Фокусник - Жан-Марк Сувира

— Да, но все-таки надо проверить. Ты ведь сам меня этому учил.

Покидая здание вокзала, они проходят мимо группы молодых клошаров, окруженных собаками. Они просят милостыню в довольно нагловатой манере. Дюмон, не произнося ни слова, расстегивает куртку и показывает им, что вооружен. Группа беззвучно удаляется. На обратном пути приятели говорят обо всяких пустяках. Потом обмениваются номерами мобильных телефонов.

— Спасибо за все, Люсьен.

— Мне было приятно помочь, мой мальчик.

Истекшие два дня не внесли ничего нового в расследование дел, касающихся преступлений, совершенных Фокусником, и убийства мадам Детьен.

Фокусник все время начеку, он вкалывает и не возвращается ни на улицу д’Аврон, ни на Северный вокзал. Демоны сделали ему соответствующее внушение, и он понимает, что не имеет никакого морального права противиться их воле.

Утром третьего дня положение ухудшилось. Впрочем, день Фокусника начался как обычно: газета, кофе, обсуждение событий завсегдатаями бара у стойки. Никаких новостей, поэтому по телевизору на полную громкость включена какая-то спортивная ерунда. Старухи с черно-белыми волосами, напоминающими шахматную доску, наоравшей когда-то на него, уже несколько дней не видно. Черные низкие тучи протекают мелким изнуряющим дождем; восемь утра, день как будто не хочет начинаться. Фокусник высоко поднял воротник куртки, засунул руки в карманы и, втянув голову в плечи, спускается по улице Сен-Диаман. Он снова надел солнечные очки: у него возникла потребность прятать свой взгляд. И тут он узнает ее: полиэтиленовый пакет на голове, от дождя, в правой руке — большой мешок. Старуха идет ему навстречу, опустив голову, и разговаривает сама с собой хриплым голосом. Фокусник оборачивается: позади — никого; смотрит на тротуар напротив: никого; поднимает голову и оглядывает окна: никого, — и машин тоже нет. Мерзопакостная погода играет ему на руку.

Он продолжает идти как шел и одновременно вытряхивает из правого рукава в руку отвертку, после чего немного изменяет траекторию, смещаясь левее. Теперь старуха, находящаяся на расстоянии примерно четырех метров от Фокусника, поднимает голову. Она видит перед собой его невыразительное лицо; взгляд скрыт за солнцезащитными очками. Женщина мгновенно угадывает за ними глаза, источающие какую-то феноменальную ненависть. Ее охватывает ужас. Она раздувает свои слабые легкие, чтобы возопить: «Дьявол!» — но не успевает: ее пронзает что-то холодное и твердое, и меньше чем за две секунды сердце ее разрывается. Старуха заваливается на Фокусника. Он удерживает ее в вертикальном положении, крепко обхватив левой рукой, не забывая правой сжимать воткнутую в нее отвертку. Этот странный неподвижный балет — а издалека ведь можно подумать, что мужчина и женщина стоят, крепко обнявшись, и почти без насилия, — предваряет собой встречу старухи со своей смертью, наступившей спустя секунд тридцать, на улице Сен-Диаман. Фокусник, чувствуя, что старуха больше не двигается, осторожно сажает ее на землю, как раз между припаркованным автомобилем и парковочным счетчиком. Но удерживал он ее вовсе не из человечности, так как и в этот момент продолжал думать лишь о том, что резкие движения могут привлечь чье-то досужее внимание.

И идет он дальше не оборачиваясь. Старуха же так и сидит там, вцепившись в свой мешок и прислонившись к припаркованной машине. Потому и понятно, что самой своей обыденностью эта инсталляция не сразу обращает на себя внимание прохожих. Добравшись до конца улицы, Фокусник моет свою отвертку в водосточном желобе, наполненном дождевой водой, потом вытирает ее и убирает в правый рукав. Его машина стоит на бульваре Бланки. Он спокойно садится за руль, проводит обеими руками по волосам, пристегивается и тихонько отъезжает на бульвар Монпарнас, где обитает его первый на сегодня клиент.

Информация о смерти старухи с черно-белыми прядями поступает в оперативный отдел примерно через полчаса после случившегося: ее обнаружили городские дворники, убиравшие тротуары. Дежурный офицер следовал всем инструкциям буквально. Так как речь шла об убийстве, он первым делом проинформировал дежурную бригаду следственного отдела, но поскольку жертвой был никоим образом не ребенок, не стал поднимать общую тревогу и лишь известил третье подразделение уголовной полиции, базирующееся на авеню Мэн, в шестнадцатом округе.

На место выехали два оперативника. Их ждала машина окружной полиции с работающей мигалкой. Впереди припаркован маленький фургончик зеленого цвета, принадлежащий городским службам, около него стоят двое дворников, обнаруживших тело. Довольно быстро проходит составление заключения, выводы полицейских подтверждает врач «скорой помощи»: старуха с черно-белыми космами, судя по поверхностному осмотру, погибла от удара, нанесенного снизу вверх каким-то колющим предметом, разорвавшим ей сердце на части. Она весила едва сорок килограммов, так что острие не встретило на своем пути особых препятствий.

Еще пара полицейских присоединяется к своим коллегам, чтобы провести опрос жителей улицы Сен-Диаман. С этой задачей удается справиться быстро. Большинство людей знали жертву, все возмущены произошедшим, но никто ничего не видел и не слышал. В десять часов тело Ирэн Менье, шестидесяти пяти лет — так записано у нее в удостоверении личности, — на полицейской машине увозят в Институт судебной экспертизы, расположенный в Мазас, в двенадцатом округе Парижа. Вскрытие будет проведено в ближайшие двадцать четыре часа. Полицейские возвращаются на базу, чтобы проинформировать заместителя прокурора и заполнить необходимые документы. Один из них сообщает о случившемся в оперативный отдел, оттуда сведения поступают в следственный отдел. Отчет попадает на стол к Дюмону, и тот, прочитав бумагу по диагонали, пишет сверху: «Почему ее убили?», потом: «Прочитано», — и свои инициалы. Затем информация отправляется к Мистралю, он подчеркивает фразу «Почему ее убили?» и тоже пишет внизу: «Прочитано», — а рядом ставит свои инициалы.

Фокусник целый день вкалывает, избегая тех мест, куда его тянет. На самом деле он думает о предстоящей встрече с психиатром в галстуке-бабочке. Он попробовал было попросить совета у демонов, но те едва удостоили его ответом: они не одобрили убийство старой дамы. Он пытается их переубедить, говорит, что она представляла для него опасность. Он знает, что она его видела насквозь. Но последнее слово остается за демонами: «В такой ситуации тебе надо было всего лишь пить кофе в другом квартале, вместо того чтобы теперь приставать к нам и спрашивать, что делать». Конец игры. Фокусник проводит остаток дня в молчании, он сосредоточен и напряжен сверх меры перед сеансом у психиатра. В шесть часов вечера, на полчаса раньше назначенного времени, он паркуется почти у самого входа в здание, где находится кабинет психиатра.

Он опускает стекло в машине, чтобы вдохнуть воздуха, закрывает глаза, перевоплощаясь в маленького человека, задавленного жизнью. Время от времени порыв ветра через опущенное стекло швыряет ему в лицо дождевые капли, и ему становится лучше от этого. Он выходит из машины, запрокидывает голову и, закрыв глаза, подставляет лицо дождю. Несколько мгновений спустя он возвращается в машину, растирает лицо руками и приглаживает волосы. Потом вытирает руки о брюки и берет листок со своим кратким жизнеописанием, набросанным для психиатра по совету демонов. Осознание того, что шпаргалка выучена им наизусть, действует на Лекюийе успокаивающе. В восемнадцать двадцать пять он звонит в дверь приемной. Секретарша просит его подождать немного, что он и делает. Ровно в половине она отводит Лекюийе в кабинет врача.