Темные ущелья - Ричард Морган

– Но зеркальная копия его «я» сохранилась – она внутри меча. – И Стратег опять замолчал, словно колеблясь. По крайней мере, Драконьей Погибели его молчание показалось раздосадованным. – Среди кириатов и людей были те, кто считал, что это означает, будто бы однажды Подменыша можно будет вернуть к жизни.

Эгар и Арчет переглянулись.

– Ой.

– Вот именно, ой, – неожиданно согласился Стратег. – Эту проблему можно было решить, но, как я уже объяснил, кир-Арчет, твой отец не пожелал такого решения.

– Мой отец, – с нажимом и с горечью произнесла Арчет, – не оставил бы этот мир, бросив работу по его освобождению недоделанной. О каких решениях ты говоришь?

– Чтобы Корморион вернулся, ему потребуется новый человеческий носитель – новое тело для его души. Если уж на то пошло, для возвращения самих олдрейнов потребуется кое-какое человеческое сотрудничество. Судя по деталям, которые нам удалось почерпнуть из мифов и легенд обеих рас, именно человеческое колдовство впервые призвало олдрейнов в этот мир. И какую бы форму ни приняли эти первоначальные отношения, к тому времени, когда кириаты прибыли сюда, господство олдрейнов полностью зависело от вассальной поддержки человеческих правителей. Их просто было не так много, по сравнению с численностью человеческого населения. Их легко можно было бы одолеть, если бы люди воспринимали их как врагов и действовали против них совместно. Но люди этого не сделали. На самом деле было заметно, сколь многие из людей рьяно жаждали их присутствия, нарушения естественного порядка – их магии, если можно ее так назвать. Многие явно предпочитали ее науке, которую принесли кириаты, и даже те, кто был иного мнения, часто не понимали, в чем разница.

Эгар хмыкнул.

– Тоже мне, новость.

– То есть ты… хочешь сказать, что человечество не хотело, чтобы его освобождали?

– Ты глубоко увязла в их делах, дочь кир-Флараднама. – Трудно было сказать наверняка, но Стратег, похоже, забавлялся. – Мыслишь, как они, отказалась от всякой рациональности. Как думаешь, отец гордился бы тобой? Вот ты стоишь, приписывая волю и намерение абстракциям. Человечество уже тогда было расой, насчитывающей многие десятки миллионов человек. Неужели ты действительно веришь, что у такого количества может быть единое, неделимое желание или цель?

– Но Индират М’нал…

– Индират М’нал был написан через семь столетий после описываемых в нем событий. Это был документ, призванный рационализировать то, что случилось раньше, и оправдать новую миссию кириатов. Не надо требовать от него слишком большой точности.

– Но если люди были довольны правлением олдрейнов…

– Некоторые были, некоторые нет. Большинство с ним смирилось, как с погодой и формами рельефа – приняло как неизменные жизненные факты. Но недовольных и мечтателей, к счастью, для наших целей хватило.

– Наших целей? Нашей целью было избавить мир от демонического врага. Освободить человечество от их ига. – Теперь она почти кричала – кричала, обращаясь к бесстрастному потолку. – Это мне отец сказал!

– Возможно, к тому моменту он и сам в это поверил. – В голосе демона, насколько мог судить Эгар, не было иронии. – Конечно, он упорно трудился, чтобы уничтожить или сделать неясными подлинные записи о тех временах и о том, что тогда творилось. Но суровая правда такова, дочь кир-Флараднама, что в первые годы после Прибытия целью кириатов было выжить. Ни больше ни меньше. Их было немного, они застряли в мире, который изо всех сил пытались понять, – в мире, как будто не полностью подчиняющемся законам физики, универсальным с точки зрения кириатов, – и они столкнулись с доминирующей цивилизацией, желающей, чтобы чужаки ушли. Что еще им оставалось делать, как не затеять войну?

Драконья Погибель наблюдал, как Арчет барахтается в поисках опоры, какого-нибудь довода, который можно было бы швырнуть в потолок, откуда доносился бесстрастный голос. Она тонула, как будто ее только что снова выбросило с палубы «Владыки соленого ветра».

Он демонстративно откашлялся.

– Не могу не напомнить, – пророкотал он, – что мы говорили о твоем решении проблемы с возвращением олдрейнов.

– Да. Мы говорили об этом.

– И каким же оно было? Твое решение?

– Мне показалось, что я достаточно ясно выразился, Драконья Погибель. Отношения между олдрейнами и людьми были крепкими, симбиотическими. Без…

– Сими… какими?

– Он хочет сказать, они зависели друг от друга, – с болезненным видом произнесла Арчет. – И теперь я вижу, чего мой отец не позволил бы тебе сделать.

– Да, теперь ты, кажется, все поняла. – Стратег замолчал, а потом вдруг прибавил, словно до него только что дошло: – Хочешь, я объясню это твоему другу?

– Было бы здорово, – проворчал Эгар.

– Ладно. Без людей, Драконья Погибель, у олдрейнов не было бы никакой надежды выстоять против нас – и они, наверное, даже не подумали бы о возвращении. Изничтожение человеческой расы было очевидной мерой предосторожности.

– Изничтожение? – Не то чтобы он не слышал этого слова раньше – достаточно долго прослужив на имперских границах, его можно было не только услышать, но и увидеть воочию. Но там речь шла о деревнях, горных племенах, изредка – о крупных городах, которые не желали договариваться. Но это, это же… – Всех до единого?!

– В то время их оставалось всего сорок семь миллионов, – скромно ответил Стратег. – Это было бы очень просто.

– Знаешь, на самом деле я не убивал твоего друга Венжа.

– Иди на хуй, сраный лживый пидор.

Рингил сделал страдальческое лицо.

– Говорит тот, кто сказал мне, что я единственный пленник на этом корабле.

Он повернулся влево и вправо в своем кресле, с тщательно продуманной иронией указывая на мрачных имперских морпехов, стоявших по бокам от него. Они лишь недавно избавились от кандалов, и на их лицах все еще оставались следы грубого обращения со стороны людей Клитрена. Они стояли, вытянувшись по стойке «смирно», и в свете факелов выглядели статуями, однако на сидящего по другую сторону стола хинерионца смотрели как на еду.

Им – как и самому Клитрену, – вероятно, казалось, что они имеют довольно хорошее представление о том, что случится дальше.

Рингил чувствовал себя слишком уставшим и раздраженным, чтобы сожалеть о том, что придется их разочаровать.

Про морпехов Рингил узнал лишь благодаря удачному стечению обстоятельств. Оказалось, их привели на борт в цепях и заперли в трюме в начале дня, задолго до того, как его самого доставили на пристань на носилках, под бдительным оком Клитрена. Нойал Ракан этого не видел, он все еще прятался где-то в верхних окраинах Орнли, ожидая наступления ночи. И он не говорил по-наомски, так что не мог понять ничего из подслушанных разговоров, даже когда пробрался на борт, чтобы спасти Гила. У него не было никаких причин подозревать, что на корабле могут оказаться и другие имперцы.