Айн Рэнд - Михаил Григорьевич Кизилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К счастью, она так никогда и не узнала, какая трагическая судьба постигла ее первую любовь. Лео работал в Ленинграде руководителем моторной группы завода имени Ворошилова и проживал по адресу: 7-я Советская улица, дом 6, квартира 9. 18 января страшного 1937 года он был арестован выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР. Пункты 7, 8 и 11 стандартной для того времени 58-й статьи содержали такие абсурдные обвинения, как «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы», «террористические акты, направленные против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций» и др. 5 мая 1937 года Лев Борисович Беккерман был приговорен к высшей мере наказания; его расстреляли там же, в Ленинграде, на следующий день после вынесения приговора[362].
Вскоре стала нести потери и семья писательницы. Первым от сердечного приступа 22 января 1939 года скончался Зиновий Захарович. Он умер скоропостижно, сидя на кушетке и беседуя с женой. Нора описывала его легкую смерть как «поцелуй Бога»[363], что в учении каббалы обозначает слияние души с Богом. Вскоре после начала блокады Ленинграда, 15 ноября 1941 года, умерла Анна Борисовна. Супруги были похоронены на еврейском Преображенском кладбище в одной могиле, украшенной массивным памятником из черного базальта. Место их захоронения дошло до наших дней в хорошем состоянии, посещается родственниками и поклонниками творчества писательницы. Официальный сайт кладбища указывает ее точное местоположение: Санкт-Петербург, Преображенское кладбище, Заборная 7-я, место 784.
Рисунок, присланный Норой Розенбаум сестре в США. Конец 1920-х гг. Предоставлен Архивом Айн Рэнд (Ayn Rand Archives)
Средняя дочь Розенбаумов, Наташа, поступила в консерваторию, где проучилась с 1922 по 1929 год под руководством профессора Н. И. Голубовской (1891–1975). Она дважды выходила замуж: в 1929 году – за некоего Исидора, в 1939-м – за Володю (фамилии обоих неизвестны). Наташа погибла в Ленинграде в июне 1942 года во время авианалета, гуляя по Михайловскому саду возле храма Спаса на Крови[364].
Лучшая подруга и кузина Алисы Нина Гузарчик, эвакуированная из Ленинграда 15 июля 1942 года, по сведениям Элеоноры Дробышевой, была убита при бомбежке парохода немцами в Астрахани в 1944 году[365]. Знакомая Нины, Женя Минц, писала о ее трагической судьбе: «Нужно было пережить такую зиму в Ленинграде, чтобы потом погибнуть у устья Волги!» Остальные Конгеймы и Гузарчики умерли во время блокады[366] за исключением Володи Конгейма и Веры Гузарчик, с которыми Айн Рэнд продолжала общаться и после войны.
О смерти родителей писательница узнала только в 1946 году от своей бывшей учительницы английского, а о гибели сестры и кузины – еще позднее, в 1948-м[367]. В результате ее единственной близкой родственницей осталась Нора. В 1931 году она вышла замуж за Федора Андреевича Дробышева, а в июне 1942-го вместе с мужем была эвакуирована из Ленинграда. По словам самой Норы, после войны она получила от Айн Рэнд и Володи Конгейма посылку с продуктами, однако потом родственники перестали отправлять им письма и посылки, опасаясь, что их получателей могут за это арестовать[368].
Глава шестая. Голливуд взят!
«Гимн»
Идея произведения «Гимн» пришла писательнице в голову еще в СССР. Эта небольшая повесть (иногда ее называют новеллой) была написана в промежутке между двумя романами – «Мы живые» и «Источник». В апреле 1936 года были опубликованы «Мы живые», в 1937-м написан «Гимн». Незначительный временной разрыв между выходом этих первых произведений позволяет предположить, что «Гимн» дал писательнице возможность до конца оформить мысль, не высказанную в полной мере в тексте ее первого романа. Вдохновленная и разгоряченная его успехом, Айн Рэнд спешила сделать это в следующем сочинении.
Рабочее название повести – «Эго» – напрямую указывает на ее индивидуалистскую направленность. Вспомним концовку романа «Мы живые». В уста большевика Павла Серова автор вложила такое толкование коммунистической идеологии: «Первый и основной [принцип] заключается в том, что мы изъяли из нашего языка самое опасное, самое коварное и самое порочное слово – слово “Я”. Мы переросли его. “Мы” – вот девиз будущего. “Коллективное” занимает сегодня в наших сердцах место старого чудовищного “личного”».
Троекратное повторение слова «самое» и использование выразительных оценочных эпитетов «опасное», «коварное», «порочное» не случайны – они выдают значимость для писательницы проблемы личности и коллектива. В «Гимне» Айн Рэнд нарисовала картину тоталитарного общества, в котором «нет людей, есть только великое Мы. Единственное, неделимое, вечное».
Главный герой до самого конца повести не употребляет местоимение «я»: «Наше имя Равенство 7-2521… Нам двадцать один год. Наш рост шесть футов… Мы родились проклятыми».
Тенденция развития героя – движение от «Мы» к «Я». Сюжет повести – незамысловатая история его жизни. Он родился «проклятым», непохожим на других даже телом, переросшим, пишет Айн Рэнд, тела его братьев. Равенство 7-2521 знает: «Нет страшнее преступления, чем действовать или думать в одиночестве. Мы нарушили закон…»
Читателю стоит большого труда адаптироваться к «Мы» применительно к индивидууму, чтобы отслеживать события, рассказанные от первого лица. Непросто перестроиться на стилистику чистой абстракции и умозрительно сконструированного мира, схожего с тем, который создал Евгений Замятин в романе «Мы».
Художественное пространство второй книги Айн Рэнд довольно примитивно. Очевидно, по этой причине «Гимн» не заинтересовал американских издателей; возможно также, что они не приняли «Гимн» потому, что это была социально-политическая фантазия, направленная против философии коллективизма. Один из рецензентов, которому была направлена рукопись, гневно отметил: «Автор не понимает социализма». Вот уж нет. В
