Чужой - Жюльетта Бенцони

– Ну и когда же это привидение появилось?

– Вечером на Рождество, после того как приехала мисс Тримэйн, а потом здесь, незадолго до вашего прихода...

– Я ничего не видел, не слышал...

– Ну а кто же эта женщина с длинными черными волосами, которая привиделась мисс Лорне во сне? Мадам Агнес хочет, чтобы она уехала отсюда, до этого в доме не будет покоя.

– Вы бредите оба, ты и Клеманс. Если бы то, о чем ты говоришь, было правдой, она принялась бы и за Артура.

– Это вовсе не одно и то же. Там, где находится мадам Агнес, умеют разобраться, кто – невинный сирота, а кто – интриганка...

– Потантен! – прикрикнул Гийом. – Ты не считаешь, что иногда переходишь границы дозволенного?

– Я всегда говорил вам правду и буду говорить, даже если она вам не нравится. Что касается Артура, вспомните, он, рискуя собой, спас жизнь Адаму. Для матери это многое значит!

Решив, что сказал достаточно, Потантен взял поднос и удалился.

Следующие несколько дней были трудными и напряженными. Снег растаял, а в Тринадцати Ветрах продолжали жить, как в осажденной крепости. С тревогой ожидали плохой новости и подспудно боялись, что болезнь заденет кого-нибудь из них. Каждое утро Гийом верхом на Сахибе отправлялся в Варанвиль, подгоняемый страхом увидеть Розу в слезах, а дом – в трауре. И всякий раз с облегчением вздыхал, увидев ее в окне второго этажа: Роза, привлеченная цокотом копыт, выглядывала гостя. Она все так же не позволяла ему заходить в дом, прямо из окна сообщала последние новости. Увы, состояние больного не улучшалось. Юношу терзали головные боли и высокая температура. Гнойнички лопнули, на лице их, к счастью, было немного, зато тело они усыпали в изобилии. Франсуа Ньель и Белина каждый день купали больного в надежде, что немного спадет температура. Пьер Аннеброн почти не покидал усадьбы, отлучался только по срочным вызовам, предварительно вымывшись и сменив полностью одежду. Возвращался Тремэн таким же грустным, как и уезжал.

По возвращении Гийом запирался у себя, не в силах выдержать взгляда Элизабет. Ее и Александра связывала глубокая дружба, девушка сильно переживала, хотя поставила себе задачу не показывать своего горя и тревоги, охраняя насколько возможно покой девочек Варанвиль, о которых без устали заботилась.

Адам был неразлучен с Амелией, выполнял любые ее пожелания, Артур изо всех сил интересовался куклами Виктории – она привезла с собой целых три – и ее «девчачьими историями». Девочки Варанвиль были заняты и не особенно горевали в своей вынужденной ссылке. Во-первых, потому, что любили Тринадцать Ветров и их обитателей; во-вторых, потому, что по просьбе Гийома Джереми Брент согласился давать им уроки, приспособив учебную программу к их возрасту и способностям. Обе с удовольствием учили английский с Артуром в качестве преподавателя.

Только Лорна жила в стороне от общих забот. В глубине души девушка упрекала себя за страх и тем не менее не могла совладать с собой. Она не покидала комнаты, куда Китти приносила ей еду, раз и навсегда решив, что выйдет только тогда, когда минует опасность заражения. Но больше всего злило Лорну то, что Гийом ни разу не постучал в ее дверь. Хозяин Тринадцати Ветров находил даже какое-то изощренное удовольствие, держа племянницу в неведении относительно того, что ни разу за всю болезнь Александра не переступил порога замка Варанвиль.

Первым дней через пять к Лорне в комнату постучался Артур. Глубоко оскорбленный поведением сестры, он и не собирался скрывать от нее своих чувств.

Вот бы никогда не подумал, что вы такая трусиха! На кого мы с вами похожи? Матушка на небесах наверняка стыдится за вас!

– До самой смерти мама сохранила прекрасный цвет лица и чистую кожу. Там, где она сейчас, ей нечего бояться оспы. В любом случае, я уверена, что она испугалась бы так же, как и я... Но разве может такой мальчишка, как вы, понять страхи юной женщины, чья красота составляет ее единственное богатство?

– Действительно! Где уж мне понять! Только Элизабет еще моложе вас и... почти так же красива, но она не торчит целыми днями среди своих шкафов. Истинная правда, Лорна, я вас не понимаю! Было бы так легко просто уехать...

– Мне уже миллион раз на это намекали! Покорнейше прошу, не начинайте теперь вы! – вскричала Лорна вне себя от ярости. – Кажется, здесь все только о том и думают, как бы вышвырнуть меня вон... и даже вы! Я-то считала, вы меня любите...

Последние слова Лорна произнесла с надрывом – или Артуру просто показалось, – он бросился к сестре, но та тут же отскочила за большое кресло. Наивность этого убежища вызвала у Артура усмешку.

– Вы прекрасно знаете, я люблю вас. Я был бесконечно обрадован вашим приездом и хотел бы видеть вас счастливой... но...

– Тогда не мешайте мне поступать так, как я считаю нужным. Я тоже люблю вас... но поцеловать предпочитаю несколько позже!

– Как хотите! Но предлагаю не тянуть до Пасхи с «выходом в свет»! Иначе станете настоящей затворницей!

И чтобы успокоить нервы, Артур вышел, громко хлопнув дверью.

Наконец наступил благословенный для всех день. Приехав в очередной раз в Варанвиль за новостями, Тремэн увидел, что в замке все вверх дном. Несмотря на порывистый ветер, окна и двери дома были распахнуты настежь, оттуда вырывались клубы пахнущего серой дыма, как будто сам Люцифер поселился в добропорядочном нормандском замке. Посреди двора Белина сжигала на огромном костре вороха одежды, постельное белье, одеяла. Увидев Тремэна, она подняла в знак приветствия огромные вилы, которыми ворошила костер, и крикнула:

– Месье Александр спасен!

Наконец появилась Роза, бледная, худая, но светящаяся от счастья. Заметив Гийома, она бросилась ему навстречу, он едва успел соскочить с лошади и принять ее в свои объятия. Роза и плакала, и смеялась от счастья: температура у больного упала, и отныне доктор Аннеброн отвечал за жизнь юноши.

Они долго стояли, прижавшись друг к другу, Гийом слышал, как бьется сердце молодой женщины. Пока она бежала к нему, чепец слетел, шелковистые волосы рассыпались по плечам, легкой волной накрыли руки Гийома. Потрясенный, он чуть не сказал больше, чем нужно и можно было в этот момент, когда мать только-только выбралась из ада. Но Роза уже отстранилась, и Тремэн увидел, что ее зеленые глаза вновь обрели присущий им веселый блеск.

– Пойдемте скорее на кухню пить кофе! Мари только что вынула из печи сухарики. Устроим праздник!

Она взяла его за руку, и они, как дети, почти вприпрыжку побежали в огромный сводчатый зал, откуда божественно пахло горячим маслом. Мари Гоэль обхаживала своего Фелисьена: тому надоела ссылка, и он рано утром вернулся из Шантелу, влекомый тайным предчувствием, которое бывает только у стариков. Объятиям и радостным возгласам не было конца, не принимал в общем веселье участия один Франсуа Ньель: Роза отправила канадца спать, и никто не ждал, что он проснется раньше завтрашнего утра.