Одержимость - Наталья Рощина

Андрон решил, что в любом случае нужно как можно скорее помириться. Есть вариант – подарок. Любая обида может быть залечена при помощи сюрприза. Желательно дорогого. Но реакция Маши бывает непредсказуемой. Он давно не видит в ее глазах восторга. Дарит ей роскошную, красивую вещь, ожидая бурного проявления благодарности, а Маша ведет себя сдержанно. Вежливая улыбка и быстрый поцелуй – вот что он получил в последний раз. А был уверен, что его подарок затмит все воспоминания о ссоре. Не вышло. Пойми после этого женщин.

Все выпады Маши шиты белыми нитками. Она сама себя загоняет в тупик. Ревность и отсутствие детей. Как странно. Вот у него нет комплекса неполноценности из-за того, что в свои двадцать шесть он все еще не стал отцом. Куда спешить? Продолжение рода? Андрон не чувствует себя ущемленным оттого, что пока никто не называет его папой. А Маша нервничает, плачет, переживает.

Странно, что она никак не может найти себя. Кажется, он предоставляет ей свободу выбора. Может быть, все дело в том, что она не знает, что делать с этой свободой? Раньше тяжело работала, а когда ей стало не о чем беспокоиться, посчитала себя несчастной.

Ее слезы угнетают его. Она не должна вести себя так. Иначе он решит, что обманулся. Маша боится потерять то, что получила в этой новой, роскошной жизни? Предупреждали его родители. Со стороны ведь всегда виднее.

– Это гормоны, сынок, – прокомментировал отец. – Она все хорошо рассчитала, твоя Маша.

– Это самообман, – вторила ему мама.

Андрон не помнил случая, чтобы родители спорили. Кажется, у них обо всем было одно общее мнение. Вот уж действительно: с годами они превратились в единое целое, и это целое никогда не вступало в конфликт с создавшими его половинками. В данном случае родители в очередной раз проявили единодушие. Даже не пытались скрыть, что Маша им не нравится. Их огорчил выбор сына, а более всего – упрямство, с каким тот доказывал, что они ошибаются.

Тогда, шесть лет назад, они твердили, что Маша – это только этап. Первые иллюзии, буйство гормонов, выброс энергии. Все, как полагается. Некрасовы-старшие не переживали. Они были уверены в силе своего влияния на Андрона. Им казалось легче легкого внушить ему, что Маша – первая ступень лестницы познания женской сути. Они ошиблись. Андрон был настроен решительно. Их трагическая смерть не дала разгореться настоящему конфликту. Кто знает, чем бы закончилось противостояние? Смог бы Анд-рон до конца отстаивать свое право на счастье с Машей? Наверняка он сражался бы за свою любовь.

Теперь же Некрасов точно знал, что искренняя любовь Маши – залог его успеха. Она – его тыл, его опора, хрупкая лишь внешне. Однажды Маша прямо сказала:

– Пока ты меня любишь, удача не изменит тебе.

– Ты что, Машуня? – Ему не понравились ее слова. – Ты не преувеличиваешь?

– «Глаза не увидят того, что видит сердце…»

– Зачем цитаты? Своими словами можно?

– Тебе так трудно угодить.

– Угодить? Зачем ты угождаешь?

Вот оно! Он нашел то, что ему не нравится в Маше в последнее время: угодливость. Желание сделать все как надо вытесняет любовь. А как надо? Кто устанавливает критерии? В расчет берется только его «хочу». К чему они придут? Ан-дрон испугался. Он вдруг понял, что это не навсегда. Ведь до сих пор он считал, что в его жизни уже все сложилось. Он убил двух зайцев: ублажил свое сердце и мужское самолюбие. Кроме всего прочего, Андрон возомнил себя творцом Машиной судьбы. Он изменил размеренное серое течение ее жизни, подарил ей сказку. Она ему – любовь, преданность. Только в последнее время ее любовь превращается в угодничество.

Задумавшись, Некрасов не заметил, как вошла Маша. Андрон вздрогнул от неожиданности. Она присела у его ног.

– Давай мириться. Прости меня.

– И ты меня прости. – Он осторожно коснулся ее волос.

– Наверное, мы что-то делаем не так.

– Не будем усложнять, и все утрясется, – улыбнулся Некрасов.

– Ты не хочешь иметь детей со мной или принципиально не хочешь становиться отцом? – Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Андрон не ожидал, что она снова заговорит об этом. Заговорит в первые же минуты примирения. – Посмотри мне в глаза и ответь.

– Понимаешь, когда появляются дети, они меняют в жизни все. А я пока не готов к таким масштабным изменениям. Всему свое время, милая.

– Ты считаешь, что я тороплю события? – Грустная ирония вогнала Некрасова в краску. Ему стало стыдно, что он заставляет ее страдать.

– Сейчас я ничего не могу тебе ответить.

– Я люблю тебя, Андрон. – Признание прозвучало обреченно. Маша поднялась. – Люблю всем сердцем. Оно разрывается, когда ты не хочешь понять меня.

В ответ он молча обнял ее.

– Молчишь? Тебе нечего мне сказать? Ну конечно, кто я?

Она снова об этом. Не о детях, так о штампе в паспорте. Маша мечтает стать мадам Некрасовой, чтобы, представляя ее друзьям, знакомым и деловым партнерам, он говорил:

– Познакомьтесь, это моя жена…

Его забавляло, что, будучи такой современной, она оставалась консервативной в вопросе о браке и семье. Ее угнетало положение гражданской жены. Не находя смелости высказать это прямо, Маша все чаще выливала на Андрона обжигающие ушаты ревности. Он подтрунивал над этими регулярными, но в основном безобидными приступами. Он был чист. Ему не в чем было оправдываться. Было… страшное слово. В нем – невозможность возвратить, исправить. И словно в унисон его мыслям Маша высвободилась из его объятий.

– У нас уже никогда не будет все хорошо, так хорошо, как раньше, – тихо проговорила она. – Мы просто все еще вместе. Вместе, несмотря ни на что.

– Маш, ты сгущаешь краски.

– Я чувствую, как мы отдаляемся друг от друга.

– Я с тобой. – Ему не понравилось ее настроение. Так не мирятся. Зачем она все портит?

– И я с тобой… Пока ты этого хочешь.

Сегодня тот Некрасов, которого все знают, перестал существовать. Этому новому была нужна Майя. Майя – имя, ставшее музыкой. Как быстро! Прелести черноглазой медсестры пленили его. Неужели это происходит с ним? Быть не может! Все рушится! Он уснул под капельницей, и ему снится вся эта сердечная передряга? Нет, все наяву. А возмутительнице спокойствия на это совершенно наплевать? Еще бы. Ведет себя сдержанно, подчеркнуто вежливо. Ну, просто как он сам, когда хочет избавиться от очередной навязчивой дамочки.

Лишь однажды ему показалось, что в ее глазах мелькнула заинтересованность. Он ошибся. Его персона не вызывает у нее никаких эмоций. Откуда им взяться? Хорош красавец. Согнул руку в локотке и лежит как колода. Наверняка вид у него глупейший. И в голове – подозрительная пустота. Некрасов запаниковал. Он чувствовал себя ужасно. Ему не хотелось, чтобы его ощущения прорвались наружу. Чего доброго Майя решит, что он – невротик, которого вывела из себя процедура. С какой насмешкой она поглядывает на него. Провалиться бы сквозь землю!