Огненная кровь - Михаил Горожанин

Милада, не раздумывая, шмыгнула на переднее сиденье.

– Разрэши пацэлую! – Хачик плюхнулся за руль и раскинул объятия. – Такая встрэча!

Милада секунду подумала и подставила щеку. Звонко чмокнув ее в ухо, от чего она на несколько секунд оглохла, армянин рванул с места.

– Тэбэ туда жэ?

– Ну… В общем-то, да, – улыбнулась Милада. – Хачик Танатович, а вам разве по пути?

– Сматри, запомныла! – засмеялся армянин. – А села – не подумала? И завы по имени!

– Да, что-то я стормозила, – призналась Милада. – Ну, так как?

– Канэчно атвезу, дарагая! – воскликнул Хачик. – Это судьба!

– Принятие кладбища под опеку идет по плану? – поинтересовалась Милада. – Или вы на инспекцию?

– Нэт. Всо харашо! – заверил армянин. – Бытовку жэлэзную паставыл, плыты новые прывез, кладбыще разровнал, чтобы всо ровно было. Завтра друзэй туда прывэзу. Работать со мной будут. Масттэра – во!

– А что, русских набрать нельзя?

– Нэт! – серьезно ответил Хачик. – У мэня русские работалы. К ним постоянно ездыть придетса. С русскими по-другому нэлзя. Сам нэ приедешь – работать не будут. Такой народ.

Милада промолчала.

– Кстати! – внезапно спохватился он. – Знаэш, что са мной прыключилос? В тот раз? Возвращаюс в Маскву, останавлываюс заправитса – и нахажу на заправке кашилек! Две тысячи долларов! Вот это удача, да? Вот…

Армянин полез в карман и достал пачку долларов, которую он сунул ошеломленной Миладе.

– Всо это время вазил с сабой! – возвестил он. – Я честный челавэк! Не остановил бы тэбе – не нашел бы. Так что – на, дэржи! Палавына! Удача, да!

Милада посмотрела на деньги в руке. У нее навязчиво всплывало воспоминание о том, как подвезенная в тот раз бабулька попрощалась с армянином: «Спасибо тебе, хороший человек. Удачи тебе в пути». Подумав, она убрала деньги в сумку. С удачей не спорят. А дают – бери.

– Дают – бери. Бьют – беги, – пробормотала Милада.

– Хароший пагаворка, – улыбнулся Хачик.

За болтовней о том, о сем они доехали до того самого автобусного круга. Милада с некоторым удивлением увидела Во, слоняющегося возле остановки и поневоле улыбнулась. Оборотень выглядел как безутешный влюбленный, проведший в ожидании весь день.

– Вот меня и встречают, – сказала Милада Хачику. – Даже не знаю, как вас благодарить, Хачик Танатович.

– Упрямая, – с улыбкой покачал головой армянин. – Но ничего.

Милада вылезла из «фольксвагена». Хачик открыл багажник, и Во подошел помочь с чемоданом. Милада была рядом с ним и с удивлением заметила, как посмотрел на армянина оборотень. Что-то было в этом взгляде… Легкая неприязнь, что ли? Миладе показалось даже, что Во слегка оскалился. Нет, стоп! Девушка одернула себя. Похоже, ей начинает уже мерещиться всякая чушь. Тетя Дуся и Серега, теперь вот еще Хачик и Во… Хватит истерить!

Она помахала севшему за руль армянину, который, как и в прошлый раз, развернулся с задорным визгом шин и умчался, оставив в воздухе пыльную взвесь.

Милада повернулась к осклабившемуся Во:

– Что-то не так?

– Нет, – ответил оборотень. – Все хорошо. Видно, что он интересный человек.

Милада подозрительно уставилась на него, но Во был сама невинность. Девушка закинула на плечо сумку с ноутбуком и прикинула предстоявший им путь.

– Пошли уже.

Во выдвинул ручку чемодана.

– Да. Тебя уже все заждались.

* * *

Пригород Лиона.

Франция.

– Милый, успокой меня еще раз… – голос Виржини почти не дрожал. Но мечущийся луч фонаря выдавал ее с головой. Девушка поворачивалась всем телом на каждый шорох, на звук капающей где-то воды. Ствол «Узи»[12]в ее вытянутой руке подрагивал. Закатанные рукава комбинезона обнажали совсем недавно зажившее клеймо – пересеченные католический крест и меч.

Марсель искоса посмотрел на оружие, стиснутое худенькими девичьими пальчиками, со вздохом протянул руку и мягко забрал автомат.

– Это заброшенный завод. Здесь никого нет, кроме нас. Это же инкубатор. Клод говорил, что они никогда не охраняются. Взрослые особи не могут находиться рядом с «утробами». Что-то с физиологией… Я не помню…

– Я помню. Всё. – Виржини, жутковато подсвеченная фонарем, обняла Марселя одной рукой и крепко поцеловала. Губы у нее были мягкими и теплыми. – Достаточно. Я уже почти не боюсь. Так что давай начнем, я хочу пройти этот тест. Вот, кажется, нужная дверь.

Освещая путь фонарями, юноша и девушка подошли к большим металлическим воротам.

Марсель передал Виржини оба ствола и, крепко схватившись двумя руками за массивную ручку, налег на нее всем телом.

В царившей тишине створка откатилась в сторону с таким грохотом, что Виржини вскинула руки к ушам, забыв о том, что сжимает рукоятки двух автоматов.

Наконец ужасный скрежет затих.

Забрав свой «Узи», Марсель вытянул его вперед, прижав к стволу другой рукой фонарь, и осторожно вступил в темный зал. Виржини шагнула следом, пробежалась лучом вокруг и судорожно вздохнула.

Весь гигантский машинный зал завода занимали «утробы». Толстые опорные жгуты, пульсируя, свисали с заржавленных рельсов, тянувшихся под потолком. Жгуты разветвлялись, плотной вязью опутывая огромные кожистые мешки, блестевшие влажной пленкой в свете фонарей, притянутые к полу липкими даже на вид блестящими нитями. Мешки покачивались. В кругах света от фонарей в их глубине мелькали маленькие гротескные тени.

Марсель присвистнул.

– Да их тут не меньше двадцати! А это…

– Четыре сотни зародышей… – закончила Виржини. – Милый, мне снова жутко. Давай побыстрее закончим и свалим отсюда!

– Да. Давай.

Они убрали «Узи» в поясные кобуры и скинули с плеч рюкзаки.

– Два бруска под каждой «утробой», – предупредил Марсель. – Чтобы наверняка.

– Хорошо. – Виржини окинула взглядом зал. – Они в два ряда расположены. Давай каждый свою сторону. Быстрее управимся.

– Больше не боишься? – улыбнулся он.

– Почти нет, – девушка несмело улыбнулась в ответ.

Она поцеловала его и шагнула к ближайшей «утробе». Присев на корточки, и стараясь не касаться мерзко пахнувших растяжек, Виржини подобралась поближе к основанию мешка. При ее приближении «утроба» пришла в движение, закачалась, словно пытаясь придвинуться. Подняв фонарь вверх, она вздрогнула и едва не закричала.

Мощный луч света пронзил «утробу». Прямо перед Виржини, на расстоянии вытянутой руки, сгрудилось с десяток грязно-желтых лиц. Лица принадлежали сильно деформированным головам, каждая из которых венчала скрюченное непропорциональное тельце. Тельца обладали тощими конечностями, которые непрерывно двигались в жидкости, заполнявшей пузырь, отчего уродцы создали непрерывно шевелящуюся живую стену, отделенную от Виржини тонкой на вид кожистой пленкой. Зародыши были еще слепы. Сквозь почти прозрачную в свете мощного фонаря «утробу» она видела слабый трепет прижатых к пленке сомкнутых век. Упираясь в стенку «утробы» изнутри, уродцы натягивали перепонку, выглядевшую так, словно она готова вот-вот лопнуть.