Возвращение - Джек Макдевит

Белль занялась вычислением координат, а я связалась с «Бесстрашным». Когда я закончила, Белль сообщила, что добраться до места мы сможем за тридцать шесть часов.

– Найди хорошую книгу, – посоветовала она.

В нашей библиотеке имелись кое-какие материалы о Бэйли, и я выбрала их – несколько исторических трудов со сведениями о его путешествиях по местам археологических раскопок на Земле. Я рассматривала фотографии, где он стоял с лопатой в руке на раскопках в Египте, руководил раскопками в Чикаго, изучал древнеанглийские надписи на здании на американском юго-западе, разговаривал с местными жителями возле римских руин. На других снимках Бэйли со своей командой вел работы в марсианском Брумаре, исследовал старинную космическую станцию на орбите Юпитера.

Лоренс Саутвик явно провел вместе с ним намного больше времени, чем я предполагала, – он присутствовал на многих снимках. А на фотографии, сделанной в пустыне Невада, возле руин Феникса, между Бэйли и Саутвиком стояла молодая женщина в широкополой шляпе. Полы, опущенные из-за яркого солнца, частично скрывали лицо. Но я сразу узнала ее.

– Кто это? – спросила Белль.

– Мадлен О’Рурк.

– Репортер?

В подписи к фотографии указывалось ее имя – Хели Токата.

Я отправила сообщение Алексу, рассказав о фотографии Хели Токаты и предложив поискать данные о ней. Ответ пришел через несколько часов: «Спасибо. Действительно, она. Не могу поверить, что я это упустил».

Наконец мы прибыли в область поисков. «Капеллу» ожидали через четыре с небольшим дня. Я сообщила на «Бесстрашный», что мы прибыли на место, и выяснила, что происходит с моими командирами эскадрилий. Четверо из шестерых, судя по всему, еще не долетели.

Никаких признаков движения в небе, конечно же, не наблюдалось – мы были слишком далеко друг от друга и не могли увидеть ничего невооруженным взглядом. Я стала изучать материалы, собранные Алексом: он добавил в библиотеку «Белль» не только несколько книг, но и тысячи эссе, отчетов, журналов и дневников. Белль предложила свою помощь, но Алекс уже поручил ей заняться другими, более насущными поисками. Знакомых имен не обнаружилось, и я выбрала книгу под названием «Золотые перспективы» – исторический труд Марсии Хэдрон, нашей современницы, жившей на Токсиконе. Я не знала ее, но это не означало, что она была плохо известна в своей области, – хотя бы потому, что, несмотря на свою работу, я не настолько уж начитанна. Исследования Хэдрон принесли ей несколько премий.

В книге описывались археологические экспедиции, отряженные на поиски артефактов начального периода космической эры – Золотого века. Бэйли удостоился целой главы, но Хэдрон почти не упоминала ни о «Доме в прериях», ни о Дмитрии Зорбасе. Тем не менее я дошла до конца главы, и по мере чтения мое уважение к Бэйли непрерывно возрастало. Он описывался как человек, способный вдохновлять других, совершивший великие открытия и при этом постоянно подчеркивавший заслуги своих коллег. «Все его любили, – пишет Хэдрон. – Он отличался удивительным бескорыстием, хотя представителям его профессии всегда было свойственно непомерное самомнение».

– Знаешь, – сказала я Белль, – такое часто говорят о физиках, писателях, юристах, актерах, но никогда – о врачах.

– Может, потому, что врачи могут серьезно навредить пациенту, который их критикует? – ответила Белль.

Имя Бэйли еще несколько раз встречалось на страницах книги, но я не нашла ничего о поисках артефактов с «Аполлонов»; Хэдрон лишь выражала сожаления в связи с тем, что их так и не удалось обнаружить. Она отвергала «миф о Дакоте» (ее собственное выражение) и была почти уверена, что воры вынесли артефакты из Хантсвилла.

– У меня есть кое-что интересное для тебя, – сказала Белль. – Артефактов это не касается, но все равно звучит интригующе.

– Что именно? – спросила я.

– Фрагмент докторской диссертации молодой женщины, которая ссылается на Лучану Моретти. Судя по всему, Бэйли и Саутвик занимались раскопками в Тюратаме.

– Где?

– Это русский стартовый комплекс. Космодром Байконур. Именно оттуда запустили на орбиту первый спутник в пятидесятых годах двадцатого века – точная дата нам неизвестна. Так или иначе, по имеющимся сведениям, двадцать лет назад Бэйли и Саутвик снарядили туда экспедицию. Формально ее возглавил Саутвик, который предоставил средства. Несколько участников отправились на плоту по Сырдарье, тамошней реке, и какое-то существо атаковало их на воде. О самом существе нет сведений, но один человек погиб. Бэйли, однако, поступил героически: отогнал тварь шестом и спас жизнь троим, в том числе Саутвику.

– Удивительно, – заметила я. – В разговорах с нами Саутвик об этом не упоминал.

– Я тоже удивлена.

– Возможно, дело в чувстве собственного достоинства у мужчин. Ты барахтаешься в воде, а кто-то рядом отбивается от аллигатора: картина не слишком красивая. В Тюратаме есть аллигаторы?

– У меня нет данных.

– Большинство людей на его месте, – сказала я, – вероятно, заявили бы, что орудовали веслом или еще чем-нибудь. Как бы то ни было, Бэйли все равно смотрелся лучше.

Кое-что нашлось также в мемуарах Тревора Накады под названием «Жизнь среди руин». Накада, тоже археолог, по большей части работал в Азии, но начинал он вместе с Бэйли и Саутвиком – добывал артефакты из Белого дома. Книга содержала немало фотографий той подводной экспедиции; почти на всех главное место занимал сам Накада. На одном из снимков он стоял между двумя молодыми женщинами, держа с помощью куска ткани нечто подносообразное. Одна женщина только что сняла ласты, на другой была широкополая шляпа, скрывающая лицо. Подпись гласит: «В руках автора – только что обнаруженное блюдо возрастом в девять тысяч лет. Слева от него – Маргарет Вудс, справа – неизвестная участница экспедиции».

Неизвестной участницей вновь оказалась Мадлен.

У Белль моргнула лампочка.

– Входящее сообщение, – сказала она. – С «Бесстрашного».

Это оказался Джон: «Несколько кораблей не успевают добраться в срок, так что слегка меняем позиции». Подтвердив прием, мы переслали информацию командирам эскадрилий, уже прибывшим на место. Трех кораблей все еще недоставало.

Примерно за сорок часов до ожидаемого появления «Капеллы» доложили о прибытии два последних корабля из моей группы.

Я редко бываю одна на «Белль-Мари». Белль составляет мне какую-никакую компанию, но когда рядом есть еще одна живая душа – это совсем другое. Во время того полета я занималась на тренажерах больше обычного, ела в основном на мостике, а после первой ночи спала в пассажирском салоне. Что угодно, лишь бы нарушить существующий порядок.

Я постоянно думала о том дне, когда впервые поднялась на борт «Белль-Мари» – с мамой, в те времена работавшей пилотом у Гейба. Гейб только что купил яхту на замену «Следопыту», которым владел много лет, и меня взяли в первое путешествие – короткий полет до Лары. Мне было двадцать лет, и в тот день я решила, что пойду по стопам матери, которой так нравилось ремесло пилота. Несколько лет спустя, когда мама решила вернуться домой и зажить обычной жизнью, Гейб с неохотой взял на освободившееся место меня – наверняка из желания ее порадовать и в надежде, что вскоре избавится от меня. Но все сложилось удачно, и я работала с ним полтора года, прежде чем он поднялся на борт «Капеллы». В обычных обстоятельствах он взял бы «Белль-Мари», но перелет предстоял долгий, и Гейб решил устроить себе нечто вроде отпуска. В итоге он сел на круизный лайнер и исчез навсегда. У меня возникла мысль: может быть, он просто не решался на длительный полет со мной? Но мама сказала, что ему нравились большие круизные суда и в таком поступке нет ничего необычного.