Падальщик - Ник Гали

Он встал у покрытой блестками воды стены и закрыл глаза; глядя в себя, принялся, как драгоценные камни в ларце, перебирать части полученного Знания.

Третье Откровение — Сутра Врага — говорило о языке. Оказывается, язык был тот Враг, который заставил человека разбить витраж мироздания на куски и взять себе от него лишь несколько случайно подобранных с земли осколков. Используя язык, человек дробит реальность на фрагменты. Слово определяет, слово ограничивает, слово строит стену между тем, что оказывается внутри определения, и тем, что остается вне его. Слово говорит, что все внутри определенного словом понятия есть это понятие, а все, что вне его, этим понятием не является. И то, и другое очевидно не верно. И как же он сам, изучая столько времени дхарму, не сумел разглядеть Врага! Враг все время на виду, по этому его и не разглядеть…

На лекции к Ли-Ваню пришло понимание еще одной простой истины: разум — слуга Врага — нужен для обслуживания способности человека говорить, он используется как инструмент сортировки фрагментов разбитой словами реальности. Разум работает, сопоставляя между собой немногие подобранные с земли осколки Стража, и пытается, комбинируя их, восстановить витраж.

Но что же остается людям — молчать? И как заставить молчать всех?

Сутра не давала на это ответа.

Он открыл глаза, поднял лицо, посмотрел на темное небо над куполами школы.

Эту промозглую погоду над Лондоном сформировал один, единственный человек, который так о ней подумал в какой-то момент прошлого. Завтрашний курс доллара к тайскому бату сформирует — или скорее всего, уже сформировал — кто-то один, кто придумал этот курс первым. Урожай риса в провинции Лампанг в Таиланде в следующем году уже тоже сформирован — столько крестьян думали о нем, но кто-то из них был первым Никто не в силу поменять будущее, сформированное первым подумавшем о нем человеком, даже если этот первый подумавший о нем человек был человек плохой или глупый. Единственный способ все исправить — это составить настолько правильную интенцию, чтобы сформированное один раз будущее сделалось благим для тебя и для других людей.

А как же способность человека менять миры и получать от жизни все, что он захочет?..

Он задумался над возникшим противоречием. Как правильно совместить Сутру Серебряной Свирели, говорившую о том, что каждый может, одеваясь правильно, извлечь из мироздания по своему желанию все что пожелает, и Сутру Светящихся Одежд, учившую, что один раз придуманное кем-то для всех будущее уже нельзя изменить? Где-то он уже сталкивался с подобной проблемой, — когда пытался понять, как возможно менять прошлое. Оно есть, но его нет — оно все время разное, может быть переиначено, может преломиться, из него может появиться новое…

Он плотнее прислонился к стене и ощутил жалящий, проникающий под кожу холод. Холод принес посильный разуму ответ.

Сутра Серебряной Свирели говорила, что на пиру мироздания существует бесчисленное множество разновидностей одного блюда. Но то, что блюдо заказано кем-то, не означает, что для всех заказана одна и та же разновидность яства; не означает, что человек не сможет выбрать себе его разновидность отличную от той, что заказывал для себя приказавший принести блюдо; как и не означает того, что если захочет, человек не сможет отойти на другую сторону стола, далеко от этого яства, и даже пожелать вовсе не видеть его. Значит мир на тарелке Ли-Ваня всегда будет тот, который он выберет сам. А пир мироздания будет един и неизменен.

Он открыл глаза, ища видимые доказательства. Сейчас погода в Лондоне для всех одинаковая, — серая, влажная, чуть выше нуля — но его мучает жалящий холод, и ему кажется, что вокруг злая зима, а вот этой смеющейся статной девушке с густыми черными волосам, беседующей перед входом с бородатым преподавателем, тепло и уютно в своей куртке с меховым воротником — может быть, там, откуда она приехала, это теплая погода. И вот — один сформировал своей интенцией в прошлом тепло, а другой холод — но оба получили свое в одном и том же мире.

Значит, каждая один раз сформированная одним человеком вещь по форме может явится в будущем для другого бесконечным количеством нюансов, на формирование которых этот другой человек, задумавшись о них, может повлиять. Это и есть модус события, о котором рассказывал Девин.

И даже если двое постараются во всех деталях согласовать друг с другом полностью взаимоисключающие альтернативы погоды — например, один скажет, что через минуту выйдет солнце, а другой, что пойдет дождь, — оба не смогут до конца определить для себя все детали того, что один понимает под дождем, а другой под солнцем. И вот, пусть погоду сформирует, к примеру тот, кто заказывал дождь, — но он может учесть дождь тишь в одном месте, но не в другом, или не учесть, например, гот факт, что от дождя, даже в конкретном согласованном месте, вдруг не появится укрытие, — например, там появится оранжерея с искусственным светом-солнцем, — и еще тысячей деталей, воспроизводящих солнечную погоду, которые позволят второму человеку оказаться в мире с солнечной погодой, не вредя уже формированному первым человеком дождю…

Он кивнул себе: выходит, чем детальнее работать с будущем, тем точнее оно будет сбываться. И у человека, так работающего с будущим, остается возможность формировать тот мир, который он пожелает.

Но как научиться управлять интенцией? Как добиться идеально сочетания своей интенции со свечениями спрятанных в мирозданных желанных явлений?

Это было непонятно, но ему предстояло это узнать. Учитель говорил, что ответ содержался в Пятом Откровении Яхи… рас, скажет ли об этом откровении Девин?

Студенты и преподаватели то и дело оборачивались на маленького, светящегося в сумерках, словно китайский фонарик монаха, жавшегося к холодной, покрытой инеем стене школы.

— Возьмите куртку, — вдруг услышал он над собой голос.

Статная девушка с густыми черным волосами, та самая на которую он обратил внимание раньше, улыбаясь протягивала ему свой пуховик.

— Накиньте пока, потом вернете!

Не дожидаясь ответа, она всунула ему куртку в руки и вошла в стеклянные двери фойе. Ли-Вань накинул еще теплый пуховик себе на плечи. Через пять минут, оглядевшись вокруг себя, он увидел, что во дворе уже никого не было.

— Сэр!

К нему, полуоткрыв дверь, обращался крепкий мужчина в черном костюме, с вьющимся над ухом проводком.

— Вы идете? Мы закрываем!

Скользя сандалиями по мерзлым плитам, Ли-Вань поспешил к входу.

И так, леди и джентльмены, — Девин цепким взглядом смотрел в зал, — мы приступаем к третьей и последней части нашей презентации — к практическим экспериментам с системой, предсказывающей будущее.

Он полуобернулся в направлении одного из закрытых зеленой тканью углов сцены.

— Лиза скрыта за этим занавесом. Однако прежде чем мы покажем вам ее, позвольте познакомить тс с. Леоном Робски, старшим программистом проекта.