Влюбленный холостяк - Данелла Хармон

— Ты? Но, Эва, ты еще очень слаба… Почему ты не хочешь, чтобы поехал один из моих братьев?

— Потому что это должна сделать я, — твердо сказала она. — Я должна очень многое возместить твоей семье, Нерисса. Мне тяжело жить с сознанием неоплаченного долга. Пожалуйста, позволь мне сделать это… для тебя, для Перри, для Чарлза. — На мгновение на ее лицо набежала тень. — И для Люсьена.

— Люсьена? Он никогда не согласится с тем, чтобы ты поехала одна.

— Люсьен, — Эва бросила на нее надменный взгляд, — сделает так, как ему скажут.

В их разговор вдруг вклинился изумленный мужской голос:

— Что Люсьен сделает?

Обе женщины подняли глаза. У открытой двери стоял герцог, приподняв одну брось, устремив искрящиеся глаза на испуганные лица женщин. Он прошел в комнату, сел рядом с Эвой и обнял ее за плечи.

— Как я понимаю, для меня пришло письмо от Чарлза, — как ни в чем не бывало проговорил он. — Может быть, ты покажешь его мне, моя дорогая?

— Как ты об этом узнал?

— Я многое знаю, любовь моя. Отдавай письмо.

Эва картинно закатила глаза, усмехнулась и передала ему письмо. Она наблюдала, как Люсьен быстро просматривает его и лицо мужа становится все мрачней.

— Я должен немедленно выехать во Францию.

— Я поеду с тобой.

— Нет, Эва, я запрещаю тебе ехать. Ты еще не оправилась от болезни.

— Прошу прощения?

— Это слишком опасно…

— А теперь послушай меня, муж…

Нерисса мудро выбрала момент, чтобы вмешаться в разговор.

— В самом деле, Люсьен… ты ведь сказал нам, что открываешь новую страницу. Что ты больше не станешь контролировать наши жизни. Если Эва хочет ехать, то думаю, то ты обязан принять это без всяких споров.

Люсьен стиснул зубы, когда Эва поднялась со скамьи.

— Твоя сестра права, — заметила она. — Кроме того, мне закоулки французской дипломатии известны гораздо лучше, чем тебе. И ты поступил бы правильно, предоставив это дело мне.

— Но…

— Люсьен, — предостерегла Нерисса.

Он поджал губы. Затем, глубоко, медленно вздохнув, сдержался, чтобы не запротестовать, и постарался успокоиться, что было непросто перед этими двумя женщинами. Ох, то, что он отпустил вожжи, отказался от контроля… просто убивает его, и это он понял только сейчас. Однако Эва права. Она сможет. Она знает, как разобраться с этой ситуацией, гораздо лучше его, и ее присутствие при спасении Перри будет подспорьем, а не помехой.

Он вздохнул и уныло взглянул на жену.

— Я не в силах переспорить вас, — качая головой, пробормотал он. — Просто не в силах.

— Это точно, — сказала, улыбнувшись, Эва и встала. Закинув ему на шею руки, она припала к губам мужа и не отпускала его, пока печаль не исчезла из его глаз и они не загорелись огнем. — Ты не сможешь победить, поэтому не стоит даже пытаться.

На следующий день между Францией и Англией была объявлена война.

Пока Эва, Гаррет и Эндрю ехали в Портсмут и там готовились к переправке во Францию, Люсьен поспешил в Лондон, где его принял человек, который был обязан ему за некогда оказанную услугу, — первый лорд адмиралтейства. Через несколько часов он уже находился на пути к Портсмуту, где сообщил жене и родным, что они поплывут во Францию в качестве гостей некоего капитана Кристиана Лорда на борту семидесятичетырехпушечного военного корабля «Арундел».

Как и следовало ожидать, капитан — высокий суровый человек со светло-рыжими волосами и мутными серыми глазами — вовсе не был рад гражданским лицам на борту своего корабля и разозлился еще сильней, когда узнал, что один из них — влиятельный и пользующийся известностью герцог. Тем не менее капитан милостиво предложил герцогу и герцогине Блэкхит свою каюту, приказал первому и второму помощникам уступить каюты лордам Эндрю и Гаррету де Монфорам, а сам расположился в другом месте.

Вскоре после того, как был поднят якорь и корабль закачался на пенистой зыби Ла-Манша, начался дождь. Капитан Лорд, орлиным взором наблюдая за всем происходящим, подождал, пока вверенный ему корабль и небольшой бриг «Мэджик», который должен был сопровождать их в путешествии, благополучно не пройдут мимо стоящих на якорях вокруг Спитхеда судов, а затем пригласил герцога и герцогиню на совещание у себя в каюте.

Во время совещания мужчины обращались друг к другу с настороженным уважением. Адмирал уже вкратце ознакомил капитана с задачей: в сохранности — и без шума — вывезти из Франции графа Брукхэмптона. Хотя Люсьен и привык все держать в своих руках, однако согласился с тем, что это военная операция, и был готов полностью, правда, неохотно, подчиниться мнению капитана Лорда.

Офицер развернул карту Кале. Расправив ее на столе и показывая различные участки побережья, он принялся излагать свой план вызволения графа Брукхэмптона из французской тюрьмы.

— У меня приказ обеспечить освобождение его светлости, если позволят обстоятельства, как можно более мирным путем. Надеюсь, что нам не придется полагаться на пушки «Арундела», но если до этого дойдет, у нас может не остаться выбора.

Капитан сделал глоток кофе.

— Адмиралтейство уже связывалось с лордом Чарлзом в Кале, и он посвящен в наш план. — Серые глаза капитана оценивающе оглядели гостей и помощников, которые окружали его. — Ясно, что в условиях, когда объявлена война, было бы неразумно показываться французам. Поэтому мы должны заставить лягушатников думать, что все это дело организовано американцами, а не англичанами. Достаточно им бросить взгляд на «Арундел», и весь план можно будет выбрасывать на помойку.

Эва выпрямилась на стуле.

— Я того же мнения, капитан. Поскольку я хорошо знаю французское побережье и имею влиятельных знакомых возле Кале, то предлагаю, чтобы на берег отправилась я и в качестве представителя американской миссии в Париже провела переговоры на предмет освобождения лорда Брукхэмптона.

— Нет, — решительно сказал Люсьен. — Я сам поеду.

— Ты не можешь ехать, — запротестовала Эва. — Французы поймут, что ты англичанин, как только тебя увидят. И потом нам придется выручать из тюрьмы еще и тебя.

— Я запрещаю, — твердо сказал Люсьен. — Это опасно. Кроме того, если Чарлз смог прикинуться американцем, то смогу и я.

— Чарлз служил в Бостоне. Он женат на американке. Он может, если захочет, изобразить вполне сносный американский акцент. Прости, Люсьен, но полагаю, что ты не сможешь так притвориться.

— Ты только что оправилась от ран, Эва. Это слишком опасно!

— А ты, — беспечно проговорила она, слегка толкнув под столом ногой его лодыжку, — совсем недавно оправился от своих.