Сфинкс. Тайна девяти - Кристиан Жак

– Ну же, выкладывай!

– Святой Джон много путешествовал, и некоторые его поездки не были строго профессиональными, потому что он навещал Высших неизвестных. Пленарные заседания и разговоры с глазу на глаз. Если мы проанализируем все поездки Святого Джона, мы точно найдем странные направления, не связанные с управлением империей.

– В таком случае он их просто удалял из своего графика, мы снова останемся в дураках!

– Мой отец путешествовал только на самолете. Скорость, комфорт и безопасность. В секретариате нам предоставят список всех его официальных поездок, а если и другие были, то и о них тоже кто-то должен знать.

– Кто же, например?

– Джосс, главный по нашему частному аэропорту.

Брюс повернулся к Апсаре:

– Должен признать, ты молодец.

* * *

Тридцать лет поездок, с тех пор как Святой Джон основал империю. Судя по документам, немедленно предоставленным информационными службами, самыми частыми направлениями были, что неудивительно, Нью-Йорк и Токио, где находились двое из трех генеральных управляющих. Потом – несколько больших городов Соединенных Штатов, где находились лаборатории и заводы империи, все европейские, азиатские и африканские столицы, а также Австралия, Москва, Санкт-Петербург и даже короткая поездка на Северный полюс, где развязывалась жестокая битва за использование скрытых ресурсов.

В «роллс-ройсе», который отвозил их в аэропорт, Марк подытожил официальные данные.

– Из Токио мой отец мог легко поехать в Киото, чтобы тайно встретиться там со своим братом Хироки Кадзуо. Также из Дамаска легко попасть в Пальмиру, не так давно мирную, чтобы увидеть Халеда. Повидаться с Чжан Дао, официальным археологом в Пекине, не представляло особой проблемы. А посетить Ангкор после рабочего заседания в Пномпене – и того легче.

– Апсара могла видеть Святого Джона, – заметил Брюс.

– Иногда мой отец исчезал на два-три дня и просил меня не волноваться.

– Есть даже поездки в Кабул,[125] – заметил Марк, – связанные с восстановлением Афганистана, в котором империя хотела бы принимать участие. Однако после разрушения Будд и убийства Масуда Мансура эта нить прерывается.

Брюс был расстроен.

– Окей, Святой Джон мог поддерживать связь с шестью убитыми Высшими неизвестными, но это не дает нам никакой информации о трех уцелевших!

– Немного терпения. Джосс предоставит нам другой список.

* * *

Его волосы поседели, появились морщины, но страсть у Джосса была всё та же: ухаживать за самолетами. По десять раз на день он мог поднимать на кого-то голос, с тем чтобы самолеты были безупречными и готовыми к полету, как только Святой Джон будет в этом нуждаться.

Появление Марка, Брюса и прекрасной девушки его взбудоражило. Всё начиналось снова.

– Всё по-старому?

– Всё спокойно, шеф.

– Никаких любопытных на горизонте?

– Вы бы узнали об этом первым.

– Тогда пройдем в твой штаб.

Кабинет Джосса был похож на чердак, где только сам хозяин, обладая прекрасной памятью, мог что-либо найти. Среди вороха бумаг, фотографий самолетов и летчиков, карт полушарий, старых альтиметров и целой кучи безделушек, связанных с авиацией в разных формах, не так-то просто было найти дорогу.

Брюс сел на канистру с топливом, которую использовал Линдберг,[126] Апсара рассматривала модели бомбардировщиков, а Марк начал разговор:

– Мой отец летал в места, о которых знаешь только ты.

– Ну…

– И он приказал тебе не сообщать их секретариату империи.

– Ваш отец был великим шефом. И…

– У тебя сохранился список.

– Я люблю порядок.

Глядя на беспорядок вокруг, в этом можно было усомниться, но у Джосса всё было под контролем.

– Можно нам взглянуть на твое сокровище?

– А зачем вам это нужно?

– Чтобы найти убийцу отца.

– Ну раз это для хорошего дела…

Джосс порылся в сумке какого-то пилота Королевских военно-воздушных сил Великобритании. Около пятидесяти листочков, исписанных рукой. Даты и направления.

– Я хотел бы только, чтобы эта информация не вышла за эти стены. Я дорожу воспоминаниями.

Трио принялось за изучение.

Среди полетов были те, которые были связаны с Высшими неизвестными, то есть в Токио, Дамаск, Кабул, Пекин, Пномпень, и это доказывало тот факт, что Святой Джон, помимо своих передвижений по работе, планировал особые встречи со своими братьями.

И вот название города, где у империи не было никаких промышленных или технических филиалов: Флоренция.

Кто знал о том, что у золота на картинах Фра Анджелико было алхимическое происхождение? Тысячам своих посетителей Флоренция дарила настоящее сокровище, но они оценивали только его эстетическую сторону, не догадываясь о науке, которую оно разоблачало, не выдавая при этом всех ее секретов. Когда у Сириуса Ксериона заказывали реставрацию, он добывал необходимое золото в своей лаборатории и выставлял административным органам ничтожный счет, а те были только рады такому эффективному и малозатратному сотрудничеству в эпоху всё более растущего культурного дефицита.

Когда флорентийский Высший неизвестный исчезнет, химики займутся наследием Фра Анджелико, как и всем другим на планете. Однако, работая над сохранением этого творения света, не всегда праведного с точки зрения католиков, старый Высший неизвестный забывал о превратностях своего существования, отныне находящегося в опасности. Шесть из его братьев уничтожены, одного он попытался предупредить, но, возможно, он так и не получил сообщения. Мир изменился настолько, что ликвидирует теперь всё, что может помешать его фанатизму, материализму и технологиям. Высшие неизвестные были последним препятствием перед цунами и, по сравнению с гигантскими волнами, почти ничего не значили. В течение пяти тысячелетий они преодолевали бесчисленные испытания, не раз рискуя своей жизнью.

Нет необходимости ни в надежде, чтобы что-то предпринять, ни в успехе, чтобы упорствовать в своем деле, и Сириус Ксерион не жаловался на свою судьбу.

Его единственная на данный момент забота состояла в том, чтобы успешно завершить в срок начатое Великое Делание, следуя упрощенной и непривычной методике, соблюдая в то же время все заповеди алхимиков Древнего Египта: «То, что находится вверху, аналогично тому, что находится внизу, то, что находится в начале, аналогично тому, что находится в конце, чтобы осуществить чудеса единого. Солнце его отец, Луна его мать, Ветер носил его в своем чреве, Земля его кормилица».