Пятая космическая - Вячеслав Шалыгин

– Если бы так. – Томас вздохнул. – Триумф есть, но впереди еще столько работы!

– Ладно, я подумаю. – Каперанг приосанился. – Но спрашивать меньше не стану, так и знайте, господа дворяне.

Городской пейзаж тоже бывает красивым, особенно когда большинство домов и офисных зданий построено по проектам архитекторов одной школы и создает единый ансамбль. В Бьорне не приветствовали эклектику, а потому с ансамблем все было в порядке. Город был спланирован и выстроен в стиле «ледяные фьорды» и до войны считался одной из главных достопримечательностей Ганимеда. Красивые улицы, площади и кварталы протянулись далеко на восток, до геометрически неправильной, но четкой границы с промышленной зоной, которая была построена по проектам той же авторской группы и походила на холодное, заполненное ломаными льдинами море. Сочетание было идеальное и впечатляющее. С высоты первого воздушно-транспортного уровня город действительно выглядел красиво. Тяжеловесно, «нордически», но он был прекрасен: «ледяные фьорды» улиц с крутыми «берегами» разновеликих домов и офисов из стекла и стали у кромки «ледяного» поля промзоны сверкали в солнечные дни, как россыпи бриллиантов. А по ту строну моря заводских корпусов и бесконечных ангаров, высились башни небоскребов Свана, города-близнеца, так похожего на Бьорн издалека и бесконечно иного при ближайшем рассмотрении. В целом города-близнецы, соединяющая их заводская зона и близлежащие рабочие поселки составляли так называемую Южную Индустриальную провинцию. Наряду с развлекательно-спальной жемчужиной Южного Полярного округа – мегаполисом Лунд, а также лежащим к западу Тродбергом, богатейшим городом Внеземелья и биржевым центром ближних колоний, все это составляло «Скандинавию» и занимало южное полушарие почти полностью. В северном полушарии плескалось море с огромным полярным островом Фальстер посередине – гигантской площадкой оптовой торговли, где ежедневно осуществлялись сотни тысяч сделок. Естественно, эта часть планеты называлась «Данией». Не имела никакой национальной принадлежности лишь Экваториальная зона. Там было жарко и малолюдно, но располагался главный пассажирский космопорт Ганимеда, над экватором висели важнейшие спутники, и в маленьком приморском городке неподалеку от «планетарных врат» заседало правительство. И «датчане», и «скандинавы» язвительно называли эту зону «дьюти фри», что отчасти было созвучно с названием формальной столицы – Дюфре.

Таким был сытый, богатый и мирный Ганимед буквально год назад. Теперь же в Бьорне не осталось ни одного целого стекла. Некогда сверкающие дома ныне походили на скелеты китов, выбросившихся перед гибелью на берег. Не особо сверкал и Сван, а небоскребы Тродберга скрывал дым постоянных пожаров. Лунду относительно повезло, но и ему досталось – юго-восточную окраину изуродовало пожаром до неузнаваемости, а центр города утратил все свое очарование, лишившись многоэтажного, площадью с десяток Бьорнов, развлекательного комплекса «Густавсон-фар». Скандинавия лежала в руинах. Впрочем, не только она. На Фальстере бесчинствовали окопавшиеся марсиане, а в космопорту Дюфре высаживались солдаты-колонисты Альянса, прибывшие на выручку окруженной землянами «датской» группировке рейнджеров.

Преображенский закрыл комп. Ему страшно хотелось быть сейчас на экваторе, в гуще событий, но приказ Гордеева был однозначным – держать Бьорн. После гибели «Альфы», у Первой ударной действительно не осталось запасов оружия и провианта, кроме тех, что были собраны в промзоне и городах-близнецах.

«А мясорубка никуда не денется, сама к тебе придет» – слова Гордеева. Преображенский не сомневался, что генерал прав, но ожидание, как известно, хуже смерти. Особенно ожидание в неведении. Подошедший Седьмой флот накрыл Ганимед плотным колпаком радиоподавления, отключив почти все спутники и создав помехи на всех боевых частотах землян. Не смогли они нарушить лишь гиперсвязь, но Преображенский не имел права использовать этот канал для удовлетворения собственного любопытства. Оставалось одно – наблюдать за горизонтом и по зареву делать выводы, как меняется обстановка на участках других бригад. На севере полыхало от души. На востоке отсветы были слабые и прерывистые – локальные стычки. Запад и юг были погружены в темноту, хотя по идее там следовало светиться огням Тродберга и Лунда. Либо «скандинавы» настолько тщательно соблюдали светомаскировку, либо наступающие марсиане заставили их отключить подачу электроэнергии в бытовые сети. Второе вероятнее.

Напряженное ожидание обострило все чувства и натянуло нервы, будто струны. Приборы электронной разведки выдавали на дисплеи успокаивающие «пустые» картинки, но Преображенский больше доверял интуиции, он чувствовал, что враг близко...

...Начало было неоригинальным, но все равно эффектным. Невидимые в темноте авиадестроеры колонистов прошли широким строем над Бьорном и бесшумно раскрыв бомболюки сбросили сотни гравикассет. Небольшие стальные шары зависли на километровой высоте и после секунды бешеного вращения вокруг вертикальной оси рассыпались с едва слышными хлопками. С темного неба прямо из дымчатых облаков на землю обрушился тяжелый дождь из осколков и наполнявших кассеты свинцовых шариков. Броне танков эти осадки были не страшны, а потому земляне, ожидавшие чего-то подобного и заранее спрятавшиеся в десантных отсеках тяжелых машин, не пострадали. Следующим номером программы следовало ожидать возвращение штурмовых самолетов противника и обстрел земли Т-ракетами, но Преображенский решил сыграть на опережение. Танки и самоходные орудия огневой поддержки подняли прицел до максимума и дали залп. Время было рассчитано правильно. Когда авиадестроеры закончили вираж и снова зашли на цели, перед ними полыхнуло плотное облако заградительного огня, а затем, ориентируясь на «подсветку», к стае дестроеров устремились истребители-штурмовики страхующей Пятую бригаду авиагруппы. Временно «воздух» был нейтрализован. Преображенский сосредоточился на грунте. Атака с воздуха была выполнена, как по старому учебнику, что наводило на мысль о таком же классическом продолжении. Под прикрытием авиадестроеров где-то поблизости должны были сесть транспорты с бронетехникой и десантные челноки. Тактика рейнджеров мало чем отличалась от тактики космодесанта. Учебники-то были одни, да и офицеры зачастую кончали одни и те же академии. Например, Вяземский учился в военно-космической вместе с Ковачем, ныне адмиралом, командующим Четвертым флотом Альянса, тем, что штурмовал сейчас Каллисто. А где-то на Европе дрался за город Ант один из сокурсников самого Преображенского – майор рейнджеров Радек. Павлу вспомнилось любимое выражение бывшего товарища: «Если не брать в расчет стихоплетство, война самое бессмысленное занятие на свете».

«Однако Радек не отказался от этого занятия. Интересно было бы узнать, почему?» Преображенский закрыл комп, выключил ночную подсветку и поднял забрало. Полутени, движение воздуха и нечто необъяснимое, тонкое, неуловимое для приборов можно было ощутить только кожей и увидеть лишь боковым зрением, работающим, в отличие от «прямого», даже в полной темноте. Челноки садились в промзоне, примерно в километре от городской черты. Угрозой веяло именно оттуда.

– Блинов, – громким шепотом позвал подполковник. Рация пискнула, подтверждая прием – запасную частоту марсианам не удалось заглушить, как и гиперсвязь. Наверное, потому, что это была почти их собственная частота – Преображенский отчетливо слышал переговоры высаживающихся солдат-колонистов.