, по крайней мере приблизительно.

— Эй, ты там! Шевелись давай! — крикнул кто-то.

Он быстро пошел вперед, продолжая думать и думать об этом.

Он там существовал. Туннель.

Если это касается денег, то мой ответ — «нет», — сказала Джулия Костанца, энергично шагая мимо стучащих ткацких станков и работниц-иммигранток, провожавших ее любопытными взглядами. — Если по поводу работы, — сказала она, — я смогла бы, возможно, помочь вам.

Шедший рядом Чип сказал:

— Аши уже устроил меня на работу.

— Тогда, значит, это деньги, — сказала она.

— Сначала информация, — сказал Чип, — потом, возможно, и деньги. — Он толчком распахнул перед нею дверь.

— Почему бы вам не обратиться в СЭ? Для того они и существуют. Что за информация? О чем? — Она взглянула на него, поднимаясь вместе с ним по винтовой лестнице, заходившей ходуном под их тяжестью.

Чип сказал:

— Мы не могли бы где-нибудь присесть на пять минут?

— Если я сяду, — сказала Джулия, — завтра половина острова будет ходить голой. Вам это, быть может, и подходит, но не мне. Итак, что за информация?

Он подавил свое недовольство. Глядя на ее птичий профиль, он сказал:

— Те два налета на Уни, о которых вы…

— Нет, — сказала Джулия и остановилась, глядя на него в упор и держась одной рукой за центральный столб лестницы. — Если речь пойдет об этом, то я, действительно, не стану слушать, — продолжала она. — Я почувствовала это с первой минуты вашего появления в гостиной — от вас исходило недовольство всем. Нет, меня больше не интересуют никакие планы и заговоры. Ступайте поговорите с кем-нибудь еще. — Она стала подниматься дальше.

Он быстро нагнал ее.

— А они не пытались организовать нападение через туннель? — спросил он. — Скажите мне только — пытались ли они пройти через туннель за горой Маунт-Лав?

Джулия распахнула дверь на верхней площадке лестницы; он придержал створку и последовал за ней на просторный чердак, где лежали какие-то детали от машин. Шумно захлопали крыльями птицы и вылетели через дыры в островерхой крыше.