Как любовь формирует мозг ребенка? - Сью Герхардт

Несмотря на то что психиатрия с интересом откликается на устойчивые результаты исследований, посвященных механизму реагирования на стресс, до сих пор кажется, что профессионалы в этой области не до конца приняли во внимание значимость того, как раннее младенчество и его эмоциональные переживания влияют на формирование и на построение биоаминных проводящих путей. В то время как президент Американской психиатрической ассоциации, Нэнси Андризен, признает, что механизм реакции на стресс включен в целый спектр состояний, связанных с душевным здоровьем, подтверждая, что кортизол может быть причиной многих душевных заболеваний (Андризен, 2001:107), она не признает, что сам механизм реагирования на стресс может быть обусловлен и деформирован в результате раннего эмоционального опыта, полученного еще в утробе или в течение первых месяцев жизни.

В то же время она высказывает мнение, что уровень заболеваемости депрессией активно растет. Другие психиатры также говорят о значительном росте детского антисоциального поведения. Андризен утверждает, что причина этого во все растущем количестве стрессов в нашей жизни, в том, что она становится все более соревновательной, чем ранее, в ней остается все меньше устойчивых ценностей, которые служат маяками для людей, в наступившей эре цинизма и материализма (Андризен, — 2001:239). Не могу сказать, так ли это, но она отказывается признать, что жизнь женщин определенно изменилась. Все растущее участие женщин в экономической жизни, особенно в период, пока дети очень малы, делает все более затруднительным соответствие требований карьеры и требований материнства. В этот период жизни, для которого характерен особенно активный рост числа страдающих от депрессии, все о большем числе детей в дневное время заботятся незнакомые люди, а родители заботятся о своих детях только вечером по завершении трудного рабочего дня.

В сложившейся ситуации, я думаю, мы качнулись от одной крайности к другой, обе из которых неприемлемы, когда определенную цену платят или матери, или младенцы. Бетти Фридан впервые описала подавленность молодых матерей в 1960-х, задыхающихся в пригородах, когда для них невозможна никакая другая роль, кроме как роль «мамочки» или жены. Но наше сегодняшнее положение может быть таким же угнетающим для младенцев и маленьких детей, которых все больше сдают в ясли и детские сады, группы присмотра за детьми, брошенными перед экранами телевизоров, пытающихся пристроиться где-то рядом с занятой жизнью родителей, которые все время где-то, но не с ними. Каким же образом таким детям научиться управлять собственными эмоциями?

За такой жизнью стоит внутренний сигнал о том, что отношения не являются приоритетом, приоритетом является работа. Отношения все больше становятся своего рода «испытанием», заключенным в рамки времени, проводимого с семьей. Регуляторный аспект, свойственный близким взаимоотношениям, полностью утрачен при таком подходе. В то время как взрослые вполне могут удовлетвориться короткой беседой в конце дня или телефонным разговором, когда им нужно справиться со своими чувствами при участии партнера (а часто и получить помощь в регуляции от коллег по работе), детям требуется гораздо более продолжительная регуляция. Она возможна обычно только в очень дорогих заведениях по присмотру за детьми, где ребенок может получить длительное внимание хорошего качества от знакомого взрослого. Более бюджетные варианты обычно не предоставляют такого рода внимания, и в них ребенок будет лишен возможности получить необходимый объем эмоциональных знаний, который жизненно необходим в этот период жизни.

Свойства хорошего родительства (и любых близких взаимоотношений в целом) совпадают с основными регуляторными свойствами: способностью слушать, способностью замечать, способностью исправлять поведение и восстанавливать приятные чувства через разного рода физический, эмоциональный или интеллектуальный контакт-через прикосновение, улыбку, разные способы облачения чувств в слова и мысли. Это персональные качества, но они не могут найти своего выражения в полной мере в культуре, которая предполагает, что дети находятся где-то на границе жизни их родителей. Для того чтобы быть способным замечать и реагировать на чувства других людей, требуется время. Требуется, чтобы чувствам уделялось какое-то умственное пространство, было и желание, и настрой выносить взаимоотношения на первый план. Это своеобразный вызов современному обществу, сфокусированному на достижении целей.

Недавно в ресторане я заметила высокого, хорошо выглядящего мужчину с седыми волосами, который задавал трепку официантам. Он жаловался на скорость обслуживания и затем спросил, принесли ли они заказанные напитки. Потом он спрашивал, почему ему не предложили пармезан. Он был настолько поглощен удовлетворением своих физических потребностей, что совершенно не обращал внимания на эмоциональное состояние других людей, сидевших с ним за столом, которые чувствовали себя все более смущенно и дискомфортно. Живой разговор, который завязался, когда они сели за стол, постепенно затих по мере того, как атмосфера накалялась. Эта сцена довольно типична для менталитета, который сфокусирован на том, чтобы дела были сделаны, блага получены, цели достигнуты, при этом теряется смысл и жизнь взаимоотношений. Этот мужчина не думал ни о том, что чувствует официант, ни его собеседники за столом. Его цель состояла в том, чтобы получить правильное блюдо в правильное время. Он утратил возможность получать удовольствие от приятной компании, от беседы, от возможности расслабиться вместе с другими людьми — от того, что дает совместная трапеза, а не получение удачного блюда. Этот менталитет, направленный только на достижение цели, присущ и тем, кто пишет колонки в газетах, высмеивая необходимость в положительной самооценке, или «барахтанье» в чувствах. Сила воли и перенапряжение сил ценятся гораздо больше чуткости и желания уделять время другим. Жизнь трудна, скажет такой человек, изволь справляться. Таким образом разрыв между телом и разумом, мыслями и чувствами, частным и общественным все растет. Для того чтобы прислушаться к чувствам — своим или кого-то еще, — может потребоваться снижение темпа. Это может замедлить достижение целей. За последние 200 лет или даже больше западная культура достигла значительных успехов в достижении материальных целей за счет резкого развития технологии и науки. Мы так хорошо обеспечены сейчас с материальной стороны, что практически везде в западных обществах доступен электрический свет и отопление, развлечения можно получить, щелкнув пультом дистанционного управления, связь со всем миром доступна практически без усилий, а большой выбор блюд, которые несложно и быстро приготовить, можно найти в любом супермаркете. Мы насыщены товарами и услугами настолько, что теперь возникает дискуссия, есть ли предел богатству, за которым не наступает улучшения благополучия. Возможно, поэтому нам теперь доступна роскошь вопроса о том, можно ли как-то улучшить наши жизни за счет нематериальных аспектов.

Многие научные исследования в области изучения эмоций выглядят как изобретение колеса. Они подтверждают важность прикосновений, чуткости, уделения внимания и времени другим людям. Но как это можно закрепить законодательно? Возможно, это совершенно неосуществимая мечта о том, что представители правительственных структур смогут как-то повлиять на качество детско-родительских отношений в раннем возрасте. Это же частные вопросы, которые решаются в частных домах. Что еще может быть сделано сверх того, что уже сделано в пропагандировании декретных отпусков для матерей и отцов и через призывы к работникам проявлять больше гибкости по отношению к своей занятости на работе. Эта книга не предназначена для того, чтобы ответить на эти вопросы, но в ней стоит задать вопрос о том, можем ли мы позволить себе оставить вопрос раннего родительства в области частного и личного.