Пылающие горы - Александр Тамоников

Боевик в маске вытащил из пояса тесак, подошел к столу. Взмах — и голова девочки скатилась на пол. Второй взмах — и рядом с ней упала голова матери. Третий взмах — и обезглавлен мужчина. Этот Теймур хорошо работал тесаком. Видимо, не впервой совершал казнь.

Абдель, посмотрев на работу палача, сказал:

— Теперь все! Но эти трупы и их головы должны увидеть федералы, поэтому шесть человек с первого ряда, — он указал на молодых людей, четверых девушек и двух парней, — вынесут тела и головы на улицу! И еще, я решил отпустить женщин с грудными детьми. Пусть ваши власти знают, что мы можем не только безжалостно и жестоко казнить, но и проявлять милосердие. Указанным лицам встать!

Поднялись ребята с первого ряда и по всему залу около двадцати женщин с детьми на руках.

Джабар вновь обратился к помощнику:

— Теймур, организуй выход мамаш и вынос тел! Но чтобы без всяких эксцессов. Никого больше не трогать! На сегодня достаточно!

Есипов тут же выдернул из куртки рацию:

— Центр! Я — Мещера! Экстренный вызов!

Ответил Калинин:

— Слушаю тебя, Коля!

Майор поведал руководителю спецслужбы о том, что произошло в зрительном зале.

— Я еле сдержался, генерал! Этот подонок Абдель убивает людей и делает это изощренно. То, что он освободил женщин с детьми, ни о чем еще не говорит. Ему просто надоел детский плач! Александр Иванович, нельзя больше медлить, надо начинать штурм!

Калинин попросил Есипова прерваться. Ему сообщили о выходе из клуба людей. Николай отключил рацию.

Проговорил:

— Сукой буду, если лично не завалю этого Джабара! Я его на куски порежу! Клянусь!

Ольга впервые видела Николая в таком состоянии. Она осторожно положила руку ему на плечо. Потом приблизилась к нему. Наконец, обняла качающегося из стороны в сторону, как вставшая в позу обороны кобра, и смотрящего в одну точку майора:

— Коля, Коленька! Успокойся!

Но Есипов отшвырнул от себя Шевцову:

— Уйди! Я сказал сидеть в углу? Какого хрена выползла? Быстро на место.

Женщина, ударившись о бетон и в кровь разбив колено, села на корточки и, закрыв глаза руками, заплакала.

Николай, поняв, что незаслуженно, да еще в такой стрессовой для нее ситуации оскорбил женщину, подошел к Ольге. Присел рядом, обнял:

— Извини, Оль! Нервы! Я офицер спецназа и ничего не сделал для спасения несчастной семьи.

Ольга уткнулась ему в грудь:

— Я понимаю, Коль!

Рация издала сигнал вызова.

— Еще раз прости и, пожалуйста, не покидай этого места.

Он включил станцию:

— Мещера на связи!

— Приняли трупы и часть заложников!

— С чем я всех вас и поздравляю! Повторяю, надо срочно готовить и проводить штурм!

— Ну что ты галдишь одно и то же! Абдель выходил на связь и потребовал, чтобы к нему прибыл Кучеров! Я поставил условие: губернатор пойдет на встречу при условии освобождения как минимум половины заложников!

— Извини, Александр Иванович, ничего глупее вы не придумали?

— Ты не в себе, Коля?

Николай через силу усмехнулся:

— Я-то в себе, а вот вы, похоже, нюх потеряли окончательно. Извините, говорю, что думаю. Но ладно! Значит, Кучеров согласился идти к бандитам?

— Да!

— Я могу с ним поговорить?

— Конечно. Он рядом со мной.

В динамике раздался мрачный, но спокойный голос генерал-лейтенанта:

— Слушаю тебя, майор!

— Вы понимаете, для чего вас требует Абдель?

— Понимаю. Чтобы убить. Но разве жизни трех сотен человек не оправдывают мою смерть?

— А что будет с другими тремя сотнями? Ладно, допустим, что ради удовольствия лично содрать с вас шкуру Абдель и отпустит половину заложников, но что потом? Кого он запросит следующим? Президента страны? И тому тоже следует сыграть в благородство и пойти под нож какого-то безумного урода?

Кучеров объяснил:

— Потом в переговоры вступят представители Москвы. У них есть что предложить Джабару.

— Пару вертолетов, оружие, сотню миллионов долларов и коридор в Афганистан или Ирак? Да еще с десяток женщин для прикрытия отхода, которых потом разделают скопом, как несчастную семью на сцене клуба?

— Но если я не явлюсь в клуб, то Джабар продолжит расстрел людей. Он не намерен останавливаться ни перед чем.

Николай согласился:

— Правильно. Поэтому я и настаиваю на штурме!

Губернатор вздохнул:

— Москва запретила проведение силовой акции, пока не будут исчерпаны все возможности договориться с бандитами.

— А ваш контакт с Джабаром начальство в Москве санкционировало?

— Да!

— Да? А не пошло бы оно на хер! Послушайте меня, никакого процесса переговоров не будет. Как не будет и освобождения половины заложников после вашего прибытия в клуб. Казнь губернатора Кучерова будет! Освобождения заложников нет! Не для этого проводит акцию Джабар! Вспомните больницу в станице Октябрьской! Боевикам тогда предоставили все, что они требовали, а результат? Взрыв и паника! А в итоге и массовая гибель людей, и исчезновение главарей бандитов. Я думаю, что и сейчас этого Абделя послали в Ташаево не торговаться, а убивать. Сам он, может, и пошел бы на переговоры, но его хозяевам нужен террористический акт. Им нужна гибель как можно большего количества мирных людей. Чтобы тут же средства массовой информации, особенно иностранные, подняли вой: вот, мол, какие мы бессильные перед террором! А кто мы? Спецслужбы? Нет! Верховная власть бессильна. Это она позволяет террористам безнаказанно творить в стране любые свои кровавые дела. И возникнет, кстати, совершенно справедливо, вопрос, а на хрена нужна такая власть? Давай другую. Жесткую, способную навести порядок, а по ходу до конца развалить страну. Ибо к власти, новой власти, заказчики таких вот террористических актов будут тащить своих марионеток с вполне определенной целью — разрушить единство страны и, как это ни парадоксально, под лозунгом всеобщей и бескомпромиссной борьбы с террором. И протащат! Будьте уверены. Так что не можем мы, генерал, не имеем права идти у них на поводу, даже ценой жизни заложников. Пусть это звучит кощунственно, но иного выхода у нас нет!

Кучеров терпеливо выслушал, затем спросил:

— Ты все сказал?

— Все! И не я должен был высказывать вам это, а вы тем чиновникам, что сидят в Москве и требуют ведения переговоров!

— Короче, Коля, что конкретно ты предлагаешь? Говорить ты мастер, в этом я убедился, а вот есть ли у тебя план, который обеспечил бы успех штурма?