Огонь по тарелкам! - Алексей Лютый

— Гениально, шеф! Позвольте увековечить этот великолепный тактический план для потомков, — восхитился Пацук. — А что прикажете делать нам, если, пока мы шляемся по вражеской базе, они сюда прилетят и наше транспортное средство уничтожат?

— Другое угоним, — вместо подполковника ответил есаулу Шныгин. — Шеф прав. У нас действительно нет времени… Пилот, выгоняй наружу этот марсоход хренов!

— Я не понял! — раздался в наушниках возмущенный голос летчика. — Если вы на моих судах летаете, это еще не значит, что я к вам извозчиком устроился…

— Можешь оставаться, — равнодушно перебил его старшина. — Но если пришельцы наш корабль обнаружат, спасать тебя будет некому. Поджаришься вместе со своим судном и станешь типа большой булки с маленькой сосиской.

Пилот неразборчиво выругался, но бросился из кабины управления в трюм. А бойцы, поджидая его, заняли круговую оборону. Кедман, старшина, Микола и Ганс держали периметр, а Сара не сводила глаз с неба, где далеко на западе все еще расцветали сиреневые сполохи. А в окрестностях все было тихо, и, несмотря на то что пилот возился с марсоходом непозволительно долго, пришельцы в районе посадки корабля землян так и не появились.

Наконец, наземное — или намарсное? — средство передвижения выползло из брюха «тарелки» на свет божий. То бишь солнечный. Марсоходом оказалась переоборудованная БМП. Дизельный двигатель «бэхи» был заменен на электрический, на крыше установлены солнечные батареи, а броню сами «икс-ассенизаторы» обтянули инопластиком. Орудие в башне тоже заменили на спаренный лазерный лучемет, но в целом черты БМП были вполне узнаваемы. Пилот, продолжая бормотать ругательства себе под нос, остановил марсоход в десятке метров от «тарелки», и бойцы спешно загрузились внутрь, не забывая прикрывать друг друга. Последним в чрево модифицированной «бэхи» забрался Шныгин и плюхнулся на командирское место.

— Ганс, не забывай за небом присматривать, — напомнил Сергей ефрейтору и повернулся к пилоту. — Что ждешь? Поехали!

— Рукой еще махни, — буркнул летчик-водитель, не к месту вспомнив Гагарина, и тут же заорал: — Куда? Куда вас везти, твою мать?..

— А что, разве моя мама такси вызвала? — неожиданно раздался в наушниках голос диспетчера с аэродрома бункера. Пилот взвыл.

— Товарищ подполковник, заткните этого скота, или я за себя не ручаюсь! — заорал он в эфир открытым текстом.

— Я за тебя ручаюсь, — серьезным голосом проговорил Кедман, ободряюще хлопнув пилота по плечу, чем вызвал новый взрыв хохота.

На этот раз Раимов не попытался немедленно оборвать развеселившихся бойцов. В эфире несколько минут царила полная тишина, изредка прерываемая чьим-то сопением. Затем в наушниках спецназовцев раздался сдавленный писк, негромкий хрип и звук падения на пол неразделанной мясной туши. И только после этого бойцы услышали голос своего командира.

— Все. Эфир засорять больше никто не будет, — ободряюще проговорил он и поперхнулся. — Какого шайтана, мать вашу в дзен-буддизм, вы все еще торчите на месте?!

— Курс норд-вест-вест! — тут же скомандовал пилоту очнувшийся от спячки Шныгин. — Короче, держи вон на ту расщелину. Потом сориентируемся.

Брезгливо посмотрев на рычаги управления БМП, пилот потянул их на себя так, словно собирались поднимать в воздух самолет с палубы авианосца. БМП летать почему-то не хотела, но с места рванулась лихо. Ну а поскольку летчик сейчас был не в кабине самолета и не посчитал нужным уведомить бойцов о том, что неплохо бы пристегнуть ремни, то Кедман, Сара и Пацук, сидевшие вдоль бортов, ругаясь, повалились на дно машины. Причем ассортимент выражений, направленных в адрес пилота после этого падения, можно было смело занести в книгу рекордов Гиннесса под девизом: «Много слов плохих и разных!»

Впрочем, летчик о себе был более высокого мнения, чем пассажиры ведомой им БМП. С ненавистью сжимая рычаги управления, пилот проклинал обстоятельства, заставившие ползать его, рожденного летать. И если в воздухе он старался доставить пассажирам максимум удобств, то на поверхности Красной планеты об этой мелочи абсолютно не заботился.

Машину так трясло и болтало, что будь у кого-нибудь из «икс-ассенизаторов» с собой молоко, оно задолго до конца поездки превратилось бы в отличное масло.

Конечно, нельзя сказать, что переоборудованная БМП неслась по поверхности Марса, как птица… Хотя именно, как пешая птица, она и неслась, неуклюже ковыляя и переваливаясь из воронки в воронку. Марсоходу явно не хватало крыльев, о чем подумали все без исключения. А Шныгин даже на минуту раскаялся в том, что пожалел пилота и взял его с собой. Впрочем, эти мысли были недостойны десантника, и старшина прогнал их прочь. Тем более что Зибцих, жутко клацая зубами, оповестил всех:

— Вижу какой-то шпиль на горизонте! По-моему, это база пришельцев.

— Да нет, это Эйфелева башня! — не менее виртуозно клацая зубами, завопил в ответ Пацук. — Мы же не на Марсе. Мы в Париже!

— А чего орешь-то? — поинтересовался у есаула Шныгин.

— А потому, что не знаю, как там у тебя, но у меня уже гоголь-моголь вместо кое-каких частей тела образовался! — рявкнул есаул. — Честное слово, вернемся до хаты, первым делом пилоту морду набью за такую езду.

— А я тут при чем?! Асфальта же нету. — Запас адреналина у летчика иссяк, и он вдруг вспомнил, что уже давал себе слово не злить безбашенных спецназовцев. — Я и так стараюсь вести танк помягче.

— Сам ты танк, крыса крылатая, — сделал поправки в родословной пилота есаул, но дальше развивать свою мысль не стал. Все-таки поругаться друг с другом они смогут всегда, а вот выжить вместе им нужно было немедленно.

Летчик, только что переквалифицировавшийся в механика-водителя БМП, тоже внес в свое поведение коррективы и повел машину аккуратнее. В результате чего, впрочем, общие ощущения от поездки у бойцов практически не изменились. Несколько минут марсоход несся по красно-коричневой пустыне, оставляя за собой огромный шлейф пыли, видимый, наверное, даже с Земли, а затем старшина приказал пилоту остановить машину.

— Енот, сориентируйся на местности, — попросил Шныгин ефрейтора.

— Думаю, до склада сельдерея километров пять. Может, чуть меньше. Тут горизонт какой-то необычный, — после минутного молчания доложил немец. — Кроме этого шпиля, на поверхности больше ничего не видно. Хотя рядом с ним есть точно такая же будка, как на Лу… в общем, как на прошлом складе.

— Выгружаемся, — скомандовал старшина. — Ты, Буревестник, — обратился он к пилоту. — Найди у склона разлома какое-нибудь укрытие для нашего рефрижератора. Только далеко отсюда не уезжай. Увидишь, что мы возвращаемся, запусти красную ракету, чтобы мы знали, где тебя искать, еври бади. Все. Ни пуха!..

— Пошли к черту, — буркнул пилот. — Хотя, по-моему, именно туда вы и идете.

Конечно, примчаться во вражеский лагерь на лихом скакуне было бы куда эффектнее, чем доползти туда на брюхе, но уж слишком заметный след оставлял за собой марсианский скакун «икс-ассенизаторов». Сиреневые вспышки в небе над Красной планетой погасли уже минут пять назад, и Шныгин совершенно справедливо опасался, что теперь уцелевшие роботы-патрульные инопланетян переключат свое внимание на поверхность планеты, отыскивая пропавший космический корабль. Привлекать их внимание столбом пыли, встающим за движущимся марсоходом, было бы крайне неразумно. Правильнее было бы дать врагу спокойно найти неподвижную «тарелку», а самим в это время незамеченными пробраться на базу. Что, собственно говоря, «икс-ассенизаторы» и сделали.