Вверх по спирали - Светлана Данилова

Но все же Моисей нашел повод для радости. Он не мог не оценить, насколько ему сейчас пригодилось то, что первые двадцать лет своей жизни он провел во дворце фараона. Да, это был не тот правитель, который сейчас сидел на троне, и дочь его, воспитавшая Моисея, тоже уже давно была мертва. Но все же дворцовые порядки и устои с тех пор практически не изменились. Эти знания и помогли Моисею довольно быстро пробиться на аудиенцию к фараону и чувствовать себя в стенах его дворца довольно уверенно, несмотря на то что уже шестьдесят лет прошло с тех пор, как он не видел поблизости от себя ни одной особы царской крови. Аарон, бодрый настрой которого заметно снизился сразу же после того, как они попали в неведомую для него атмосферу дворца, также отметил про себя, насколько им помогает то, что брат его здесь был не совсем чужой. Недолго думая, он возрадовался, поблагодарил мысленно Господа за этот подарок судьбы, и снова воспрял духом, подпитавшись уверенностью, что Бог всегда с ними и никогда их не оставляет.

Фараон Яхмос принял братьев, мягко говоря, не в торжественной обстановке и не в тронной зале, как ожидал того Аарон, который никогда не видел дворца и имел свои специфические представления о жизни и быте фараона. Их провели какими-то не сильно светлыми коридорами, и внезапно вместо просторного помещения с шикарным убранством, большого количества слуг и восседающего в парадных одеждах правителя, они очутились в какой-то полутемной и далеко не громадной комнате. Фараон вместе со своим визирем сидел за столом и решал рабочие вопросы наедине с ним. Из слуг рядом с ними не было вообще никого. Вся прислуга стояла в смежном помещении и ждала каких-либо распоряжений. Фараону действительно нужно было обсудить важные вопросы со своим визирем, поэтому он предпочел уединиться с ним в весьма домашней обстановке, чтобы не тратить время и не отвлекаться на присутствие посторонних людей. Делами оба были очень увлечены, и их встреча явно затянулась. Поэтому у фараона не было никакого желания все бросать, подниматься, уходить из уютной комнаты и переоблачаться, как для официального приема, всего лишь для того, чтобы переговорить с двумя еврейскими рабами, которые от него еще и непонятно чего хотели. Он даже не посчитал нужным прицепить себе свою накладную бородку, которую не так давно снял и положил на стол, чтобы она не сковывала его в процессе общения с визирем. Кто такие вообще были для него эти два старых еврея, чтобы он ради них стал сейчас жертвовать своим комфортом? Поэтому, когда братья попали в комнату, Аарон, не сильно разбирающийся в регалиях и знаках отличия, даже не сразу сообразил, кто из этих двоих был фараоном.

Правитель в тот день был явно в добром расположении духа, и это бросалась в глаза, несмотря на то что он не сильно горел желанием любоваться на двух еврейских рабов, да еще и разговаривать с ними в придачу. Но фараону хотелось как можно скорее от них избавиться, поэтому Яхмос не стал даже дожидаться окончания всех приветственных церемоний в их исполнении и сразу же спросил:

– Кто вы и чего вы от меня хотите?

Аарон, который прекрасно помнил, что миссия его конкретно в том, чтобы быть устами своего куда менее красноречивого брата, сразу же вступил в диалог. Он в красках рассказал царю Египетскому, что их к нему послал сам Господь с тем, чтобы он отпустил весь народ Израилев вместе с их женами, детьми и скотом в пустыню на несколько дней, чтобы совершить там праздничное жертвоприношение своему могущественному Богу.

– Чего? – в недоумении, но не громко и не грозно спросил фараон, затем переглянулся со своим визирем, и оба дружно и звонко расхохотались от сделанного им «заманчивого» предложения.

Но Аарон нашел в себе силы, чтобы не стушеваться после первой реакции, которая недвусмысленно дала понять, как правящая верхушка относится к этой затее, и начал более кратко повторять только что сказанное на бис. Но довольно быстро поняв, что рассказ о том же самом, фараон прервал его:

– Старик, а ты действительно, что ли, думаешь, что я тебя с первого раза не услышал?

С этими словами фараон снова переглянулся со своим визирем, и Аарон с Моисеем услышали вторую партию веселого смеха относительно их просьбы.

– Если у вас все, ступайте прочь, – сказал правитель, небрежно отмахнулся от них рукой и повернулся к ним спиной, намереваясь снова сесть за стол и продолжить заниматься государственными делами, которые его волновали намного больше, нежели два безумных старика.

– Но нас к тебе послал сам Господь сынов Израилевых! – не унимался Аарон, но в этот раз ему стоило куда больше усилий не стушеваться и продолжать настаивать. – Он нам сказал, что, если ты нас не отпустишь, он поразит всех язвою и мечом!

– А еще что он вам сказал? – спросил фараон, лениво и неохотно поворачиваясь к обнаглевшим ходокам. – Кто такой мне этот ваш Господь сынов Израилевых, чтобы я его послушал? Он вам что-то говорил? Отлично! Значит, ступайте отсюда прочь и разговаривайте с ним дальше. Мне лично он ничего не говорил. Проваливайте отсюда. Не видите, заняты мы.

– Но он как раз просил нас тебе передать его просьбу. Наверное, поэтому он сам тебе ничего не говорил, – продолжал упираться Аарон, но понимал, что на следующий акт настойчивости его уже не хватит, поскольку колени и без того неимоверно тряслись от страха и перед гневом фараона, и перед гневом Господа за провал порученного задания. – И весь народ наш ждет от тебя позволения отправиться нам всем с семьями в пустыню на несколько дней и уповает на твое великодушие. Не оставь верных рабов твоих твоею милостью, справедливый правитель!

– А работать-то за вас кто будет, пока вы по пустыням ходите? Может, я вон с визирем моим на пару? – с сарказмом спросил фараон, удивляясь в душе смелости этих двух странных стариков. – Вы, может, сумасшедшие? Поэтому несете всякую чушь и ничего не боитесь? Еще и народ весь взбаламутили своими сказками, судя по всему? Ну, вот что! Хватит отвлекать всех рабов от дел их и мутить им разум своими бреднями! А теперь пошли вон оба! И радуйтесь, что я сегодня добрый и живыми вас отпускаю! А раз у народа вашего, судя по всему, есть время, чтобы слушать всю ту чушь, которую вы несете про ваши душеспасительные беседы с Господом, значит, не так много у них работы! Я это завтра же исправлю! Будьте уверены! Больше ни один еврейский раб не будет помышлять о том, чтобы заявиться ко мне с такими безумными просьбами! И пусть вас они благодарят за то, что их спины теперь вдвое сильнее будет ломить от тяжкой работы! Прочь пошли отсюда!!!

С этими словами Моисей и Аарон, уже не имея ни малейшего желания настаивать, подались было назад, но тут же подбежали слуги и с показным рвением вывели их долой с глаз немного разозлившегося фараона. Продемонстрировать чудеса с жезлом, превращающимся в змея или другие два спецэффекта, которые уже были в арсенале Моисея, даже не довелось.

Правитель в тот день был действительно в очень хорошем настроении, поэтому его последние крики на братьев были скорее продуктом артистизма, нежели реальным гневом. Но про обещание усложнить жизнь рабов-евреев фараон не забыл. Будучи все в том же добром расположении духа, он отдал приказ усложнить их условия труда. Было приказано с завтрашнего дня не давать им соломы для изготовления кирпича-сырца, но при этом выполнять к вечеру все те же установленные нормы выработки готового продукта. Евреи были вынуждены рассыпаться по окрестностям в поисках жнива, поэтому времени им явно не хватало, чтобы выполнить все нормативы. В первый же вечер все окончилось болезненной физической расправой с рабами за то, что каждый сдал в конце дня меньше кирпичей, чем было положено. При этом нарочито не скрывалась причина такого ужесточения порядков. Уже вечером все рабы знали, что беда, их настигшая, была вызвана приходом Моисея и брата его Аарона к фараону. Надсмотрщики подливали масла в огонь, как могли, говоря евреям, что, мол, праздны они, поэтому и хотели пойти в пустыню принести жертву Господу и что теперь им добавили работы, чтобы от безделья их не посещали такие бредовые фантазии.