Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - Василий Потто

День закончился блестящей иллюминацией, фейерверком и шумным весельем в русском лагере. Так отпраздновали войска целый ряд блестящих побед, венцом которых служил Арзерум. Память об этом славном событии сохранилась и поныне в следующей бесхитростной солдатской песне:

И действительно, никогда еще русское оружие не достигало на Востоке столь отдаленных пределов, и никогда со времен владычества мусульман в Малой Азии Арзерум не видел в своих стенах христианского войска. В четырнадцать дней граф Паскевич прошел до полутораста верст, перешагнул через два высоких горных хребта, рассеял две турецкие армии, взял в плен обоих главнокомандующих, покорил многолюдную укрепленную столицу турецкой Армении и ниспроверг власть Оттоманской Порты в самом центре могущества мусульман на Востоке. И все эти подвиги стоили русским из семнадцатитысячного корпуса не более ста человек убитыми и ранеными да двух умершими от болезней.

В этой борьбе ясно сказалось, что новая Азия до последних времен сохранила величайшее сходство в нравственном отношении с Азией древней. Читаете ли вы историю завоеваний римлян, следите ли за победами Македонского, повсюду изумляет вас одинаково разительное влияние событий на умы и дух азиатского народа. Как прежде, так и теперь одна победа пролагала путь к новым; как прежде, одно завоевание вело за собой последовательно другие, и сила победителей неимоверно быстро как бы узаконивала владычество их над краем. Только при знакомстве с этой чертой азиатского населения исполинские шаги Александра Великого, торжество оружия римлян и русские победы Паскевича в Азии становятся понятными, не содержащими в себе ничего чудесного. В умении понять дух Востока заключается главная заслуга Паскевича и объяснение его громких побед.

В то самое время, как главные силы Кавказского корпуса победоносно вступали в Арзерум, из Баязета прискакал курьер с донесением о сильном двухдневном штурме, который выдержал этот город против многочисленного неприятеля, бывшего под начальством ванского паши. В первый день турки овладели даже частью города и взяли у русских четыре орудия; на второй – русские перешли в наступление, отбили назад орудия и отбросили неприятеля от города с громадной для него потерей. Мужеству небольшого русского отряда Паскевич был обязан спасением этого важного пункта, составлявшего главную опору левого фланга тогдашней операционной базы.

Нужно сказать, что за выступлением отряда генерала Панкратьева на главный театр военных действий во всем Баязетском пашалыке оставалось только четыре батальона пехоты, казачий полк Шамиева и двенадцать орудий. В Баязете стоял Нашебургский полк и батальон Козловского, с четырьмя казачьими сотнями и десятью орудиями; в Топрах-Кале – две роты козловцев со взводом артиллерии, в Диадине – сборная команда из пехоты и казаков. Неприступное положение последних двух пунктов и не требовало, впрочем, сильнейших гарнизонов; но для защиты Баязета, где приходилось оборонять обширную городскую черту, не менее пяти верст в окружности, три батальона было недостаточно. На этом основании Паскевич еще перед выступлением Панкратьева считал необходимым взорвать укрепленные замки в Топрах-Кале и Диадине, чтобы иметь войска сосредоточенными на одном главном пункте; однако по местным обстоятельствам мера эта оказалась неудобной, и, взамен того, баязетский гарнизон был усилен вновь сформированным армянским батальоном из местных жителей. Была также попытка сформировать конный полк из баязетских курдов, но успеха она не имела. Курды уклонялись от службы, хотя старшины их, по-видимому, и готовы были помогать русским в сборе людей самым искренним образом. «Богом клянусь вам, – наивно писал один из них генералу Панкратьеву, – что очень рад буду, когда вы возьмете их с собою в поход, потому что они никого не слушают». Но конница из таких непослушных людей, конечно, могла принести более вреда, нежели пользы, и от этой меры пришлось отказаться. Войсками в Баязетском пашалыке командовал в то время генерал-майор Павел Васильевич Попов – офицер замечательной храбрости и энергии. Сын памятного в русской истории Василия Семеновича Попова, бывшего любимым секретарем Екатерины Великой, он начал службу в гвардейской артиллерии, участвовал с ней во всех Наполеоновских войнах, потом был на Кавказе адъютантом Ермолова, получил в командование на двадцать шестом году от роду Херсонский гренадерский полк, с которым заслужил под Ахалцихе Георгиевский крест и золотую саблю, осыпанную бриллиантами, и теперь был командиром первой бригады двадцатой пехотной дивизии. Человек молодой, со значительным состоянием, любивший пожить на широкую ногу, он с некоторой беспечностью характера соединял истинные военные дарования и, главное, имел способность не терять головы ни при каких серьезных и трудных обстоятельствах. Такой именно человек и нужен был в Баязете, которому со всех сторон угрожали враги.

Некоторую противоположность с ним по характеру составлял его помощник, командир второй бригады той же двадцатой дивизии, генерал-майор Федор Сергеевич Панютин, тогда только что переведенный на Кавказ из внутренних губерний России, где он командовал Рыльским пехотным полком. Это был человек тихий, самого скромного образа жизни, везде вносивший те гуманные идеи, которые отличали офицеров старого Семеновского полка, где Панютин прослужил одиннадцать лет, со времени выхода своего из Пажеского корпуса вплоть до известной катастрофы, постигшей этот славный полк в командование Шварца. Панютин – тогда уже полковник – был наравне с другими переведен в армию и шесть лет, до самого вступления на престол императора Николая Павловича, не удостаивался никаких служебных повышений; наконец ему дали полк и в конце 1828 года произвели в генералы.