Ад находится в Камбодже - Иван Стрельцов

Наконец на джунгли обрушилась ночь. Можно было отдышаться, только сперва следовало спрятаться в надежном укрытии. Еще засветло майор присмотрел большое и раскидистое старое дерево. Давыдов забрался на толстую ветку, обхватил ее ногами, затем руками, но прежде достал гранату, зажал ее в правой руке, а указательный палец левой сунул в кольцо предохранительной чеки. Сил сопротивляться, как и противостоять азиатским пыткам, у него не осталось. И граната оставалась единственным средством решения форс-мажорных обстоятельств.

Затаив дыхание, Давыдов слышал, как поблизости переговаривались преследователи, они были явно дезориентированы. Вскоре голоса отдалились, а потом и вовсе затихли.

«Опасность миновала», — дал команду мозг, и морпех впал в сон. Вернее сказать, это был не сон — так, дремота, забытье. Все это время Давыдову казалось, что на него кто‑то смотрит; даже почудилось, что он слышит дыхание чужака. Но разомкнуть веки не было никаких сил…

Утро майор встретил почти в похмельном состоянии. Все его тело, как фрукт, прошедший через соковыжималку, было обессиленным. Земля под деревом казалась далекой, будто с борта самолета, палец в кольце гранаты затек и казался чужим. Любое неосторожное движение, и все… чека будет свободна.

«Вот это, называется, спасся», — настигла его очередная насмешка судьбы. Но подготовленный мозг найдет выход из самого сложного положения. Денис вспомнил о стимулирующих таблетках, прозванных в войсках специального назначения «боевым допингом». Достать таблетки оказалось несложно — две небольшие шайбы в розовой глазури растаяли во рту, оставив клубничное послевкусие. Через минуту-другую на майора нахлынула горячая волна, Давыдов почувствовал себя отдохнувшим и бодрым.

Спустившись с дерева, морпех взял направление в сторону болота.

Найти группу из четырех человек в мангровых болотах Камбоджи было посложнее, чем иголку в стогу сена. Но Давыдов упорно двигался в том направлении, куда повел французов Думдумыч.

С трудом пробираясь по густой, как каша, жиже, проваливаясь то по пояс, то по грудь, Денис внимательно оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать хоть какие‑то следы ушедшей группы. Дважды он наталкивался на змей: остромордые, покрытые причудливыми узорами, они сверлили человека, забредшего в их владения, глазами-бусинками, как бы раздумывая, как с ним поступить. И все же атаковать пришельца не решались; вильнув хвостами, они скрывались в болотных зарослях.

В конце концов удача все же улыбнулась морпеху: среди веток блеснула золотом автоматная гильза. Приглядевшись, Давыдов узнал боеприпас от «АСВК», которой был вооружен снайпер группы. Дум-Дум оставил «маяк», путеводную метку — тонкое горлышко гильзы указывало направление движения. Через каждые двадцать метров его ждала очередная метка. Это было опасно, ее могли увидеть не только те, кому предназначалась. Но, как говорится, что русскому хорошо, остальным не очень…

Стоянку группы Денис обнаружил, когда действие допинга уже заканчивалось, на небольшом островке в глубине болот. Узкая полоса земли по краям густо поросла тростником и осокой, надежно скрывавшими людей.

— Вы бы хоть какую‑то сигналку поставили, — выходя к стоянке, устало произнес Денис.

— Мы тебя уже час слышим; гремишь, как ключ в стальной двери, — пристально глядя на него, ответил Думдумыч.

Майор молча опустился на землю, потом завалился на бок и впервые за последние дни крепко заснул.

Проснулся Давыдов поздно вечером под убаюкивающий треск сухих веток в разгоравшемся костре. Протерев глаза, морпех встал и потянулся, захрустев суставами.

— Где Есаул? — подбрасывая ветки в костер, спросил снайпер; голос его был бесстрастным и сухим, как хворост для костра. Ответ он знал — не первый год на войне.

— Там остался.

— У нас тоже без потерь не обошлось, — Дум-Дум кивком головы указал на накрытый плащ-палаткой труп. С противоположной стороны от снайпера, тесно прижавшись друг к другу, сидели Гуффи и Сумико. Выходило, что в список невосполнимых потерь попал командир французских ландскнехтов.

— Как это получилось?

— А вот из‑за этой дряни, — с широкого лезвия мачете свисала мертвая рептилия красно-черной расцветки.

— Это еще что такое? — брезгливо поморщился морпех: всех без разбору пресмыкающихся он с детства терпеть не мог. В боевых же условиях на гадов ползучих старался без нужды не реагировать.

Несмотря на то, что вопрос был задан по‑русски, Сумико его поняла.

— Это тигровый уж, — по‑английски ответила девушка. — Тварь уникальна тем, что имеет не только отравленные зубы, но также впрыскивает яд через спинные железы; это лучшая защита от хищников. А Факир схватился за нее рукой. Яд не особо сильный, но у него оказалась аллергия на эти ферменты, и без необходимых медикаментов он выжить никак не мог. Час назад организм капитулировал… — Японка посмотрела на накрытый труп и добавила: — Но он успел передать радиомаяк и «джипиэс» с точкой координат эвакуации.

— Откуда тебе все известно? — выслушав перевод Дениса, с подозрением посмотрел на японку Дум-Дум.

— Меня очень долго готовили для работы в этом регионе, — пояснила Сумико.

— Отряд не заметил потери бойца… Как же мы доберемся до точки эвакуации? Эти болота наверняка уже плотно закупорили, а значит, нас либо уже не ждут, либо спишут в ближайшее время. Выходит, нужно искать новый маршрут эвакуации и рассчитывать только на себя.

— Мне кажется, мы все здесь останемся, — хмуро сказала Сумико, но в ее голосе не было ни женской истеричности, ни человеческого сожаления.

— На войне как на войне, — пожал плечами Гуффи. Как всякий наемник, он психологически был готов к любой развязке в работе по контракту.

— Как бы там ни было, а пока есть возможность, хоть одного из нас нужно предать земле. — В очередной раз выслушав перевод, Дум-Дум встал. Обстоятельный сибирский мужик умел думать прагматично. — А то скоро запашок от покойника пойдет. Как бы он еще каких‑нибудь тварей не приманил.

Факира, завернутого в плащ-палатку, перетянули остатками альпинистского троса, привязали уже никому не нужную без патронов крупнокалиберную снайперскую винтовку и несколько больших камней, потом опустили в болотную жижу.

— Надо бы молитву прочитать, — провожая своего командира взглядом, негромко сказал Гуффи, но оказалось, что никто из них не знает ни одной молитвы. Профессия солдата оказалась весьма далекой от религиозной духовности.

— Даже помянуть нечем, — с сожалением произнес Дум-Дум. Сунув руки в карманы штанов, он молча направился к костру, остальные последовали за ним. Наемники и диверсанты молча смотрели на сполохи огня, каждый думал о своем, а думать было о чем. О том, сколько им еще находиться здесь, среди малярийных москитов, от болезненных укусов которых их пока защищает камуфляжная мазь; среди ядовитых змей, яд которых сочится прямо из кожи. Что они будут есть все это время и что пить, когда закончатся обеззараживающие таблетки. В общем, у выживших в этом аду мысли были не радостными.