Волк - Генри Лайон Олди

Удобные кресла. Изысканный ксоколатль – «напиток богов». Обзорная стена, позволяющая видеть все приготовления к процедуре перехода. Речь Изэли чужаки вряд ли поняли, но она очень старалась передать интонациями важность и торжественность момента, те дружеские чувства, которые испытывала к пришельцам. Гости смотрели с настороженным интересом. О, Изэль их прекрасно понимала! Но вскоре ситуация вышла из-под контроля. Инопланетники вдруг занервничали, пытаясь добиться от Изэли – чего? С опозданием до неё дошла суть требований. Сила воли гостей была на исходе, и сейчас она подвергалась ужасному испытанию! Их товарищ вот-вот должен был присоединиться к солнечному колланту, обретя жизнь вечную, а им, из последних сил борющимся с блаженной эйфорией, предстояло остаться в плену ущербной материи! Поманить сияющим светом – и не позволить уйти в солнце, куда отправлялся их соплеменник? Пришельцы терпели, сколько могли. Но любому терпению есть предел, даже для лучших из лучших!

От сострадания к их мучениям у Изэли слёзы наворачивались на глаза. Но она не имела права отпустить гостей в свет! Им и астланам предстоит так много узнать друг о друге! Изэль проклинала свою бесчувственность. Как она могла не учесть, что зрелище перехода окажется последней каплей, которая прорвет плотину беспримерного терпения инопланетников?!

Изэль пыталась успокоить пришельцев. Обещала: их очередь непременно настанет! На какое-то время гости и впрямь сумели взять себя в руки. Они предложили компромисс: женщина присоединится к солнечному колланту вместе с коматозником, а двое мужчин останутся для контакта. Великое самопожертвование! Сердце Изэли разрывалось от жалости, но она не могла пойти даже на это.

Когда из футляра извлекли обсидиановый тецпатль, готовясь освободить солярную сущность коматозника, чужаки не выдержали. От удара Изэль потеряла сознание, и дальнейшее происходило уже без неё. Потом она не раз пересматривала записи с камер, пытаясь осмыслить произошедшее. Нет, она не держала зла на Марчкха. Более того, она прекрасно понимала его порыв! Бурная эйфорическая абстиненция, и как результат – жесточайший стресс, кратковременное помрачение рассудка, припадок неконтролируемой агрессии.

…матерь Омесиуатль! Как же Изэль ошибалась! Лишь теперь, у постели выздоравливающего Марчкха, ей наконец удалось осознать: все намного сложнее. Абстиненция, несомненно, имела место. Но проблема упиралась в другое: пришельцы просто не поняли, что делают с их товарищем! Процедура перехода в энерголучевое состояние совершалась у них по-другому, выглядела иначе! Несчастные едва не сошли с ума, разрываясь между инерционным подсознательным стремлением уйти в свет, жесточайшим абстинентным ударом от невозможности ухода, отчаянной тревогой за товарища, которого, по их мнению, хотели убить ради научного эксперимента – и праведным гневом на экспериментаторов!

* * *

– Простите меня, Марчкх! Умоляю, простите…

– Я устал, – ответил Марк. – Я хочу спать.

Отвернувшись к стене, он закрыл глаза. Шипение двери показалось ему райской музыкой. Еще миг, и он свернул бы Изэли шею, не заботясь о последствиях.

V

Сон был трясиной без сновидений.

Утром, сверяясь с приборами, журавль кивал веселей – Марк шёл на поправку быстрее, чем рассчитывал врач. Инъекции Ведьмы делали своё дело. После завтрака журавль рекомендовал больному вздремнуть, но спать не хотелось. Хватит, отвалялся!

Пора возвращать форму.

Когда Марк попытался сесть на кровати, ягуарчик вскинулся и уперся передними лапами ему в грудь. «Лежать!» – читалось на морде Катилины. «Ты на чьей стороне?» – улыбнулся Марк. Зверь склонил голову набок, ослабив натиск.

– А ну, слезь с меня! Катилина, я кому сказал?

Нагуаль послушался.

Марк спустил ноги на пол: за ним потянулась целая сеть проводов. «Хорошо хоть, капельницу сняли,» – думал он, отдирая датчики со злостью, удивившей его самого. Вот сейчас санитары прибегут, назад уложат… Санитары медлили. Минуту или две Марк стоял, держась за спинку кровати – пережидал приступ головокружения. Пальцы свело на прохладном металле. Оттолкнувшись от опоры, боясь передумать в последний момент, он сделал первый шаг. Взмахнул руками, ловя равновесие…

Второй шаг. Третий.

Переваливаясь с ноги на ногу, Марк представил себя селезнем-подранком. Селезень без селезёнки. «Клоун, – посоветовал из немыслимой дали Катилина: не ягуар, но тоже с клыками. – Кувыркнись, полегчает!» Сейчас Марк дорого бы дал за возможность кувыркнуться. Доковыляв до окна, он вцепился в подоконник. Ягуар вертелся рядом, норовя потереться о ногу.

Марк с трудом сохранял равновесие.

В стене палаты обнаружился встроенный шкаф. На узких полках хранились оранжевая пижама и сандалии. Отлично! Не разгуливать же по Центру голышом? Когда Марк закончил одеваться, руки его мелко дрожали, а на лбу выступила испарина. Бранясь вполголоса, он заковылял к двери. Заперто или нет? Катилина покидал палату и возвращался обратно. Ягуару, значит, можно.

А гражданину Ойкумены?

Дверь открылась: наверное, сработал фотоэлемент. В коридоре скучала пара мордоворотов. Цвет формы и телосложение превращали их в огромные бурые кирпичи. На Марка охранники уставились с интересом, но задерживать не стали. Обождали, пока больной с нагуалем пройдут десять шагов, снялись с места и двинулись следом, сохраняя дистанцию.

Службу знают, оценил Марк. Пришелец пошёл на поправку? – доброго ему здоровьица. Пешие прогулки укрепляют организм. Сбежит? Да ладно, вы только посмотрите на этого доходягу. Без няньки с лестницы упадет, расшибется…

Первым делом он отыскал и посетил сортир. Ходить на судно́ осточертело. Рядом был лифт: Марк вызвал кабину, оглянулся на мордоворотов – те не препятствовали – и шагнул внутрь, сопровождаемый Катилиной. Первый этаж. Где тут выход во двор? Хотелось вдохнуть свежего воздуха, увидеть над головой небо, а не потолок, выкрашенный «мокрой эмалью», грубо имитировавшей капельки влаги.

У лифта Марк едва не столкнулся с запыхавшимся толстяком, который вытаращился на него, как… «Как на пришельца! – злорадно констатировал Марк. – А то придумали: астланин, астланин…»

– Где у вас двор?

– Т-там, – махнул рукой толстяк.

Марк побрел в указанном направлении.

Вскоре над ним распахнулось белёсо-голубое небо Астлантиды. Сегодня оно выглядело глубоким и чистым: ни облаков, ни дымки, скрадывавшей горизонт. В зенит карабкалось солнце – Общее Солнце, посмертный коллант, если верить Изэли…

Катилина требовательно мяукнул.

– Чего тебе?

В тридцати метрах располагался знакомый вольер.

– Хочешь к своим? Ну, иди…

Не дослушав, Катилина умчался.

От вольера тянуло звериным духом. Запах этот больше не раздражал Марка. Притерпелся, что ли? Катилина и вовсе ничем не пах, хотя, по идее, должен был. Всё-таки зверь… Резкий скрежет металла вывел Марка из задумчивости. Он обернулся на звук – и едва сумел сохранить равновесие. Ноги держали плохо, притворяясь то ватой, то буковыми поленцами.