Лето придёт во сне. Часть 2. Оазис - Елизавета Сагирова

– Купить? – завершил фразу Доннел, не дождавшись продолжения. А замолчала я не потому, что силилась произнести ненавистное слово, а потому, что вдруг остро почувствовала всю бесполезность затеянного. И на что надеялась? С чего бы вдруг этому холёному, уверенному в себе мужику с равнодушным взглядом помогать мне?

– Да, купить, – мой голос тоже стал равнодушным. Я уже подумала, что самое время извиниться и уходить самой, пока он меня не прогнал, а то и, чего доброго, не пожаловался администратору Игнату на то, чем занимаются его официантки вместо работы. Но Доннел снова заговорил:

– И ты, наверное, хочешь попросить, чтобы вместо него тебя купил я?

Я приоткрыла рот и, кажется, покраснела.

– А… да. Откуда вы…

Доннел снисходительно покачал головой.

– Девочка, думаешь, ты первая, кто до этого додумался?

Я не думала, что первая. Я думала, что первая Яринка. Но от этого чувствовала себя сейчас не меньшей дурой.

Ральф Доннел подался вперёд, доверительно сказал:

– Это не самый плохой ход. Иногда срабатывает. Но ты обратилась не к тому человеку. Я беру девушек только на ночь, а тебе ведь нужен тот, кто заплатит за продолжительное время?

Я едва заметно кивнула, снова погружаясь в бездну отчаяния и понимая, что подходить со своей просьбой ещё к кому-то из гостей уже не стану. Это оказалось даже унизительнее, чем просто ждать закрытия аукциона.

– Извините, – выдавила я и стала подниматься со стула. Подниматься тяжело, как старуха, обеими руками наваливаясь на столешницу. А Доннел вдруг спросил:

– А можно узнать, почему из всех ты выбрала именно меня?

Я замерла. Уставшему мозгу понадобилось какое-то время, чтобы смысл вопроса дошёл до него.

– Почему вас? А… потому что сказала, будто вы уже хотите меня… купить.

Чёрные брови снова поднялись, удивлённо и насмешливо.

– Уже хочу? И кому ты так сказала? Подружкам?

Я сделала шаг от стола, но всё-таки ответила, машинально, думая уже о другом.

– Ховрину.

– Ну-ка сядь! – голос Доннела внезапно растерял всю свою мягкость, и я испуганно обернулась.

– Сядь, – повторил он уже спокойней. – Сядь и расскажи по порядку.

И я рассказала. Начиная с того, как Ася, выглядывая в зал ресторана через окно раздачи, перечисляла мне имена гостей, и до настоящей минуты. Не утаила даже того, что успела узнать о пугающей репутации Ховрина среди местных девушек, и его реакции на мои слова о появившемся конкуренте. Голос-без-слов, до этого долгое время молчавший, сейчас ясно сказал мне, что разговаривать с Ральфом Доннелом нужно предельно честно, что я и сделала.

Он какое-то время молчал, глядя на меня не то с удивлением, не то с подозрением. Я втянула голову в плечи, но не смела повторить попытку уйти. Наконец, гость подал голос, но обратился не ко мне, а к одной из пробегавших мимо официанток:

– Девочка, будь добра, принеси фруктовую корзину. И какого-нибудь лимонада.

Официантка умчалась выполнять заказ, а Доннел обернулся ко мне.

– Раз уж ты сидишь за моим столом, будет невежливо не угостить тебя чем-нибудь, – объяснил он, поднимая высокий бокал с каким-то сложным пузырящимся коктейлем. – А пока перекусываешь, у тебя будет время вспомнить остальное, что ты забыла мне рассказать.

– Ничего! – торопливо заверила я. – Я рассказала вам всё, как было.

– Угу, – Доннел отпил из бокала. – То есть, ты просто из всех имён вспомнила и назвала моё? И как раз перед этим твоя подруга говорила обо мне?

– Да, – я старалась смотреть прямо в глаза Доннелу, в его чёрные, чуть прищуренные, внимательные глаза. Глаза, которые, несмотря на сеточку обрамляющих их морщинок, можно было бы назвать красивыми, если бы не этот холодный цепкий взгляд.

– Хорошо, – медленно молвил он. – А скажи-ка мне вот ещё что, Дайника. Всё, что рассказывал про тебя ведущий перед дебютом… ну там, тайга, побег от полиции, бродяжничество – это правда?

От неожиданной смены темы я растерялась. Но ответила почти сразу и, помня указание голоса-без-слов, ответила правду.

– Не совсем. Я действительно из свободного поселения, но меня забрали оттуда уже давно, и несколько лет я жила в коррекционном приюте. Убежала из приюта, а не из полиции.

Цепкий взгляд Доннела смягчился, веки опустились, снимая меня с крючка, губы дрогнули в намёке на улыбку.

– Что ж. В этом ты не обманула, хотя наверняка знаешь, что за отступление от своей легенды девушек здесь по головке не гладят. Будем считать, что и до этого говорила правду. Может ведь быть так, что ты просто везучий человечек.

Подошла официантка, принялась выставлять на стол затейливо нарезанные фрукты и высокие стаканы с чем-то ядовито-зелёным, тем самым дав мне время на обдумывание последних слов Доннела. Везучий человечек? Что он хотел этим сказать? В чём мне повезло?

– Ешь, – гость пододвинул мне заказ. – Ешь и слушай внимательно.

Я повиновалась, ухватила с тарелки дольку ананаса и, не чувствуя вкуса, сунула в рот, сама обратившись в слух.

– Говоришь, Ховрин улыбался, узнав, что я решил тебя купить? – Доннел жестом велел мне не отвечать и продолжил. – Да, надо думать, ты его очень обрадовала. Видишь ли, так получилось, что в прошлом мы несколько раз серьёзно перешли друг другу дорогу. Вот только последнее слово осталось за мной, и с тех пор эта Ховронья жаждет поквитаться. Идти на открытый конфликт у него кишка тонка, но вот нагадить исподтишка – всегда пожалуйста. Да только я слишком осторожен, чтобы дать ему такую возможность. Был осторожен, как он думает. До сегодняшнего дня.

Доннел внезапно поднял свой бокал и с ядовитой улыбкой отсалютовал им в пространство, в другой конец зала. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, кому именно адресовался этот жест, но я всё-таки оглянулась. Ховрин исподлобья смотрел в нашу сторону, и на этот раз на его лоснящемся лице не было и тени усмешки.

– Во, надулся, как сыч, – довольно заметил Доннел, отпивая из бокала. – Так вот, лесная малышка, когда ты сообщила ему, что я положил на тебя глаз, этот кретин явно решил, что заполучил отличный шанс хоть как-то мне насолить. И теперь он задницу порвёт, но перебьёт любую цену за тебя на аукционе. Ведь идиот будет думать, что это моя цена. А уж как ты окажешься в его руках, то тут и отыграется за всё. И наверняка постарается, чтобы я как-нибудь узнал о том, что он с тобой вытворяет.

Очередной ломтик ананаса встал у меня поперёк горла. Я закашлялась, схватила стакан с лимонадом, принялась пить, проливая на себя. Ужас, который я испытала, услышав последние слова Доннела и поняв, в какую ловушку загнала сама себя, был сравним разве что с неотразимым прыжком мощного собачьего тела, сбившего меня на землю, во власть безжалостных клыков…