Выход из мрака - Беверли Бартон

— Кажется, семейство Грэхемов не может обходиться без скандалов. Как-никак мистер Джон имел репутацию бабника и кутилы. И ты, моя милая, известна как первоклассная потаскуха.

— Осмелел от выпивки, — насмешливо сказала Эдит мужу. — Но предупреждаю, думай, что говоришь.

Джеймс допил остатки виски из стакана, потом прошел по комнате, налил себе еще. И, пренебрегая предупреждением Эдит, продолжал высказывать суждения о семействе Грэхемов:

— Разумеется, ты всячески старалась держать в тайне свои… шалости. Кое-кто может заподозрить, что у тебя есть тяга к молодым мужчинам, особенно после того, как ты вышла замуж за меня, но они не знают всей правды — так ведь, — что ты много лет трахалась с парнями, годящимися тебе в сыновья.

— Заткнись, черт возьми! Бадди устремился к Джеймсу.

— Перестаньте. Оба. — Эдит встала, спина ее была совершенно прямой, голова властно вздернута. — Устраивать драки среди своих глупо.

— Господи, Бадди, ты воспринял мои слова как личное оскорбление. Уж не трахаешь ли, случайно, мою жену, а?

— Ты пьян, Джеймс, — сказал Бадди. — Лучше замолчи, пока я не надавал тебе пинков.

Джеймс находил создавшееся положение смехотворным. Но и вся его жизнь походила на бурлеск. Иногда он чувствовал себя как в сумасшедшем доме. Уже много лет ему хотелось удрать, уехать с Арлин, пока он не поддался безумию, царящему в этих стенах.

— Стало быть, так оно и есть, — сказал Джеймс. — Не можешь трахать Мэри Марту, поэтому довольствуешься ее матерью.

Бадди что есть силы ударил Джеймса кулаком по лицу. Джеймс отлетел к стене. Пока он сползал по дубовым панелям, ему казалось, что Эдит ругается.

— Особого вреда я ему не причинил, — сказал Бадди. — Но если он скажет еще что-то о Мэри Марте — убью.

Джеймс утер рот и ощутил что-то липкое. Кровь. У него рассечена губа. И на челюсти, видимо, будет большой синяк. Черт. Бадди хоть не вышел ростом, но правый сбоку у него жуткий.

— Тебе плохо, Джеймс? — спросила Эдит.

— Ничего. — Опираясь ладонями о стену сзади, Джеймс поднялся. — Я, кажется, ляпнул что-то не то, да? Извиняюсь. Просто пьяный треп.

«Уходи отсюда, — мысленно сказал он себе. — Уйди из этой комнаты, пока снова не разболтался и Бадди не вышиб тебе мозги». У начальника полиции был вспыльчивый характер. А когда дело касалось Мэри Марты, он становился совершенно безрассудным.

— Пойду на кухню, приложу льда, — сказал Джеймс. — Вы меня извините, не так ли?

Бадди злобно сверкнул на него глазами. Эдит молча кивнула. Джеймс облегченно вздохнул и поплелся на кухню. Пока он рылся в холодильнике, ища кубики льда, зазвонил его собственный телефон. С минуту Джеймс собирался не отвечать, могло статься, что это звонит Пенни, хотела узнать, почему он не вышел на работу. Или она уже интересовалась этим? Он не помнил. Определенно выпил лишнего.

Достав телефон из кармана рубашки, Джеймс раскрыл его и поднес к уху.

— Мэр Уэйр слушает.

— Джеймс?

— Арлин? — Он произнес ее имя шепотом.

— Я слышала, Джонни Мак ранен. Это правда?

— Да, правда. Вчера ночью кто-то стрелял в него через кухонное окно в доме Лейн. Но этот тип жив, и я все в том же скверном положении, может быть, даже еще в худшем.

— Ой, Джеймс, ты… ты не стрелял в него, правда?

Лейн лежала на кровати, прислушиваясь к тому, как дождь барабанит по крыше и мерно стекает на землю. Небо за окнами было серым, хмурым. Погода стояла по-сентябрьски жаркой и влажной, как бывает только на Юге. Лишающей человека сил, вгоняющей в сон. Лейн собиралась вздремнуть, пока Уилл в школе, а Лилли Мэй в бакалейной лавке. Куинн три дня назад улетел в Даллас по неотложному делу, и до конца недели его не ждали обратно. Поэтому Лейн и Джонни Мак были в доме одни.

Ночью Лейн плохо спала, металась и ворочалась, думая о предстоящем судебном процессе. Оставалось меньше двух недель. А к обнаружению настоящего убийцы Кента они были не ближе, чем полицейские к аресту подозреваемого в попытке убить Джонни Мака. Из слов Бадди Лоулера следовало, что стрелявший вполне мог быть призраком, так как не оставил никаких следов. Не было никаких улик, кроме пуль, извлеченных из тела Джонни Мака. Пули тридцатого калибра весом по сто восемьдесят граммов каждая, согласно баллистической экспертизе, были выпущены из «Ремингтона-700» со скользящим затвором. Излюбленного оружия алабамских охотников на оленей. Томас Бедлоу заметил, что стрелок, видимо, был опытным, раз так быстро произвел два выстрела. А в городе половина мужчин были заядлыми охотниками, что не особенно сужало сферу поисков.

В течение двух недель после возвращения из больницы Лейн окружала Джонни Мака нежной, любовной заботой, Лилли Мэй баловала его, как ребенка. Но стараться угодить человеку, привыкшему к деятельной жизни и внезапно обреченному на бездеятельность, было все равно, что пытаться приручить дикого зверя. Джонни Мак недовольно ворчал, жаловался, зачастую даже рычал от ярости. Лейн понимала, что в значительной мере он расстраивается из-за нее — потому что не добился своей цели, не избавил ее от предстоящего суда за убийство, которого она не совершала.

Разумеется, все были обеспокоены из-за Уилла, озабочены его решимостью вспомнить все, что произошло в день гибели Кента. Пока Джонни Мак был в больнице, мальчик прошел три сеанса гипноза, но все три попытки не смогли помочь ему восстановить эти события в памяти. Доктор Эйджи предложила устроить перерыв. Сказала, что Уилл слишком уж напрягается. Лейн понимала почему. Сын не только стремился спасти ее, но и считал, что если вспомнит, кто прятался в кустах в день смерти Кента, они найдут не только его убийцу, но и человека, стрелявшего в Джонни Мака.

Нет худа без добра — Уилл стал проводить больше времени с раненым отцом, и с каждым днем они все теснее сближались. Лишь накануне, проходя мимо комнаты Джонни Мака, где отец с сыном играли в шахматы, Лейн услышала, как Уилл сказал: «Я рад, что мой отец ты, а не Кент». Пошла прямиком в ванную и расплакалась.

В довершение всего сексуальное влечение между ней и Джонни Маком нисколько не ослабло из-за того, что он еще не поправился после операции. Она полагала, что ее настроение улучшилось бы, если бы он смог высвободить часть накопленной энергии. Знала наверняка, что если бы занялась с ним любовью и заснула в его объятиях, то наконец получила бы отдых, в котором очень нуждалась.

— Сейчас самое время, — пробормотала Лейн себе, соскочив с кровати и роясь в чулане в поисках подходящей одежды. Что надеть женщине для соблазна? Ага! Вот то, что нужно, — легкий халат из шелка золотистого цвета. Она купила его случайно — понравились цвет и мягкость ткани. Но ни разу не надевала. Не было подходящего повода. И вот он появился.

Лейн торопливо сняла хлопчатобумажные брюки и блузку, потом белье и влезла в халат. Туго подпоясавшись, вышла из комнаты и пошла по коридору. Хотя Джонни Мак был в состоянии подниматься, врач настаивал, чтобы он побольше лежал, поэтому по утрам он зачастую оставался в своей комнате часов до десяти, а то и дольше. Лейн открыла дверь и заглянула в комнату. Ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак. В пробивающихся сквозь щели тонких лучах света плавали пылинки.