Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин

— Хотя чего ж мне, седому дурню, на старости лет языком молоть? Ты ж не за-ради разговоров душевных сюда заявился, тебе, поди, делом помочь надобно?

— Очень надобно. Я вам потом почётную грамоту «за содействие правоохранительным органам» оформлю.

— Ну, раз так, тем паче помогу!

Мороз Иванович встал, прошёлся по горнице и решительно взял из дальнего угла красивый старинный посох. Дерево было богато изукрашено резьбой, какими-то незнакомыми мне рунами, клинописью, изображением фантастических зверей и птиц. Антикварная вещица, явно ещё с языческих дохристианских времён...

— Вот, держи посох морозильный! — Дед сурово посмотрел мне в глаза. — Да не боись, пальцев не отморозишь. Вещица это древняя, непростая...

— Я в курсе. Фильм смотрел, сказку помню. «Кто посоха моего коснётся, тот вовек не проснётся!» — наизусть процитировал я, осторожно сдвигаясь по лавке к выходу.

— Хм... А что, идея хорошая. Надо будет записать где-нибудь на входе, — деловито призадумался хозяин терема. — Тока подправить чуток. «Кто добра моего коснётся, тот вовек не проснётся!» Ну чтоб людишки лихие не только посоха боялись...

— Ладно, — сдался я. — То есть вы уверены, что этой штукой можно чего-нибудь обморозить Змею Горынычу?

— О-хо, да не только ему! Посох бери. На изготовку! Как копьё держи али рогатину медвежью.

— Так? — Я не без опаски взял старинный посох в руки. Ледяной холод мгновенно уколол пальцы, но вроде бы больше ничего такого уж страшного.

— Пойдёт, — учил меня дед Мороз. — Навершием вон хоть в... вон в ту крынку сметанную целься!

— Есть.

— А теперича чуть ладонь правую сожми.

Я осторожно сжал посох, и в тот же миг сверкнула серебряная вспышка, а обречённая крынка сметаны покрылась сантиметровым слоем льда.

— Круто-о...

— Чегось?

— Работает, говорю.

— Да уж, умели делать. Не чета нынешним мастерам, — безадресно посокрушался Мороз Иванович и продолжил: — А теперича целься в неё же, да только сильней левой жми, а правую расслабь. Она те тока для прицела и нужна будет...

Я повторил упражнение, аккуратно выполняя все указания, — лёд исчез столь же быстро, как и появился. Заморозил — разморозил! До меня начало доходить, оружие какой мощности попало в арсенал милиции...

— Расстояние убойной силы?

— С полверсты бей смело. Ежели не промажешь, дак и птицу на лету заморозишь в сосульку с перьями.

— А система предохранения от случайного выстрела?

— Руками не жмакай зазря, и всех делов. Чай, волшебный предмет держишь, а не девку красную тискаешь.

— Тоже понял. Что насчёт перезарядки или времени работы в режиме максимальной мощности?

— Про то не ведаю, — почесал затылок Дед Мороз. — Сколько этот посох помню, сила завсегда в нём была серьёз­ная. Не раз к воротам с ним ходил, когда гости незваные докучать решались.

— Ясно. Вполне себе оружие, — кивнул я. — Проблем с милицией не возникало?

— Да мне до тебя, участковый, за сотни лет ни один милиционер не попадался...

— Тоже верно. О чём это я вообще? Извините, задумался о своём. Устав, служба, бессонные ночи по охране правопорядка. Уже ко всему цепляться начинаешь...

— Это да, это я понимаю, — чуть напряжённо ответил Мороз и деликатно прокашлялся в кулак: — Так тебе ещё чего, Никита Иванович, чаю налить али дела срочные в путь-дорогу зовут?

— Как я понял, этот посох у вас не единственный? — вдруг дошло до меня. — И возможно, те, что остаются в тереме, обладают ещё более страшной мощью. И ведь наверняка не зарегистрирован ни один, верно? Морозите без лицензии?!

— Я собирался, — уверенно соврал дед и, уже ни капли не стесняясь, собственными руками развернул меня за плечи к выходу. — Как ты с обидчиком своим разберёшься, посох мой сам обратно возвернётся. Чтоб всё по порядку и при учёте состояло. А зимой в гости жди. Зайду на огонёк, заодно и лицензию твою мне подпишешь. Официально, с печатью милицейскою! Договорились?

— Спасибо вам, Мороз Иванович. — Я козырнул, а потом ещё на всякий случай поклонился старику в пояс: — От лица всего отделения спасибо!

— Ну беги уж, тебе ещё на Стеклянную гору лезть!

— Бегу. — Я козырнул ещё раз.

Без разрешения, но с самым умоляющим взглядом сунул два пирожка в карманы кителя и вышел из дому. У крыльца меня встретили приветливым вилянием хвостов два кавказских богатыря, как я теперь знаю, Полкан и Буян. Не забыв потрепать каждого по холке, я быстрым шагом пошёл было к лесу, но...

— Эй, погодь-ка, участковый! — раздалось сзади. Дед Мороз, едва ли не по пояс высунувшись из окна, помахал мне рукой. — Я спросить забыл, а ты на чём на гору Стеклянную влезать-то вознамерился?

— Э-э... ну... — Я прикусил губу.

Чтоб его, этого фон Дракхена, с его оборонительными сооружениями! Действительно, все попытки попасть во дворец на вершине горы были заранее обречены на неудачу. Во всех случаях меня туда доставляли. Правда, серый волк Митя один раз как-то забрался сам, но не факт, что он сумеет повторить этот подвиг со мной на спине. Тогда как быть?

— А я те подскажу, — хитро подмигивая, улыбнулся Мороз Иванович. — Ты отселя вдоль лесу на закат иди, встретишь деревеньку малую, два забора, три двора, четыре тына. В той деревне старика Емельяна спроси, он те поможет!

— Ещё раз спасибо, дедушка! — крикнул я, чувствуя, как за спиной вырастают крылья. — Непременно жду вас в январе в отделении! Не зайдёте, обижусь!

— Куды от вас денешься? — добродушно хмыкнул бородатый любимец всех детей и скрылся за ситцевыми занавесоч­ками.

— Ну, что стоим, кого ждём? — сам себя спросил я. — Шагом марш направо, в деревню, к старине Емельяну, хрен его знает как по фамилии и отчеству, но на месте разберёмся. Митьку будить смысла нет, пусть выспится парень, назад дорога долгая...

На самом-то деле мои причины пойти одному были куда более прозаичными. Наш младший сотрудник в деревне голову терял от ощущения «малой родины». Вспомните, какие весёленькие каникулы мы провели у него в Подберёзовке. До сих пор мороз по коже, как в памяти всплывают самогонные посиделки, драки, стрельба, частушки матерные и завораживающие глаза жены Кощея, страшной Карги-Гордыни...

Нет, с Митькой в русскую деревню я больше ни ногой! Ну и вторая причина, может быть даже более весомая, чем первая. Он же у нас сейчас в образе серого волка. Вот и представьте: вхожу я в деревеньку из — как там было сказано? — трёх дворов, с живым волком на поводке, к дикой радости всех собак и местных жителей с вилами.

Как говорит в таких случаях незабвенный гробовщик и портной Шмулинсон? «А оно таки мне надо?» Так вот, мне оно точно не надо. Я уж лучше как-нибудь сам...