Нелюдь - Алексей Селецкий

* * *

– Придется тебе подождать с купанием, – прошептал Александр, оглядывая поблескивающее темное зеркало пруда. – Занято.

– То есть как – занято? Кем?

– Потише, не пугай народ. Вон, погляди, справа. Не иначе, из «Звездочки» девахи сбежали.

– Какого лешего им тут потребовалось в четвертом часу?! – возмутилась Лена почти в полный голос. – Все спят уже!

– Тогда уж не лешего, а водяного… Как видишь, спят не все. Наверное, сначала их начальство караулило, потом по двое-трое весь лагерь бегал, а до этих очередь только сейчас дошла.

– Ну, так уж и весь лагерь!

– Запросто. Не одни вы нынче умные. Прежде, может, и до шестого июля ждали бы, а сейчас все продвинутые. Девок, между прочим, это во все времена больше касалось, все эти обряды и гадания. Так что чему удивляешься? Погоди, скоро это в список мероприятий по лагерю вставят… И наверняка мужская половина сегодня не столько купалась, сколько подглядывала – если у них разведка нормально поставлена. Вот, кстати, тебе еще одна причина столь поздних процедур: ждали, пока хождение полностью прекратится. У мальчишек в первую голову.

– Да ну тебя…

– Чем тебе моя версия не нравится? Ладно, готовься – вылазят русалочки, замерзли. Через пару минут сама пойдешь синеть и пугать комаров лязгом зубов. И чего тебе приспичило? Ладно бы еще жара-духота, а то после грозы, чуть ли не на рассвете – в самый колотун!

– Вот захотелось, и все… Погоди, а ты что, на берегу будешь сидеть? Вот так, как за этими, смотреть?!

– Ну, во-первых, я смотрю не за ними, а на них. Во-вторых, смотреть тут особо не на что, ты гораздо интереснее. В-третьих, голяком по лесу бегать неудобно. Мало ли что, дела нынче интересные творятся. Если что, тебя и без одежды утащить можно, не впе… – Александр запнулся. Закончил совсем другим тоном, без следа веселья. – Не проблема, в общем. Так что купайся спокойно. Могу даже отвернуться. И вообще, я в кустах посижу, не хочу на открытом месте маячить.

– Ну, тогда отворачивайся, а я пошла.

Александр послушно развернулся спиной к берегу, скинул рюкзак под куст. Улегся так, чтобы просматривались обе тропинки, выходящие на эту сторону пруда. Третья тропа – дорожка к лагерю – терялась за деревьями, но для верхнего зрения все равно как на ладони. Даже голову поворачивать не нужно, чтобы различить две весело-испуганные искорки: все-таки учуяли девчонки, ночью в лесу и шепот разносится, а Ленка чуть ли не орала. Вон и она сама, возится на пляжике, оборачивается… Причем и поверху пытается глядеть. И опять про маскировку забыла. Даже затылок свербит от ее взгляда. Ладно, там все пока что нормально, надо за лесом приглядывать.

С лесом между тем творилось что-то странное. Непонятное. С таким Александру еще не приходилось сталкиваться. Первые признаки были заметны еще по дороге к оставленному рюкзаку, но тогда все можно было списать на излишне обостренные чувства. Потом, когда шли к прудам, обращал внимание в основном на ориентировку и поиск посторонних. И думал о том, почему же никого из своих не почувствовал там, возле стоянки. Натаныч знал, Олег и Илья наверняка знали – неужели действительно на него одного понадеялись? Оставили без присмотра такое место и с такой компанией? Чего это стоило несколько лет назад, вряд ли кто-то забыл. Даже если наблюдатели замаскировались так, что и своим не видно, кто-то мог бы и после подойти. Встретить в лесу. Хотя бы знак какой-нибудь подать. Ан нет, не было никого. Теперь самое время подумать – не связаны ли две эти странности.

На первый взгляд, ничего особенного в лесу не было. Деревья как деревья, кусты как кусты. Даже тучи постепенно расползаются – звездочки проглядывают, верхушки облаков луна подсвечивает. И на второй взгляд, верхний – тоже более-менее нормально. Живет лес

своей жизнью, листья подремывают, мыши в подлеске бегают, шуршат, дерутся за что-то. Сова пролетела – нормальная, обычная, сама по себе да по своим делам. Разве что светлые ниточки между деревьями – тонкие, почти незаметные, речными струйками вьющиеся – чуть ярче, чем обычно. И быстрее дергаются-переливаются. Те самые ниточки, которые делают лес не древесиной на корню, а живым существом. И где-то глубоко, между корнями, можно различить чуть изменившийся оттенок этих лесных нервов. Такое бывает иногда на исходе лета, когда смотришь на поросший деревьями холм: вроде бы еще все зеленое, но уже угадывается будущая желтизна.

Бывает такое с лесом. Не слишком часто, но бывает. Если гусениц слишком много развелось, например. Или где-то далеко хрустит кустами низовой пожар. Так далеко, что даже запах гари не доносится. А вот вырубка редко тревожит, разве что сразу несколько бригад лесорубов план перевыполняют. Видел Александр такое, чувствовал лесной испуг.

Вот только спина при этом так не холодела. Потому что в поскрипывании веток сейчас чудился стон – далекий, словно через толщу земли. Протяжный, горестный, безнадежный. Стон не деревьев – всего леса. Что-то он почувствовал, что-то понял, узнал. Страшное, необоримое. Неведомое ни людям, ни Древним, а только поколениям вековых дубов. Еще не наступившее – но уже подобравшееся настолько, что вряд ли остановится или пройдет мимо.

Внезапно желто-зеленая волна поднялась вокруг, накрыла с головой – и Александр захлебнулся. Судорожно дернулось тело, не желающее расставаться с привычной жизнью, руки впились в траву – и срослись с ней. Лес нашел того, кто может понять, подумать, что-то исправить. Может быть, даже отвести общую беду. Нашел ту часть себя, которая могла не ждать, а действовать. "Муравьи", – мелькнуло вдруг в расползающемся сознании. – «С Татьяной – муравьи, а теперь я вместо муравейника».

Странное чувство – одновременно видеть себя и сверху, и изнутри. С разных сторон и во многих местах. Весьма странное. Особенно если ты в состоянии понять, что раскинулся на многие километры, и саднящая царапина между лопаток – это полоса асфальта. С одного бока медленно поджаривает город, с другого медузой растекаешься по степи, выбрасываешь молодую поросль опушек. И сердец несколько, бьются вразнобой. И сыто плюхает в озерцах и болотцах. А где-то глубже приятно холодят грунтовые воды. А еще глубже и почти возле самого города – уже леденящий мороз, от которого хочется отодвинуться подальше. Там пожухнут листья, там застынут соки, не гнездятся птицы и не роют норы лисы. Торчит, тянется к живому острая сосулька. «Холм. Тот самый холм, где пять лет назад…» Лес не дал сосредоточится на воспоминаниях, и Александр этому обрадовался бы – но не смог. Не сумел. Не до того сейчас. Тянет холодным сквозняком еще в нескольких местах, но в привычных, знакомых. Угроза – смутная, но отчетливая. Никак не понять, откуда.

Александр попробовал найти тот овражек, где совсем недавно стояли по углам раздавленной звезды Костик и его помощники. Ничего особенного. Такое было и будет. Для леса – не более чем холодная дождевая капля на щеке. Костер возле устья соседнего оврага раздражал куда больше: заночевавшая там компания явно чувствовала себя венцом творения и правительством всего окружающего. Временным правительством, ничего не боящимся, не стесняющимся и не берегущим. Противно, но не то. Еще одна компания – не то. Третьи гадят еще хуже, но опять не то. А вот и наши! Что-то у них стряслось, кого-то они ловят, но лес это не беспокоит. И еще одно местечко, и снова не то, что нужно… Вот оно!