Цунами - Анатолий Курчаткин

Рад с восхищением смотрел на Дрона — как лихо у него получилось придать разговору самодвижение, заставить Бобби так обнажаться. Дрон был талант.

Бобби говорил и говорил, рассказывал о своей жизни, вынутая им из чемодана книга лежала у него на коленях нераскрытой. Ясно было, что разговору с Дроном о том сегодня уже не быть.

Рад посмотрел на Нелли. Она сидела, откинувшись на спинку сиденья и общалась с собеседником из «Рэндом-хауз».

Рад встал и направился в туалет. Туалетов было два — один напротив другого. Внутри все сверкало и блестело чистотой, свешивался со стены толстенный рулон широких бумажных полотенец, висел около унитаза рулон белейшей двуслойной туалетной бумаги, флакон с жидким мылом над умывальником был заполнен до отказа, а около унитаза с массивным стульчаком из сверкающей белой пласмассы на блестящем никелированном держателе висел резиновый шланг с блестящим никелированным наконечником-краном — приспособление, позволявшее использовать унитаз как биде.

Когда он вернулся из туалета, в купе Дрона с Нелли как раз зашел проводник. Ни слова не говоря, проводник быстрыми, автоматическими движениями приподнял стол, вытащил из отверстия в полу крепежную стойку, подогнул ее, отнял стол от металлического выступа у стены и, соступив в проход, убрал стол обратно под пол купе. Следом он снова поднялся в купе, и теперь объектом его молчаливых автоматических действий стала верхняя полка, зализанно, так что, не зная, и не понять, что полка, прижатая к вагонной стене. Что-то у него под руками щелкнуло, полка отделилась от стены, перевернулась на сто восемьдесят градусов, громыхнула и оказалась висящей на мощных металлических кронштейнах в готовности принять на себя человеческое тело.

— Красиво! — сказал Нелли Рад по-русски.

— Да, всякий раз не успеваю понять, как они это делают, — отозвалась Нелли.

Проводник между тем, соступив в проход, снова наклонился и все из той же подпольной темноты вытащил на белый свет лестницу. Такими же автоматическими движениями разложил ее, сделав вдвое длиннее, приставил вертикально к верхней полке, короткий металлический хруст — и лестница оказалась сцеплена с ограждающим поручнем полки.

— Очень вам благодарна! — по-английски произнесла Нелли.

Проводник не ответил ей. Он уже был в купе Рада. Дрон с Бобби все сидели там, и сейчас Бобби что-то записывал для Дрона на листке бумаги.

Проводник, обращаясь к Бобби, буркнул по-тайски и, взявшись за край стола, изготовился убирать его. Бобби так же по-тайски ответил ему, сделал жест, из которого ясно было, что он просит проводника уйти, обещая все сделать сам, но проводник упрямо помотал головой и быстро-быстро запел по-тайски — быстро и сердито.

Бобби взял со стола листок, на котором писал.

— Он говорит, — сказал Бобби по-английски, — что должен исполнять свои обязанности. Он безусловно прав, это я был не прав, останавливая его.

Проводник уже отнимал стол от металлического выступа под окном.

Бобби на весу дописал на листке несколько слов и передал листок Дрону.

— Это вот, в дополнение к визитке, мой адрес в Бангкоке.

— Нас что, подталкивают укладываться спать? — спросил Рад у Бобби.

— Да, уже девятый час. Уже время. Можно лечь, — ответил Бобби.

— В Таиланде зимой рано ложатся спать, — по-русски сказал Дрон. — Это утебя еще не было возможности заметить. И то: темень же. А электричество, между прочим, дорогое.

— Кстати, в Чиангмай прибываем в семь утра с минутами, — крикнула услышавшая их Нелли. — Так что совсем даже не грех лечь.

Через полчаса Рад, задернув серовато-голубую синтетическую занавеску, свисавшую на крючках с верхней полки, лежал у себя на нижней, укрытый большой вафельной простыней, выданной проводником как одеяло, и пытался заснуть. Сна, несмотря на тяжелую предыдущую ночь, не было ни в одном глазу. Все в нем внутри стояло торчком. Быть здесь уже три дня — и не суметь сделать того, из-за чего сюда прилетел!

Воздух был свеж и даже знобок. Никто из них троих — ни Дрон, ни Нелли, ни тем более Рад — не был готов к такому, не надели ничего теплого и, оказавшись на улице, невольно отметили это удивленными восклицаниями. «Горы», — с тщеславным удовольствием местного уроженца проговорил Бобби.

Привокзальная площадь была просторна и пустынна, производя впечатление пустыря. Лишь в нескольких местах этого пустыря его оживляли пожарной окраски, полугрузового облика машины с крытыми низкими кузовами, по бокам которых, в виде прорези, тянулось сплошное окно, и около этих машин, напоминающих жуков-пожарников, подобно пчелам, вьющимся вокруг летки улья, толклось по небольшой группе людей.

— Такси, — повел рукой Бобби, указывая на разбросанных по пустырю площади жуков-пожарников.

Впрочем, люди большей частью не задерживались возле машин, а подходили к одной, стояли там некоторое время, создавая эффект толпы, и шли к другой. Некоторые, однако, оставались, забрасывали в кузов с отсутствующим задним бортом свои вещи и забирались по ступенькам внутрь.

— Это что, водитель выбирает, с кем ехать, с кем нет? — спросил Рад, мгновенно вспоминая родные вокзалы.

— Нет, какое у него право? — Удивление, с которым Бобби посмотрел на Рада, отдавало сомнением: всерьез ли задан вопрос. — Он поедет туда, куда нужно первому пассажиру. Всех остальных он может взять только если им по пути.

Все вчетвером они подошли к ближайшему такси, Бобби перекинулся с водителем, стоявшим рядом, несколькими фразами на тайском и замахал руками, перейдя на английский:

— Садитесь! Повезло. Давайте. Вам по пути!

— Прошу, — кивнул Дрон, указывая Нелли на ступеньки, ведущие в кузов.

Внутри кузова вдоль бортов шли скамейки, на каждой из которых могло уместиться человек пять-шесть, а посередине между ними был довольно просторный проход. Внутри уже сидели трое, в проходе стояли чемоданы, были нагромождены друг на друга картонные коробки, обмотанные скотчем.

Бобби с довольной улыбкой — что так хорошо все устроилось — стоял внизу и показывал большой палец.

— Счастливо вам! Удачи! Пойду искать другое такси. В моем направлении.

— Счастливо, Бобби, спасибо за все! И вам удачи, будьте здоровы! — помахали ему руками Рад с Нелли.

— Я вам позвоню, Бобби! — крикнул вместо прощания Дрон.

Водитель, стоя на земле напротив прохода, оглядывал внутренность кузова с миной огорчения на лице.

Ему явно хотелось взять еще пару попутчиков, но столь же явно из-за наваленного в проходе багажа садиться было уже некуда.

Машина рванула с места так, что Раду с Дроном, сидевшим на самом краю скамеек, чтобы не вывалиться наружу, пришлось судорожно схватиться за сиденье под собой.

— Такси-скамейка, — сказал Раду Дрон, когда машина набрала скорость и пошла ровно.