Красная книга начал. Разрыв - Дмитрий Владимирович Иванов

Девчонка оказалась не только любознательна, но и весьма дотошна. За половину дня, пока Сатхи обрабатывал ее раны и пытался приготовить на углях кролика, она выжала его чуть ли не досуха. И казалось, чем больше он ей рассказывает, тем больше у нее вопросов. Тем не менее жнец отвечал подробно и честно, следуя духу заключенного между ними договора. Жаль только, что все эти разговоры нисколько не приближали его к цели и не вносили ясности.

Неумерший оказался на диво силен. Если бы не сродство, которое жнец почуял в твари с водянистым взором, он бы не стал связываться с отродьем шингов. Тем паче что это не его область действия. Тут скорее должна была сработать функция Фаары, но обращаться к ней за помощью не хотелось. Да и помощь эта могла выйти боком впоследствии.

Абсолютный оборотень, древняя богиня, превратившаяся в исчадие ночных кошмаров, накрепко связала узами сердце жнеца. Но как не имеющая своей души и воли, она же и вызывала неудержимые приступы агрессии. Смогли бы они работать вместе? И стоит ли проверять?

Отвлекшись от мрачных мыслей, Сатхи вернулся к мыслям о твари. Несмотря ни на что, он не мог ненавидеть неумершего. Брезгливая жалость – вот какие чувства тот вызывал в нем. Соприкоснувшись в противостоянии, жнец ощутил его еще не разрушенную душу. Ихор шингов начал свое черное дело, но еще не выжег остатки человечности, еще не связал душу человека, которым когда-то был неумерший, с миром шингов настолько, чтобы его невозможно было спасти. Тем не менее он был слишком силен. Если бы не пожар, так внезапно разгоревшийся в борделе, если бы не неожиданная уязвимость ихора перед огнем…

Жнец знал, что ему повезло. Когда тварь сбежала, он уже был истощен настолько, что дальнейшая схватка могла бы привести его к новому возрождению.

Несмотря ни на что, Сатхи не любил умирать. Этот короткий миг длиной в вечность, в пустоте и в страданиях, а в итоге новый виток. С каждым возрождением жнец, казалось, терял что-то от того, далекого уже человека, которым сам являлся. Человека, которого еще не подчинила функция, который был волен в своей жизни и смерти.

За длинными разговорами пришла ночь. Жнец умудрился напоить девчонку бульоном, и та ненадолго забылась.

К сожалению, приняв функцию, Сатхи все менее и менее оставался способен к целительству. Да и истощение не позволяло применить магию. Это может стать проблемой, но не сегодня. Девушка переживет эту ночь. Мучаясь от боли, просыпаясь от кошмаров и содрогаясь в судорогах от жара и страха, но переживет. Если повезет, за эту ночь жнец накопит довольно сил, чтобы завтра вечером попробовать исцеление. Если повезет.

Новый день принес прохладу. Жнец закрыл на ночь окно широкой деревянной ставней, проверил состояние девушки и отправился на охоту. Он не был лесным жителем или заядлым охотником ни раньше, ни сейчас. Его интересы всегда лежали далеко от полей, лесов, рек. Он не знал, что ручей, рядом с которым стоит дом, богат рыбой, которую жнец вполне способен ловить голыми руками. Он не собирал ягод, да и не знал особенно лесных растений, могущих утолить голод.

Конечно, ему были известны лечебные свойства некоторых трав, но и в его прошлой жизни это было лишь подспорьем к его недюжинному таланту. И найти их было проще на рынке, чем в лесу или поле.

Поэтому он просто шел вдоль ручья, высматривая доступные ему следы или пометы животных. Надеясь найти тропку, ведущую к водопою, он мягко скользил, не тревожа палой листвы и не распугивая лесных птах. Сегодня он уже мог двигаться невесомо и бесшумно.

Скоро проснется девушка, и ему нужно было решить, отправляться ли за припасами на следующий день в деревню, или ждать, надеясь, что раны ее не заведут в могилу.

Наконец, удача повернулась к Сатхи лицом: метнувшись мимо тонких ивовых стволов, извернувшись в последний миг, он сграбастал в охапку жирного по осени кролика. Ловко перекинул, перехватывая за задние лапы, размозжил ему голову о ближайший ствол, прервав на середине тонкий жалобный писк предчувствовавшего свою гибель зверька.

Достав из поясного кошеля кусок бечевы, подвесил тут же тушку за задние лапы; преобразовав функцию в небольшой шкуродер, надрезал кожу у лап, отсек хвост, ловко, чулком, стянул шкурку. Вспоров тушке брюхо и вывалив кишки на землю, Сатхи аккуратно вырезал желчный пузырь, после чего закончил свежевать добычу и, скинув потроха в реку, отправился обратно.

Девушка уже пришла в себя, и, напоив ее свежей водой, жнец приготовился к новой порции вопросов.

Вчера, разговорившись с Карой, Сатхи был даже рад пообщаться с живым человеком, но оказалось, что общение ему было необходимо весьма в ограниченных дозах. И все равно жнец, не давая проснувшемуся раздражению вырваться наружу, терпеливо отвечал, рассказывал, спрашивал сам. Конечно, ему удалось разговорить неопытную девушку, вызнав подробности ее жизни.

Первоначально жнец содрогнулся от того, с какой жестокой циничностью Старик готовил ее к самостоятельной жизни.

Создав из молодой и красивой девушки безжалостного убийцу, у которого просто отсутствует любой моральный запрет на отнятие жизни, он плюнул в лицо всему, во что верил сам жнец. Потому Сатхи говорил, рассказывал, отвечал до тех пор, пока не пересохло горло, и потом снова и снова, удовлетворяя воистину бескрайнее любопытство девушки.

В этих забытых делах и заботах, убаюканный непрекращающимся диалогом, жнец слишком поздно услышал новый ритм. Не почувствовал, как подкрался неведомый соглядатай, не услышал шороха листвы под подошвами сапог, не ощутил внимательного взгляда.

Сформировав функцию в правой руке, он знаком показал девчонке, чтобы она продолжала говорить. Задав вопрос для отвлечения внимания, окутал себя функцией, долженствующей сделать его менее заметным, и, взвинтив скорость, выскользнул в открытую дверь. Добежав до первого дерева, Сатхи слился с корой, прислушиваясь, не изменился ли ритм дыхания и сердцебиения наблюдателя. Удостоверившись, что все в порядке, он потихоньку двинулся в чащу, чтобы заложить круг и зайти к шпиону сзади.

Только теперь он вспомнил, что вел себя слишком беспечно с момента бегства из города.

Легко обманув приворотную стражу, он на остатках последних сил сделал рывок по дороге и, углубившись в лес на достаточное расстояние, свернул к этому домику. Когда-то он был знаком с хозяином и частенько наведывался к тому в гости поговорить о жизни, отвлечься, развеяться, но всегда пользовался иным путем. Сначала достаточно широкой и удобной тропкой, а потом вдоль русла ручья, от самого устья, где ручеек, набравшись сил, врывался притоком в Синташту.

На этот раз он не мог себе позволить такой роскоши и шел напролом, лишь смутно выдерживая направление. Один раз пришлось остановиться, перевязать бредившую девицу, зашить ей рану в боку и подкрепиться. На самом деле жнец считал чудом, что ему удалось выйти почти к кушне, как называл свой охотничий домик почивший хозяин.