Снег на кедрах - Дэвид Гутерсон

— Первая группа, резус-фактор отрицательный? — переспросил Элвин.

— Именно так.

— А кровь на рыболовном гафеле, том самом, что шериф принес вам, том самом, что он нашел при обыске на борту подсудимого, том самом, что вы только что держали в руках… это что за кровь? Третьей группы?

— Да, третьей группы, резус-фактор положительный.

— Значит, кровь на гафеле это не кровь подсудимого?

— Нет.

— И не кровь забитого лосося?

— Нет.

— То есть эта кровь не принадлежит ни рыбе, ни какому другому животному?

— Нет.

— И она совпадает по группе с кровью покойного? С кровью Хайнэ-младшего?

— Да.

— И саму группу вы относите к редким?

— Да.

— Благодарю вас, доктор Уитмен. У меня все.

К гематологу заковылял Нельс Гудмундсон, чтобы в свою очередь допросить его. Ко второму дню судебного заседания он уже вовсю забавлял репортеров, которые тайком усмехались всякий раз, когда Нельс откашливался, садился или вставал. Нельс Гудмундсон был пожилым человеком и носил подтяжки; один глаз его вертелся беспорядочно в глазнице. Нельс был небрежно выбрит, кожа на горле свисала складками, рыхлая, морщинистая и розоватая, с редкими серебристыми щетинками. И все же, хотя временами вид у Нельса был довольно потешный, репортеры посерьезнели, когда он проходил перед ними, — они заметили, как пульсирует вена у него на виске и как глубок свет в его здоровом глазу.

— Итак, доктор Уитмен, — обратился к врачу Нельс. — Не возражаете, если я тут поспрашиваю вас кое о чем?

Гематолог ответил, что ничуть не возражает, что именно для этого и приехал на Сан-Пьедро.

— Что ж, — сказал Нельс. — Тогда позвольте спросить вас об этом рыболовном гафеле. Вот вы говорите, что обнаружили на нем кровь.

— Да, — подтвердил гематолог. — Я дал показания на этот счет. Да, так оно и есть.

— А эта кровь… Где именно вы обнаружили ее? — поинтересовался Нельс.

Он взял гафель и передал его свидетелю:

— На какой части гафеля? На тупом конце? Или на острие?

— На тупом, — ответил гематолог. — Вот здесь, — показал он, — на стороне, противоположной крюку.

— Прямо здесь? — переспросил Нельс, показывая на тупой конец. — Вот на этой деревянной ручке?

— Да.

— А кровь не впиталась в дерево? — поинтересовался Нельс. — Скажите, доктор, такая древесина, случаем, не впитывает кровь?

— Да, сэр, немного впиталась, — подтвердил гематолог. — Но мне все же удалось взять образец материала на исследование.

— Каким образом? — спросил Нельс, все еще держа гафель в руке.

— Я соскоблил некоторое количество. Так берут на анализ высохшую кровь. Надо просто поскрести.

— Понятно, — сказал Нельс. — То есть вы поскребли лезвием? Так, доктор?

— Да.

— Соскребли кровь на стекло микроскопа? Я правильно говорю — на стекло микроскопа?

— Да.

— И что вы увидели? Наверное, кровь и древесную стружку?

— Да.

— Может, что-нибудь еще?

— Нет.

— Значит, больше ничего… Только кровь и стружку?

— Именно так.

— Скажите, доктор, — спросил его Нельс, — а не было ли на гафеле осколков костей, волосков или фрагментов кожи?

Гематолог решительно покачал головой.

— Ничего такого, — ответил он. — Только кровь и древесная стружка.

— Доктор, — снова обратился к нему Нельс. — А не кажется ли это вам странным? Если гафелем и в самом деле нанесли удар по голове, разве не должны остаться на нем какие-то свидетельства удара? Скажем, волоски или осколки черепной кости? А может, фрагменты кожи? То, что естественным образом указывало бы на ранение головы? Как вы считаете, доктор Уитмен? Какое-нибудь свидетельство того, что данное орудие было использовано для нанесения подобной раны?

— Шериф Моран попросил меня провести два анализа крови, — ответил свидетель. — Что я и сделал. Мы установили, что…

— Да, да, я понял вас, — не дал ему договорить Нельс. — Вы уже свидетельствовали — кровь на гафеле относится к третьей группе. Но никто этого и не оспаривает. Я же хочу услышать от вас, человека, который шесть с половиной лет рассматривает кровь под микроскопом, следующее — не логично ли было бы ожидать в образце крови, взятом с предполагаемого орудия убийства, волоски, фрагменты кости или кожи? Как по-вашему, доктор?

— Не знаю, — ответил гематолог.

— Не знаете? — переспросил Нельс. Гафель, все это время бывший у него в руке, он положил на стойку — между собой и гематологом.

— Доктор, — снова обратился к Уитмену адвокат. — Коронер, осматривавший покойного, в своем отчете написал, если мне не изменяет память, следующее: «…вторая рваная рана, меньших размеров, протянулась от складки между большим и указательным пальцами до внешней стороны запястья и имеет недавнее происхождение». Иными словами, порез на руке. Обычный порез на правой руке Карла Хайнэ. Скажите, доктор Уитмен, возможно ли, что в результате подобного пореза кровь, та самая, третьей группы, впиталась в деревянную ручку гафеля? Если предположить, что эту ручку обхватили рукой? Как вы считаете, доктор, возможно такое?

— Да, возможно, — подтвердил гематолог. — Но мне на этот счет ничего не известно. Моя работа заключалась лишь в том, чтобы сделать анализ образцов крови. Я определил группу крови, найденной на этом гафеле, как третью, резус-фактор положительный. А уж как эта кровь попала на гафель — понятия не имею.

— Что ж, — рассудил Нельс, — тут вы совершенно правы. Ведь, по вашим словам, каждый десятый белый мужчина имеет третью группу крови, так? То есть, если говорить о нашем острове, получается человек двести мужчин с этой группой. Я правильно посчитал?

— Да, где-то около того. Десять процентов от всего белого мужского населения острова. Это…

— А если принять во внимание мужчин японского происхождения, доктор? Ведь тогда процент увеличивается, так? Среди японо-американских жителей острова тоже есть мужчины с третьей группой крови. Вы согласны со мной?

— Да, процентное соотношение возрастает где-то до двадцати. Но…

— Значит, двадцать процентов? Благодарю вас, доктор. Довольно большой процент островитян мужского пола с третьей группой крови. Но давайте представим, всего-навсего на минуту, что кровь на рыболовном гафеле в самом деле принадлежит Карлу Хайнэ. Она может принадлежать кому угодно из нескольких сотен мужчин, живущих на острове, но давайте предположим, теоретически, что это все же кровь Карла Хайнэ. Мне кажется, на гафель кровь могла попасть одним из двух способов: либо из раны на голове покойного, либо из самого обычного пореза на руке. Итак, голова или рука. Либо одно, либо другое, доктор. Принимая во внимание тот факт, что кровь оказалась на ручке гафеля, на его тупом конце, там, где, скорее всего, могла оказаться рука державшего гафель, а также помня о том, что при исследовании крови вы, доктор, не обнаружили ни волосков, ни фрагментов кости или кожи черепа — возможных свидетельств в пользу предположения о ранении в голову, принимая во внимание все это, ответьте мне на следующий вопрос. Что кажется вам более правдоподобным? Откуда кровь, если это вообще кровь Карла Хайнэ, попала на ручку гафеля? Из раны на голове или на руке?