Лунное пробуждение - Люси Монро

– Это ты, правда? Ведь это не сон? Я знаю, что ты волк. И ты пришел сюда, ко мне!

Лахлан боялся шевельнуться, опасался даже дышать.

– Можно до тебя дотронуться?

Он услышал слова, однако смысл понял не сразу. Неужели Эмили действительно хочет прикоснуться к волку? Она же человек, не оборотень. Лахлан помнил, как мать пряталась от отца, когда тот принимал звериное обличье.

А как обрадовалась, когда выяснилось, что Ульф не унаследовал волчьей ипостаси! Но вот о даре младшего сына мать так и не успела узнать: умерла от лихорадки раньше срока решающего испытания, – но все же не удержалась и перед смертью пожелала, чтобы Лахлан оказался не больше чем человеком. Но судьба распорядилась иначе. В первое же полнолуние после смерти матери пришло перевоплощение. И с тех пор жизнь изменилась. Однако в сознании прочно отпечаталось правило: женщины не способны понять и принять звериную натуру супруга.

– Пожалуйста, – нежно, все еще сонным голосом попросила Эмили и вытянула руку.

Лахлан жаждал прикосновения пальцев к шкуре и, словно зачарованный, подошел к постели. Из груди вырвался низкий, протяжный вой желания. Вряд ли Эмили могла его понять. Испытывал ли подобные чувства отец? Как ему удавалось разделять две стороны собственной натуры?

Эмили бережно прикоснулась к голове волка.

– Ты прекрасен! – с тихим восторгом прошептала она. Провела пальцами по густой шерсти на голове, шее, спине. – А твой мех такой мягкий! О Лахлан! Все это восхитительно, необыкновенно, волшебно!

Из волчьей груди вырвалось низкое урчание. Он и сам не знал, что способен издавать подобные звуки. Но ведь до сих пор не ведал и столь острого наслаждения! Оно оказалось выше физической близости – глубокое, затаенное ощущение счастья: подруга сумела понять и принять целиком, без остатка. И все же следовало помнить: этой нежной, чуткой красавице не суждено принадлежать ему!

Рокот в груди прекратился, однако ощущение удовольствия не исчезло. Волк лизнул Эмили в грудь. А как хотелось облизать ее всю, с ног до головы, познать изощренными волчьими чувствами и навсегда запечатлеть в памяти милый образ!

Эмили глубоко вздохнула и замерла.

Лахлан спрятал голову у нее на коленях, пытаясь сдержаться и не пойти на поводу у вожделения. Манящий женский аромат проник сквозь плед, которым она укрылась, и томил желанием немедленно перевоплотиться и овладеть.

– Это правильные чувства? – спросила Эмили слабым, дрожащим голосом.

Лахлан поднял голову и заглянул ей в глаза, словно умоляя объяснить, о чем она спрашивает.

– Ощущение магии… не знаю, как сказать точнее. Похоже на жар, на лихорадку… словно по коже провели чем-то раскаленным. Знаешь, как в некоторых источниках пузырится вода? Как пенится струя водопада? О, наверное, я слишком много говорю об этом. Но когда ты лизнул меня, я ощутила на коже что-то большее чем твой язык.

Лахлан не понимал, о чем же она все-таки говорит. Ясно было лишь одно: ласка не показалась отвратительной. В знак благодарности он потерся головой о ее колени.

– Нет ничего плохого в том, что мне это понравилось?

Волк поднял голову и кивнул. Потом сделал это еще раз, чтобы одобрение не вызывало сомнений.

Эмили тихо застонала, и Лахлан с трудом заставил себя снова положить голову на колени. И все же он не мог позволить себе сделать то, к чему так отчаянно стремился. Вдруг новые ласки волка не принесут радости? Она ведь человек – об этом нельзя забывать ни на мгновение.

Эмили почесала зверя за ухом, словно котенка, и это молчаливое одобрение, безмолвное признание показалось драгоценным даром. Какая другая женщина не пришла бы в ужас при виде волка? Только не Эмили. Этот волк ей нравился. Может быть, Талорк посвятил девочку в тайну криктов? Нет, скорее всего это сделала Кэт. Надо будет уточнить у Друстана. Сомневаться не приходилось: Эмили вела себя совсем не так, как положено несведущему человеку. Мозг волка не мог найти объяснения.

– Если я лягу… – Эмили замолчала в очевидном замешательстве.

Что же она хочет сказать? Может быть, просто стесняется указать на дверь?

– Ты сможешь лечь рядом и на одну-единственную ночь разделить со мной магию? Пожалуйста, Лахлан, не отказывай! Только сегодня!

Волк поднял голову. Он с трудом верил собственным ушам. Неужели она действительно попросила остаться? Ведь к этому он стремился больше всего… больше, чем к физической близости. Да, как точно: разделить магию! Хотя бы на одну ночь.

Эмили улыбнулась грустно и светло.

– Ты чудесен. Никогда в жизни мне не придется пережить тех чувств, которые даришь ты. Понимаю, что жить в вашем клане мне осталось совсем недолго. Скорее всего я больше никогда не увижу тебя в этом прекрасном облике. Пожалуйста, останься со мной – хотя бы до тех пор, пока не засну. Тогда утром покажется, что приснился сказочный сон, и не останется тоски по несбыточному.

Даже в облике человека Лахлан не нашел бы достойного ответа. Эмили назвала чудесным его, но на самом деле именно она оказалась удивительной, невероятной!

Волк медленно кивнул.

Эмили улыбнулась, и в глазах зажглись счастливые огоньки.

– Спасибо.

Она легла и снова скромно накрылась пледом. Потом подвинулась к стене, стараясь освободить на узкой кровати как можно больше места. Волк прыгнул, устроился рядом и положил голову на передние лапы.

Эмили обвила рукой мощную шею и доверчиво уткнулась лицом в теплый мех. Ни разу в жизни Лахлану не доводилось испытывать подобного счастья – даже несмотря на то что неудовлетворенная страсть раскаляла кровь.

– Ты совсем не пахнешь собакой. Я почему-то всегда думала, что волк должен пахнуть так же, как пес. Ничего подобного. Ты пахнешь только самим собой. Это твой аромат, и я его никогда не забуду.

В следующее мгновение она уже сладко спала.

А Лахлан даже и не пытался уснуть: лежал, вслушиваясь в ровное дыхание и наслаждаясь сладким ароматом любимой. Даже во сне Эмили продолжала крепко обнимать его за шею, как будто опасалась потерять. Искушение остаться рядом оказалось настолько сильным, что он едва не поддался. Но все же, как только взошло солнце, волк осторожно, бесшумно спрыгнул с кровати. Больше всего он боялся разбудить Эмили: ведь если бы она о чем-то попросила сонным, чуть хрипловатым голосом, отказать не хватило бы сил.

Выйдя за дверь, Лахлан тут же сменил обличье и уже человеком поспешил к себе. Главное, чтобы никто не заметил его отсутствия. Бросился на покрытую мехом кровать и впервые за долгие годы ощутил пустоту.

Он очень устал, и все же заснул не сразу: мешала эрекция. Мысли о невинном лице спящей Эмили не помогали, а когда сон наконец пришел, то принес с собой волнующее видение: прекрасная обнаженная Эмили, беременная его ребенком, без страха плавала в озере и радостно смеялась.