Разделенные океаном - Маурин Ли

— А теперь и вы посинели от холода! — запричитал Эрик. Он вылез из автомобиля, вынул из багажника плед и накинул его Анне на плечи. — Вы все еще хотите пойти в церковь?

— Да, пожалуйста.

— Я заеду домой и попрошу Кристину принести вам пальто, — сказал Эрик. — Или, быть может, вы захотите взять его сами?

— Лучше вы, пожалуйста.

Если Лиззи уже встала, Анне придется приложить немало усилий, чтобы вновь улизнуть из дома. Лиззи, которая и близко не подходила к церкви, не понимала важности регулярного присутствия на мессе.

— Разве можно считать грехом то, что ты разок пропустишь службу? — вопрошала она.

Эрик остановил машину у квартиры и через несколько минут вернулся с пальто в красно-белую клетку.

— Кристина сунула в карман шапочку, — сообщил он.

Анна надела пальто и вынула из кармана белый вязаный берет.

— Спасибо, Эрик, — сказала она. — Вы с Кристиной очень заботливы.

— Кто-то должен присматривать за вами, — хмуро проворчал он. — Вы повсюду ходите одна, сорите деньгами по всему Нью-Йорку, раздаете свою одежду кому ни попадя. Одному Богу известно, что вы учудите в следующую минуту.

Город постепенно оживал. В парке появлялись все новые люди, движение на дороге стало более оживленным, но все равно до обычной рабочей суеты было еще далеко. Сегодняшний день разительно отличался от вчерашнего сочельника, когда в магазинах было полно покупателей, на тротуарах было не протолкнуться от пешеходов, а движение на улицах почти остановилось. Звучащие из громкоговорителей рождественские колядки соперничали с нетерпеливыми гудками автомобилей, отчего шум становился вовсе уж оглушительным. Сегодня же на Пятой авеню лишь немногочисленные прохожие останавливались поглазеть на витрины, а большинство уверенно направлялись в собор Святого Патрика на мессу.

Эрик затормозил у массивного здания с готическими шпилями и беломраморным фасадом. Анна сказала ему, что ждать ее не нужно и что она вернется домой пешком.

Но он лишь фыркнул в ответ.

— Сейчас слишком холодно для прогулок. Кристина говорит, что у вас во рту и маковой росинки еще не было. Я подожду вас вон там, на углу Пятьдесят Первой улицы.

Анна поблагодарила его. Возвращение домой пешком стало бы для нее наказанием за мелкие грешки, которые она могла — или не могла — совершить. Войдя в церковь, девушка смочила пальцы святой водой и перекрестилась. На колени она опустилась в задних рядах, подавленная грандиозным величием церкви, в которой пахло благовониями и Кровью Христовой. В голове у Анны сталкивались волны боли, накатывая и отступая, подобно океанскому приливу, и ей казалось, что кто-то сверлит ей череп возле правого глаза.

Анна встала в хвост очереди за причастием и вернулась на свое место с облаткой на языке, но проглотить ее не смогла — горло болело слишком сильно. Она боялась, что поперхнется.

Получасом позже Анна была уже дома, хотя и не могла вспомнить, как добралась туда. Кристина приготовила ей крепкий сладкий кофе, а Лиззи наложила маску на кожу вокруг глаз и натерла виски лавандовым маслом, чтобы унять головную боль.

— Ты принимала сегодня свои капли? — поинтересовалась она, и Анна заверила ее, что да, принимала.

Задернув занавески и закрыв дверь, Анна забралась в постель в надежде, что боль пройдет к началу вечеринки.

А в кухне Кристина готовила ужин. Лиззи накрывала на стол, украсив его цветами и достав серебряные столовые приборы, потому что Олли пригласил нескольких деловых партнеров с женами. Олли, который неизменно ложился спать лишь ранним утром, еще не встал, и мающийся от безделья Герби, все утро напрасно прождавший Анну, лениво катал шары на бильярде в отцовском кабинете.

Как частенько случалось с ней, когда она лежала в темноте, которую нарушали лишь приглушенные далекие звуки, разум Анны отправился в далекий путь, паря, словно птица, над горами и долинами, морями и лесами. Иногда она оказывалась в каком-нибудь знакомом, но безымянном месте, вроде переполненной церкви, в которой стоял гроб, заваленный белыми цветами. Она единственная не плакала, потому что твердо знала: женщина, лежащая в гробу, вознеслась прямо на небеса и когда-нибудь они непременно встретятся вновь. В другом месте, которое было намного меньше первого, какая-то девушка сунула ей в руку клочок бумаги со словами: «Смотри, не потеряй его, дорогуша». А потом Анна оказалась на пароме и какой-то маленький мальчик отчаянно цеплялся за ее юбку, плача навзрыд, но она не знала, как утешить его. «Откуда вы, мисс Анна Мюррей?» — прозвучал чей-то голос, вот он был настоящим, принадлежал Льву: они ехали на такси. Дальше память ее не заглядывала. Все остальное могло случиться с ней, а могло и не случиться. Анна старалась не думать об этом слишком уж усердно, чтобы не вспомнить то, чего не следовало.

И вдруг ее рука оказалась в чьей-то большой и теплой ладони. Анна не знала, происходит это с ней во сне или наяву.

— Кто здесь? — прошептала она.

— Это Лев, родная. Я пришел пожелать тебе счастливого Рождества.

— Лев!

Она сорвала маску и увидела, что он с улыбкой смотрит на нее. Его густые волнистые волосы поседели, но в карих глазах по-прежнему светилась любовь. «Интересно, любит ли он меня так же сильно, как я его?» — вдруг подумала Анна.

— Я не ожидала увидеть тебя сегодня! — вскричала она, обнимая его обеими руками за шею. — Ты пришел только ради того, чтобы пожелать мне счастливого Рождества?

— В общем, нет, — признался Левон. — Мне нужно сообщить кое-что важное Олли, но он еще спит, вот я и решил заглянуть к тебе. Лиззи сказала, что у тебя болит голова, но я подумал, что не будет особого вреда, если я подержу тебя за руку. Твой подарок я положил под елку — это белое кимоно.

— Мне всегда хотелось иметь белое кимоно. Кстати, подарок для тебя тоже лежит под елкой. Это последний роман Уильяма Фолкнера.

— Я мечтал о том, чтобы прочесть его. — Левон поцеловал ее в кончик носа.

— А я как раз вспоминала тот вечер, когда села в твое такси, — сказала она. — Я просила тебя отвезти меня куда-то?

— Нет, родная. Ты просто сидела, не раскрывая рта, отказываясь отвечать на мои вопросы. Я понятия не имел, что с тобой делать, поэтому и отвез домой к Тамаре. Наверное, мне следовало попытаться узнать что-либо о твоей семье и родственниках, но мне казалось, что ты вполне счастлива с нами, и я перестал думать об этом.

— Я рада, что ты так поступил.

Похоже, его ответ удовлетворил ее. Временами на Левона наваливалось осознание того, что он натворил, фактически похитив эту девочку. Если его преступление когда-либо будет раскрыто — а это было преступление, причем серьезное, — его посадят в тюремную камеру, а ключ от нее потеряют. И Тамару тоже, кстати, посадят, она ведь стала его соучастницей. Нельзя забывать и о том, что они украли у Анны ее ребенка.