Отдел «Массаракш» - Максим Хорсун

— Ты чего творишь, отродье? — зашипел он. — Ты знаешь, какая ситуация сейчас в стране? Ты знаешь, что агенты Хонти готовят новый государственный переворот? Ты знаешь, что грязевики прописались в Столице и выписываться не собираются? Ты знаешь… Убери, массаракш, лапы от аквариума!

Птицелов отдернул ладонь от стекла, модуль помахал ему щупальцем. В это мгновение он выглядел не частью огромной живой машины, а маленьким любознательным животным.

— Если… — Птицелов прочистил горло. — Если грязевик Таан рекомендовал меня Отделу «М», это может означать только одно. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы это понять!

Васку выдавил из себя сардоническую усмешку.

— Да что ты можешь понимать, мутоша?

— В Отделе «М» действует грязевик! — прошептал Птицелов.

Его прошиб озноб, едва эта мысль оформилась в голове. Он поглядел сначала на аквариум, в глубине которого сияли глаза модуля, потом — на Васку. Старший агент поигрывал желваками, с трудом сдерживая ярость.

— А Фешт знает? — спросил еще тише Птицелов.

— Фешт знает! — ответил Васку обычным язвительным тоном. — И Поррумоварруи знает. И главы всех секторов. Лишь выродку из долины Голубой Змеи знать этого не полагается.

Птицелов встал напротив Васку Саада. Низкорослый, крепкий, длиннорукий мутант напротив тощего, страдающего хроническим разлитием желчи старшего агента.

— Я вам вместо живца понадобился? — поинтересовался Птицелов.

— Дурак! — Васку отступил. — Учишь его учишь. А он как был валенком, так и остался. Фешт тебя для иного дела бережет. Все тебя, балбеса, для другого дела берегут. А он — «вместо живца»!..

— Для какого дела? — Птицелов почувствовал недоброе.

Уж не на «гондолу» ли его собираются отправить еще раз? Чтобы на ногах по седьмому пальцу выросло?

— Грязевики грязевиками, — Васку поморщился. — Мы обязательно обнаружим их лазутчика, а когда обнаружим, то… не завидую я этой сволочи…

— Господин старший агент, так для какого же дела меня бережет весь Отдел?

— Что, спать сегодня не сможешь?

— Не смогу… — буркнул Птицелов.

— Шагай тогда в зал для совещаний. Там главы секторов собрались, и даже Поррумоварруи заглянул на огонек. Им всем по странному стечению обстоятельств тоже не спится. Вот пойди и выясни, зачем ты им всем нужен!

— Хорошо, господин Саад, — Птицелов склонил голову. — Как скажете, господин Саад. Вот только…

— Что, массаракш, еще?

— Я не до конца понял… Он сказал «передайте эспаде». А потом уже — «Птицелов способен на контакт».

Васку пожал плечами.

— И что тут неясного?

— Что такое «эспаде»?

* * *

— Действительно ли Колдуну подчиняются звери и птицы? — спросил Фешт.

— Так точно, — проговорил Птицелов, повесив нос.

Он был уязвлен и обижен — Фешт устроил ему разнос в присутствии других шефов и самого профессора Поррумоварруи. Не стесняясь в выражениях, Фешт напомнил Птицелову ряд разделов из должностной инструкции сотрудника Отдела. В основном — те пункты, которые касались свободы перемещения агента во время чрезвычайной ситуации. «Где ты, выродок, должен находиться в это время?» — вопрошал его Фешт. «В общежитии, ждать распоряжений…» — бубнил Птицелов в ответ. «Так почему же старший агент, господин Саад, тебя, ублюдок, там не находит, а? Господину Сааду пришлось перевернуть вверх дном проклятый тараканник, а заодно — две лавочки, забегаловку и лупарню в ближайших окрестностях. Почему он нашел тебя, хонтийскую шлюху, в здании Отдела, хотя ты и не получал распоряжения остаться здесь на ночь?!» «Простите, господин Фешт! — бормотал младший агент. — Этого больше не повторится!» «Само собой, массаракш, не повторится, — ворчал начальник сектора. — Иначе я тебя…»

Перед ним на столе лежали две фотограммы. Обе были яркими и чрезмерно контрастными — такие снимки обычно выходят из аппаратуры ментоскопа. На одной фотограмме бы запечатлен Колдун — маленький, затаившийся в тени человечек с клювастой птахой на плече, на другой — два нечетких карлика на фоне узловатой машины непонятного назначения. Колдун перекочевал на светочувствительную эмульсию из воспоминаний Птицелова, а карлики — из ментограммы покойного Углу Кроона, знакомого Птицелову под прозвищем Циркуль. То, что Колдун имеет некоторое сходство с иномирянами, которые зачем-то похитили, а затем непонятно для чего вернули Циркуля, Птицелов сообразил еще во время незабываемого путешествия по Голубой Змее.

— Способен ли Колдун подчинять волю людей? Ну?

— У меня нет таких сведений, господин Фешт. Впрочем, я не исключил бы такую возможность.

— Слышишь, Гонзу! — обратился шеф сектора оперативного реагирования к Мусарошу. — Научили выродка разговаривать! Он, видите ли, не исключил бы такую возможность!

Мусарош поправил пенсне и поглядел в свою чашку. Вместо чая в ней обнаружился подсохший сгусток заварки.

— Да прекратите вы! — профессор Поррумоварруи взмахнул рукой, будто хотел стряхнуть прилипшую к пальцам паутину. — Молодой человек ведь принес свои извинения!

— И-именно! — взвизгнул Клаат.

— Каково отношение мутантусов, живущих в поселке, к Колдуну? — продолжил Фешт.

— Ну… его…

— Без «ну»!

— Так точно, господин Фешт. Колдуна почитают. Ему преподносят дары. К нему обращаются за советом. Он не отвечает лишь тогда, когда вопрос кажется ему незначительным и мелким. В остальном, он всегда помогает: когда сеять, каких животных-мутантов следует скрещивать, чтоб получилось жизнеспособное потомство.

— Возьмутся ли мутантусы за оружие, чтобы защитить Колдуна?

— Что вы, господин Фешт! Какое у них оружие! Пара ружей…

— Отвечать на поставленный вопрос! — гаркнул Фешт.

— Я не могу сказать точно, господа… — Птицелов в отчаянии принялся озираться; шефы были невозмутимы, Поррумоварруи барабанил толстыми пальцами по столешнице. Это ночное совещание с каждым мгновением нравилось Птицелову меньше и меньше. — Я могу лишь предположить, что некоторые мутанты встанут на защиту Колдуна. — Он вспомнил рябое лицо Бошку и добавил: — А некоторые… гм… отдадут за него жизнь.

Фешт фыркнул. Потянулся за сигаретами.

— Здесь нельзя курить, Оллу! — со слезой в голосе произнес начальник Отдела.

— Да бросьте вы, профессор! — Фешт щелкнул зажигалкой. Затянулся, выдохнул сизое облако и сказал, глядя на свое отражение в оконном стекле: — Так я и предполагал, братцы. Иномирянин захватил власть над мутантами, и просто так нам его не достать.

Птицелов тоже глядел в черноту за оконным стеклом. Он не видел блеска огней на далеких многоэтажках и заводских трубах — он видел, как идут солдаты по улицам разрушенного войной города, как падают в грязь мутанты: мужчины, женщины, дети… даже домашние, массаракш, животные! Неужели этот кошмар повторится опять? И вновь кому-то придется рыть одну могилу на всех. Но не ему. Да, не ему, ведь Птицелов теперь — птица столичная. И моется он раз в неделю! И костюмов у него — целых два! Один — в шкафу, второй — на нем.