Пепел победы - Дэвид Марк Вебер

Эта выжидательная позиция оправдала себя, хотя, возможно, не совсем так, как ожидали руководители комиссии. Начав разработку положения о первых планетарных выборах, еще когда хевы захватили Хонор Харрингтон в плен, временная администрация продолжала дискуссию по этому вопросу и после ее воскрешения из мертвых. Никого в Альянсе непрекращающиеся споры не удивляли.

Но что по-настоящему поразило наблюдателей, уже привыкших к шумным и зачастую перераставшим и потасовки спорам сан-мартинцев по всякому поводу и без повода, так это практически мгновенное прекращение балагана после возвращения с Цербера Хесуса Рамиреса.

Заранее такого эффекта не мог предвидеть никто, включая и самого Рамиреса. В некотором смысле на Сан-Мартине заявление хевов о казни Харрингтон вызвало еще большее негодование, чем на Мантикоре, — возможно, думала Елизавета, по той причине, что тамошние жители на собственном опыте знали прелести БГБ. Как бы то ни было, появление Елисейского флота в системе Тревора превратило Сан-Мартин в арену вечного праздника, и даже необходимость делиться своими весьма скромными ресурсами чуть ли не с полумиллионом нежданно-негаданно свалившихся на голову чужаков ничуть не омрачила бурного народного ликования.

Но настоящая буря восторга разразилась, когда стало известно, что коммодор Рамирес, правая рука Хонор Харрингтон, есть не кто иной, как Хесус Рамирес, племянник последнего правившего до оккупации президента независимого Сан-Мартина и фактически последний командующий космическим флотом Сан-Мартина, возглавивший сопротивление после гибели всех старших по званию и заставивший Народный флот отдавать три корабля за каждый корабль защитников свободы, до последнего прикрывавших эвакуацию своих соотечественников на Мантикору. И, как считалось, погибший, когда хевы отрезали все пути к отступлению.

Оккупация принесла семейству Рамирес немало горя. Президент Гектор Рамирес после вынужденного подписания капитуляции планеты был взят под арест, а спустя примерно месяц застрелен «при попытке к бегству». Его брат Мануэль, отец Хесуса, был обвинен в «терроризме» и отправлен на Хевен. По всей видимости, Госбезопасность намеревалась использовать его огромную популярность для оказания давления на подпольные комитеты сопротивления, не прекращавшие нападений на захватчиков, — но не прошло и двух лет, как пленник скончался. Смерть его наступила от естественных причин, о чем хевы, которым от мертвого заложника не было никакого толку, не преминули сообщить. Однако сообщению не поверили ни уцелевшие члены семейства Рамирес, ни простые жители планеты. Мануэль и его брат стали в глазах народа мучениками, а почти все их родственники возглавили ячейки сопротивления.

Семья дорого заплатила за свободолюбие: хевы первым делом конфисковали все имущество и банковские счета мятежного клана, а потом развернули настоящую охоту за его членами. Некоторые погибли во время стычек партизан с карательными отрядами, другие были захвачены силами МВБ, а потом БГБ — и просто исчезли… К моменту освобождения планеты силами Альянса семейство считалось практически истребленным.

А потом Рамиресы вернулись. Сначала — вот уж воистину редкий случай удачного административного решения — командиром союзного гарнизона на планете был назначен бригадный генерал Королевской морской пехоты Томас Рамирес. Для жителей Сан-Мартина, которые прекрасно помнили его семью, а некоторые и его самого знали еще мальчишкой, это оказалось весьма приятным сюрпризом. Но настоящее потрясение они испытали, узнав о воскрешении из мертвых его отца. Вообще-то горцы отнюдь не склонны к истерическому почитанию героев, но появление ожившего вождя Сопротивления, чье имя вошло в легенды и было едва ли не канонизировано, заставило многих изменить обычаю. Споры по поводу избирательной процедуры мигом прекратились, Хесуса — кажется, даже не спросив его согласия — внесли в избирательные бюллетени в качестве кандидата в президенты, а почти все его противники, сознавая неизбежность поражения, сняли кандидатуры до начала голосования. Единственная оставшаяся у него соперница набрала всего четырнадцать процентов голосов и признала себя побежденной еще до подведения итогов. Таким образом, первый президент новой Республики Сан-Мартин носил ту же фамилию, что и последний президент старой. Результат выборов позволил союзникам, особенно мантикорцам, для которых стабильность на Сан-Мартине являлась предметом особой озабоченности, вздохнуть с облегчением.

И вот теперь, глядя на своего премьера, Елизавета подумала, что они, возможно, поторопились.

— Хорошо, Аллен, что там произошло?

— Ну… — Кромарти подергал себя за мочку уха, потом пожал плечами. — Если быть кратким, ваше величество, то президент Рамирес поручил послу Сан-Мартина изучить возможность ходатайства о присоединении их планеты к Звездному Королевству.

— Что-о? — Елизавета захлопала глазами.

— Когда посол Асцентио, выполняя поручение главы государства, начал зондировать почву, я отреагировал так же, как и вы.

— Он что, серьезно? — замотала головой королева. — С чего ему вообще пришло в голову, что он способен провернуть такой фокус? Конечно, его популярность сомнений не вызывает, но чтобы выступить с таким предложением, человек должен возомнить себя богом!

— На первый ваш вопрос могу ответить однозначно: намерения его вполне серьезны. В переданном через Асцентио письме содержится анализ выгод, которые может принести Сан-Мартину изменение политического статуса. Чувствуется, что в этом направлении была проделана основательная работа: все доводы звучат веско и убедительно. Так же, добавлю, как и соображения, касающиеся преимуществ, которые получит Звездное Королевство по части обеспечения безопасности терминала звезды Тревора. Более того, они там превосходно изучили юридическую сторону вопроса и ссылаются на прецедент, созданный вашим отцом присоединением Василиска. Ваш дядя должен прибыть на Грифон в эти выходные, но я уже поручил нашим ведущим юристам ознакомиться с документом, и их предварительное заключение сводится к тому, что Корона, с совета и согласия парламента, вправе добавлять миры к Звездному Королевству.

— Ну, сам Рамирес… он вправе думать, как ему угодно. Но что скажут его буйные горцы в ответ на предложение президента лишить их независимости? Не сочтут ли они это предательством?

— Полагаю, ваше величество, что он, если и не рассчитывает на единодушие, сторонников в этом вопросе все же имеет и обвинений в предательстве не опасается. Более того, идея, независимо от него самого, пришла в голову еще нескольким членам нынешнего планетарного руководства. Они обсуждали ее между собой, хотя открыто выступить с таким предложением ни у кого не хватало смелости. А вот у Рамиреса хватило. Как я понимаю, вопрос о предварительном изучении возможностей реализации этого замысла обсуждался на закрытом заседании Сената две недели назад.

— То есть у него имеется официальная санкция Сената?

— Так сказано в письме, ваше величество. А одобрение Сената означает, что хотя бы в теории, но этот замысел не является вовсе уж неосуществимым.

— Боже мой!