Бесчувственные - Виталина Дэн

Тимуру — 15 лет. Казахстан. 2005 год.

Равнодушно обводил взглядом, как утренний свет заливает нашу кухню. Медленно пережевывал бутерброд с колбасой, запивая апельсиновым соком. Подпер голову ладонью, устраивая локоть на столе.

С виду я казался спокойным… уравновешенным… Чего нельзя было сказать о моем внутреннем состояние. А все из-за этого мелкого гаденыша… Закрыл глаза и сжал руку в кулак, укладывая медленно на стол.

Неподалеку раздалось шарканье ног по полу. Мне не нужно было открывать глаз, чтобы знать кто это… Я, его чуял и ощущал за версту. Но вот в последнею неделю явно что-то произошло с моим нюхом. Я не мог уловить где он, и что с ним…

Может понял, если бы видел его? Но этот «черт» практически отсутствовал дома. Всю неделю! С утра сваливал спозаранку, а вечером заваливался в свою койку без задних ног. Не мог выловить его для разговора. Либо, он все прекрасно понимал, и ловко избавлялся от нас и наших последующих задаваемых ему вопросов…

Вот поэтому, мне сейчас в летнее время каникул пришлось вставать в шесть утра, чтобы застать его дома. Придушу!

Во-время разлепил веки и встретил входящего в кухню. Встретился с его черными, как у меня глазами. Временами мерещилось, что у него даже темнее на оттенок. И в данную секунду они излучали иронию… ехидство, присущее ему еще в раннем возрасте. Словно взглядом говорил: «Ты серьезно?».

Скрипнул зубами, смотря на него отнюдь не добро. Но он преднамеренно, пропустил его мимо себя. Нарочито лениво потягиваясь, плелся к окну. Раскрыл настежь его, впуская в помещение свежий с запахом озона, воздух.

Глубоко потянул ноздрями приятный аромат, в желание, хоть как-то себя усмирить, чтобы не наброситься сейчас на этого щенка.

— Долго еще будешь молчать?

После его насмешливого и глумливого вопроса, готов был сорваться и спустить всех псов на щегла. Но погасил в себе адреналиновый выброс, во-время вспомнив, что родители в соседней комнате спят.

— Где…? Ты…? Шараебишься…? Всю неделю…? — после еле сдерживаемого вопроса, плавно перевел на него глаза. Почему-то казалось, что с красной пеленой. В башке мелькало, что еще стоит пару секунд посмотреть на это перекошенное, довольное юношеское лицо, и у меня пойдет пар с ушей и носа.

Я говорил, что стоит мне с ним сблизиться и я сломаюсь? Говорил, что развалюсь? Говорил о том, что он имеет огромную власть надо мной? Что мы магниты одной детали? Ну что ж… я был прав… После той знаменательной прогулки и болезни, мы стали настоящими братьями.

Братьями? Я не понимал это слово. Это определение, для нас точно не подходило… Я ощущал его всего! Словно в нем, моя плоть и кровь… Мы, больше чем это слово… Мы, больше чем братья…

И… И когда вот так, я не знаю, что с ним… где он… что происходит, мать твоююю! Меня выворачивает наизнанку… корежит всего… Словно, когда испорченный кусок металла сжимают в комок. Это равносильно тому, чтобы в одно мгновение остаться без воздуха.

Поэтому да… Да! Я буду с него спрашивать по полной! У нас нет секретов друг от друга! И он мог бы поделиться уже давно со мной! Но он, благоразумно избегает всех нас! Пацану на секундочку десять! Десять, блять, лет! А что будет дальше?

Только у него сука, получалось меня выводить на эмоции. У нас с ним в корне разные характеры, но этому мелкому ушлепку постоянно как-то удавалось вывести меня из себя. Вывести на эмоции… Будь они положительные или отрицательные! И моментами мне чудилось, что он специально сводит меня с ума. Выуживает из меня все что пожелает. Каждую эмоцию, которую недодал ему в свое время в детстве.

— Будешь кофе? — зарычал от его ответа на мой вопрос, и услышал радостный смешок.

— Руууслан!

Развернулся ко мне и развел руки в стороны. Хотел заново отвесить новую шутку, но мы услышали открывающуюся дверь родительской комнаты. Рус, от чего-то замер, но спустя секунду словно очнувшись, резко развернулся делать себе горячий напиток.

Прищурил глаза, глядя на его напряженную спину. Но не успел уловить сути, понял совсем другое. Не я один решил встать рано утром и поймать беглеца. Мать легка на помине!

Зайдя на кухню не в самом лучшем расположение духа, начала хозяйничать и управлять нами.

— Сколько раз говорить, чтобы не ел эту гадость с утра пораньше? — гневно посмотрела на меня и схватила мой недоеденный бутерброд выкидывая в урну для отходов.

Не сладко придется: подумалось мне… И всё из-за этого, раздолбая! А если, сейчас и его выведет, то тогда точно туши свет…

Рус, сделав кофе хотел с кружкой слинять в свою комнату, но его догнал женский голос в дверях.

— Лучше не выводи меня из себя! Быстро сел за стол! Не прикидывайся, что ты не понимаешь почему мы все встали с утра пораньше! — на последних двух словах мама перешла на еле сдерживаемый крик.

В принципе, мы все её берегли и старались не ухудшать её настроение и состояние. Поэтому Руслан, безоговорочно развернулся на пятках, и сел напротив меня. Он осознавал, что она может переживать.

— Мам, ты че, не с той ноги сегодня встала? — хохотнул брат, решив показать свое остроумие — Я то ду…

— Замолчи! — приподнял брови, но не смотрел на них. Чувствую бури не миновать. Она завелась. Грубо на корню, оборвала речь брата.

Рус, страдальчески вздохнул, понимая что его ждет. Мысленно готовился к неизбежному.

— Рассказывай!

— Что?

— Я тебе сейчас уши надеру! Ты у меня допросишься! Быстро говори, где и с кем, всю неделю гуляешь? — прошипела мама как дикая кошка.

Щегол, рассеянно почесал затылок, придумывая в уме чем можно отмахнуться.

Я видел как его глаза лихорадочно забегали, а потом вовсе с обреченным видом вылупились на меня. Сигнал — прикрыть его зад! А я должен? Я сам нихера не знаю, но очень нуждаюсь в этой правде! И он, от слова совсем — странно ведет себя!

— Нуу…ммм… — мама не выдержав, не сильно хлопнула полотенцем по его спине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Хочешь матери наврать? — сощурила опасно глаза. А тот, шуточно их округлил и покачал молча головой. Дескать: нет конечно, мам. Ага, знаем…