Большая книга тренингов по системе Станиславского - Ольга Лоза

На этом основании я направил все внимание на внутреннюю сторону пьесы. А для того чтобы ничто не отвлекало от нее, я отнял у актеров все внешние средства воплощения – и жесты, и движения, и переходы, и действия, потому что они казались мне тогда слишком телесными, реалистическими, материальными, а мне нужна была бестелесная страсть в ее чистом, голом виде, естественно зарождающаяся и исходящая прямо из души актера. Для передачи ее, как мне тогда казалось, артисту достаточно глаз, лица, мимики. Так пусть же он в неподвижности переживает порученную ему для передачи страсть с помощью чувств и темперамента.

В моем увлечении новыми приемами внутренней техники я искренно верил тогда, что для того чтобы выявить свои переживания, актеру нужно только овладеть на сцене спасительным творческим самочувствием, и все остальное придет само собой.

Но каково же было мое изумление, когда я увидел, что на практике вышло как раз наоборот. Никогда еще актерское, а не творческое самочувствие не владело мною так сильно, как в описываемом спектакле. Что же произошло?

Я думал, что безжестие сделает меня бестелесным и поможет целиком отдать всю мою энергию и внимание внутренней жизни роли. Но на самом деле оказалось, что насильственное, не оправданное изнутри безжестие, так же как и внимание, по приказу обращенное внутрь себя, породили сильнейшее напряжение и скованность тела и души. Последствия сами собой понятны: насилие над природой, как всегда, спугнуло чувство и вызвало механические, заученные штампы, актерское самочувствие, ремесло. Я насильственно выжимал из себя мнимую страсть, темперамент, самовдохновение, а в действительности просто напрягал мышцы, горло, дыхание. Подобное насилие над артистической природой я применял не только к себе, но и к другим, и это привело к анекдотическим фактам. Так, например, однажды на репетиции я застал такую сцену. Трагик, обливаясь потом, валялся на полу и рычал, выдавливая из себя проявление страсти, а мой помощник-режиссер сидел на нем верхом и изо всех сил давил его, крича во все горло:

«Еще, еще! Давай! Больше! Сильней!..» А я-то, незадолго перед тем, бранил одного режиссера за то, что он обращался с артистами, как с лошадью, которая не может сдвинуть с места воз.

«Еще, еще! Сильней! – понукает режиссер. – Живите, переживайте! Чувствуйте!» Оказалось, что мои хваленые приемы нисколько не лучше тех, которые я так страстно осуждал в других. А между тем, думалось мне, как просто: одна голая страсть и больше ничего.

Но в искусстве – чем проще, тем труднее; простое должно быть содержательно: лишенное сущности, оно теряет смысл. Простое, чтоб стать главным и выступить вперед, должно вместить в себе весь круг сложных жизненных явлений, а это требует подлинного таланта, совершенной техники, богатой фантазии, – так как нет ничего скучнее простоты бедной фантазии.

Вот почему простое, голое выражение страсти без помощи всяких театральных условностей оказалось наиболее трудной задачей, которую можно предъявить только к законченному артисту с совершенной техникой. Неудивительно, что она оказалась нам тогда не по плечу.

Как же узнать, что базовое упражнение выполнено правильно, вы не приобрели новый зажим и достигли желаемой цели? Проверьте свое внутреннее состояние: если ваше самочувствие улучшится, уйдет усталость, прибавятся силы – значит, вы действительно бездействовали. Бездействие – своего рода вид медитации, а любая медитация способствует сохранению энергии и снятию усталости. Это упражнение вы можете делать не только в рамках тренинга телесной свободы, но и для того, чтобы сохранить энергию в стрессовых ситуациях и особо ответственные моменты своей жизни.

Первая ступень тренинга телесной свободы заключается в освоении навыков концентрации.

Станиславский придавал огромное значение практике концентрации. Он занимался ею не только в процессе тренингов и репетиций, но и на сцене. Константин Сергеевич старался сосредоточиться только на том, что он делает в данную минуту, забывая обо всем остальном. Экспериментируя подобным образом, он открыл, что сосредоточение на определенной задаче способствует освобождению мышц. «Я до такой степени увлекся и поверил своему открытию, что стал превращать спектакли в экспериментальные опыты. Я не играл, а проделывал на глазах у зрителей театра придуманные мною упражнения. Смущало меня только то, что ни один из окружающих меня артистов или зрителей, по-видимому, не замечал перемены, происшедшей во мне, если не считать нескольких отдельных комплиментов относительно той или иной сценической позы, движения, действия, подмеченных наиболее внимательными и чуткими зрителями.

Новая случайность натолкнула меня еще на одну элементарную истину, которую я глубоко почувствовал, то есть познал. Я понял, что мне потому стало хорошо и приятно на сцене, что, кроме ослабления мышц, мои публичные упражнения, приковывая внимание к ощущениям тела, тем самым отвлекали меня от того, что происходило за рампой, в зрительном зале, за черной страшной дырой сценического портала. Отвлекаясь, я переставал бояться публики и минутами забывал о том, что я на сцене. Я заметил, что именно в эти минуты мое самочувствие становилось особенно приятным.

Вскоре я получил подтверждение или объяснение моего наблюдения. На спектакле одной из заезжих в Москву знаменитостей, внимательно следя за гастролером, я актерским чувством учуял в нем знакомое мне сценическое самочувствие: освобождение мышц в связи с большой общей сосредоточенностью. Я за него ощущал, что все его внимание по ту, а не по эту сторону рампы, что он занят тем, что происходит на сцене, а не в зрительном зале, и что именно это, сконцентрированное на одной точке внимание заставило меня заинтересоваться его жизнью на сцене, потянуться к нему, чтобы узнать, что там его так сильно занимало. В этот момент я понял, что чем больше актер хочет забавлять зрителя, тем больше зритель сидит барином, откинувшись назад, и ждет, чтобы его услаждали, не пытаясь даже принять участие в происходящем творчестве. Но лишь только актер перестает считаться с толпой в зале, как она начинает тянуться к нему, особенно, если он заинтересован на сцене чем-то важным и для нее самой».

Подготовка к концентрации

Начинающему актеру мы не советуем практиковаться в сосредоточении в условиях сцены. Начинать практику концентрации надо с простых упражнений.

Первые 2–3 недели упражнения на концентрацию энергии выполнять в спокойной обстановке, без внешних помех. Цель сосредоточения – отключить все внутренние мышцы и желания. Когда у вас уже будет наработан опыт, можете выполнять упражнения и в более шумной обстановке – на природе, в транспорте, на переменах между лекциями и т. д.

Для первоначальных практик выберите себе какой-нибудь простой объект, на котором можно сфокусировать внимание. Это может быть видимый предмет; символ, написанный черным цветом на белом листе бумаге, или же звук. Медитация на звуковой объект более сложна, чем визуальная, но с ее помощью вы быстрее научитесь сосредотачиваться.

Можно фокусировать внимание и на осязательных ощущениях – например, взять кусочек шершавой или гладкой ткани и, поглаживая ее, концентрироваться на ощущениях в пальцах.