Симбионты - Уильям Кейт

– Эти двое свободны, полковник. – Он заинтересовано посмотрел на нее: – Собираетесь куда-нибудь, сэр? Как насчет второго номера?

– Нет, возьмите меня! – выкрикнул другой.

– Я пойду!

– Нет, – сказала им Катя. – Я просто пройдусь по периметру базы. Вы все оставайтесь здесь. Это твой «Торопыга», Каллахан?

– Да, сэр.

– Я собираюсь одолжить его на время, если ты не против.

– Кузо, нет проб… Я имею в виду, конечно, полковник! – его лицо пылало удовольствием. – Не стесняйтесь!

У «Скорохода» Каллахана была кличка «Длинноножка», фигурка на его носу, удивительно целомудренная для такого рода искусства, изображала женщину с длинными, обнаженными ногами, но в остальном полностью одетую. У Кати ушло примерно пятнадцать минут, чтобы настроить ИИ Арэса-12 на свой цефлинк и мозговую активность. Причем компьютер задавал ей вопросы или предлагал визуализировать определенные картинки, одновременно калибрируя подключение по ее специфике. Наконец, полное подключение состоялось. Катя вывела страйдер на полную мощность, сделала экспериментальный шаг вперед, затем развернулась лицом к воздушному шлюзу.

– Оперативный, это «Клинок один», – доложила она по тактическому каналу. – Я иду наружу.

– Что-то случилось, полковник? – резко спросил Крэйн.

– Ничего, капитан. Я просто хочу провести быструю визуальную проверку периметра.

– Как ваша амуниция?

Она уже проверила.

– Полная зарядка лазеров. Все системы работают хорошо.

– Держите свой канал открытым, полковник, и не уходите очень далеко.

– Хорошо, капитан. Спасибо.

Моментом позже Катя была снаружи. Там на посту стояли несколько страйдеров Конфедерации. Она проигнорировала их, направляя Арес-12 в направлении сломанного восточного ограждения.

Она не собиралась сидеть и горевать по поводу Дэва Камерона. Импульсивно ей захотелось сделать что-нибудь, и это было именно то, что пришло ей на ум.

Двигаясь с птичьей грацией, она прошла через сваленную ограду и вступила в заросли растительности, которая заполняла землю, в прошлом бывшую городом ШраРиш. За опушкой призывно возвышался лес.

Катя установила курс на восток и продолжила движение.

Одними из основных показателей разума должны быть способность… и желание… «А» должно общаться с «В» как на языке «В», так и в пределах его культурных рамок и рамок восприятия. Противная сторона ожидает от «В» изъяснения на языке «А»… или понимания его, когда «А» говорит.

«Конфликтующие культуры»

Сидней Франческо Давес,

2449 год Всеобщей эры

– Мертвые вещи никогда не выходили так далеко из пустоты, Хозяин Жизни. – Наблюдатель сжал свой захват на проектирующей ветке и отклонился подальше от мягко вьющегося ствола дерева, стараясь проследить передвижение странной формы, движущейся в лес. Комбинации звуков, которые он использовал для «мертвой вещи» и «пустоты» были ВИР-туально идентичны, и разнились только склонением существа. В его восприятии лес был сияющим танцующим трехмерным морем того, что люди, должно быть, видели как свет. Мертвая вещь была пустой формой, пустотой, нелепо очерченной сиянием жизни. За пределами леса пустота была еще более обширной, там, где раньше была жизнь, но что теперь имело вкус и форму голого камня, дыра в материи жизни.

– Продолжай пробовать мертвую вещь, – ответил Хозяин Жизни, его голос передавался Наблюдателю через маленький орган, живое радио, растущее у основания его мозга. «Пробовать» для ДалРиссов означало активное изучение через сонар и высокочастотное соник-пробирование разнообразных уровней информации о составе и работе мягкокожих объектов, но почти ничего не говорило о камнях и других мертвых вещах.

– Я пробую, Хозяин Жизни, – ответил Наблюдатель. – Мертвые вещи движутся, но не имеют вкуса вообще. Вы ожидаете, что это изменится?

– Мы ничего не ожидаем. Держи это под наблюдением, пока мы не прибудем.

– Кто придет?

– Вершитель.

– Тогда будет принято решение?

– Только если необходимо. Но движения мертвой вещи говорят о том, что так оно и будет.

Лес был чрезвычайно красив, несмотря на причудливость форм, защищавших от прямых лучей ослепительной Алии А. Деревья, если их можно так называть, образовали над головой навес из красных, золотых и розовых цветов. Борьба за солнечный свет проходила над уровнем земли, и почва в лесу была практически голой, за исключением своего рода ковра, подобного мху.

Некоторые растения были увешаны гирляндами дрожащих масс пенки, которая, казалось, сама являлась формой жизни, а не каким-то аналогом сока, текущего из деревьев… это выглядело неприятно до тех пор, пока Катя не вспомнила крохотное новоамериканское существо, которое сбивало небольшие массы пенки, чтобы спрятать себя и свои яйца. Какое-то насекомое на Земле делало почти то же самое. Эта ассоциация внесла в окружение знакомую черту. Какой бы чужеродной ни была жизнь, есть определенные правила, которым она должна подчиняться, определенные формы, которые должны повторяться. Если только генные инженеры ДалРиссы не извратили полностью естественное положение вещей, то у хищника и жертвы здесь должны быть те же отношения и формулы, которые использовала жизнь этого мира, чтобы есть, расти, выживать и воспроизводиться, они все были известны Дарвину, какой бы странной ни казалась здесь форма этой жизни.

Катя чувствовала себя здесь неловко, перемещая дюралесплавовое тело уорстрайдера в четыре с половиной метра высотой сквозь беспорядок чужеродной растительности. Ей пришлось отключить детекторы движения, и в этой жаре ее тепловые сенсоры были совершенно бесполезными. Все же она осознавала присутствие того, что должно было быть животной жизнью. Существа в растительности были маленькими и скрытными, хотя однажды что-то метнулось через кустарник перед ней с изрядным шумом.

Слышались и другие шумы, которые постоянно доходили до нее через наружные звукоулавливатели. Воздух вокруг был переполнен какофонией высокочастотных свистов, шорохов, скрипов и шипения. Катя не могла сказать, слышит ли она неразумные крики животных, дальнее щебетание сонара… или приглашение остановиться и принять участие в разумном разговоре.

Это могло быть и вызовом… или предупреждением. Она старалась не думать о такой возможности.

Катя остановила уорстрайдер в глубине леса и тщательно просканировала окрестности на 360°. Здесь ее окружала жизнь. За исключением пустоши неподалеку и дюралесплавового корпуса уорстрайдера, все вокруг было органического происхождения, даже если некоторые структуры и покрытия выглядели необычно. Это место вполне подходило для ее целей.

Эксперимент был до смешного простым, она пришла к этому после того, как еще раз просмотрела все, что знала о ДалРиссах. Ключ к пониманию ДалРиссов, похоже, находился в их благоговении перед жизнью… или это просто было очарование? Однако на имперской базе ее поразила абсолютная чуждость дюралесплава и фабрикрита живой экологии окружающей среды. Она не могла не задаться вопросом – может быть, именно это заставило каким-то образом ДалРиссов пойти на атаку, страх перед тем, что существа, способные на то, чтобы скрывать траву под тротуаром, могут быть способны на что угодно.