Убить Троцкого - Юрий Маслиев

Ограбление же банка было абсолютно бесперспективным для тех возможностей и того короткого времени, которыми располагала группа Муравьева.

Охрану несли две команды: служба безопасности банка и японские войска, дублируя друг друга.

Григорий Владимирович любые провокационные намеки на эту тему, несмотря на огромную симпатию, питаемую к Михаилу, превращал в шутку и уходил от темы.

Муравьев, понимая, что кажущееся политическое равновесие носит временный характер, извивался ужом, пытаясь достичь своей цели. Он знал, что как только к власти придет какая-либо из сторон, а скорее всего – это будут японцы, имеющие многократный перевес в военной силе и далеко идущие имперские амбиции по захвату Приморья, – любая авантюра будет обречена на провал. Михаил это знал, но ничего пока поделать не мог.

В один из февральских вечеров, когда Блюм с Муравьевым, сидя у потрескивающего камина, перебарывались репликами, выстраивая и тут же отметая различные планы, в комнату ввалился заиндевелый, раскрасневшийся от мороза, возбужденный Евгений с еще не растаявшим инеем на густых, слегка косматых бровях. Он в присущей ему манере рявкнул с порога:

– Сидите, у огонька греетесь, а ваш товарищ сегодня полдня шлялся за одним нашим общим знакомым и накопал интересные факты, о которых вам, господа аналитики, не мешает поразмыслить!..

Оказалось, что сегодня, закончив работу в госпитале, Евгений решил приятно расслабиться с одной из молоденьких сестричек милосердия у нее на квартире.

Развалясь на стуле и упершись локтем в подоконник, он лениво поглядывал через окно на редких прохожих, спешащих по своим делам, с удовольствием прислушиваясь к шкворчаще-пахучим звукам, раздающимся из кухни.

Неожиданно его внимание привлекла чем-то знакомая фигура одного из прохожих. Тот, часто оглядываясь, напоследок еще раз внимательно осмотрев улицу, резко свернул в двери затрапезного трактира, расположенного напротив окна, где сидел Евгений.

В последний момент Евгений узнал в этом прохожем, несмотря на его странный наряд мастерового, их общего знакомого – Юговича.

На счастье Евгения, в квартире был еще и младший брат его подружки – невысокий, но шустрый гимназёр-пятиклассник, зубривший в соседней комнате латынь. Сразу сориентировавшись, Лопатин позвал его и, посулив денежку, предложил школяру проследить за человеком, которого он ему укажет, на ходу выдумав незамысловатую причину.

Одевшись, они уселись у окна в ожидании. Не прошло и получаса, как открывшиеся в очередной раз двери трактира выпустили Юговича в сопровождении одного из ответственных работников финансово-экономического совета, коммуниста Дедусенко, обращавшегося недавно к Евгению, как ни смешно звучит в эти времена, по поводу измучившего его геморроя. Обменявшись напоследок несколькими словами, они, дружески распрощавшись, разошлись в разные стороны.

Евгений, на прощание крикнувший удивленной подруге, что обед отменяется, выскочил вместе с гимназистом на улицу.

В последний момент они увидели фигуру Юговича, торопливо сворачивающего за угол. Евгений направил за ним мальчишку, следуя в отдалении и не выпуская из виду островерхий башлык[42], фасонисто венчавший гимназическую шинель. Югович и Лопатин из-за дальности расстояния не могли видеть друг друга, а на мальчишку навряд ли кто обращал внимание, поэтому возможность обнаружения слежки практически исключалась.

Единственное, чего боялся Евгений, это то, что Югович мог сесть в проезжавшую мимо пролетку. Но тот, поддерживая реноме мастерового, которому не по карману такой вид транспорта, целеустремленно двигался по направлению к элитной части города, где расположены особняки городских промышленников и торговцев.

Подходя к этим кварталам, Югович нырнул в одну из японских обжорок, которые в прошлом видели лучшие времена.

Гимназист указал подошедшему Лопатину на двери, где скрылся его подопечный. Сунув смышленому пацану небольшую сумму, Евгений предложил ему купить в обжорке какие-нибудь сладости и заодно – посмотреть, что делает там Югович. Сам же, скрывшись в ближайшей подворотне, стал наблюдать за входом.

Через несколько минут мальчик вернулся в подворотню, неся в кульке красные, аппетитно пахнущие, еще теплые креветки. Он сообщил, что в помещении, кроме хозяина, находится еще один японец в штатском, сидящий за дальним столиком. С ним Югович сейчас ведет оживленную, но негромкую беседу.

Коротая время в ожидании своих подопечных, любители сыска щелкали, как семечки, креветки, с сожалением вспоминая несостоявшийся обед, до тех пор, пока на пороге не показался их клиент. Мальчишка кинулся следом за ним, а Евгений продолжил караулить японца.

Тот не заставил себя долго ждать. В нем Лопатин сразу же узнал начальника японской контрразведки – майора Ямамото.

Как умудрился Лопатин распознать в затрапезном япошке с надвинутым на глаза котелком японского офицера, которого он мельком видел на приеме у Маркина, так и осталось для друзей загадкой.

Тем не менее это подтвердилось, так как Евгений, отпустив подальше японца, уже почти теряя его из виду, поймал пролетку и, обогнав его, успел заметить в прорезь тента, как тот направился в один из небольших особняков.

Свернув за угол, Лопатин приказал кучеру развернуться и поехал в обратную сторону. Остановился он, не доезжая нескольких десятков метров до интересующего его особняка, не привлекая к себе особого внимания, поскольку в это время дня улицы города были довольно оживленными.

В награду за его ожидание он увидел выходящего из особняка Ямамото, переодетого уже в офицерскую форму. На этот раз ошибка исключалась.

Узнав все, что ему было нужно, Евгений отправился назад, к своей подружке, в надежде возобновить прерванное свидание. К большому сожалению, обед его уже не ждал, и обиженная, совсем уже немилосердная сестра милосердия дала ему от ворот поворот, разрешив, правда, встретиться с братом.

Пацан рассказал, что Югович на другом конце города зашел в небольшой домик, из которого вскоре вышел в обычном для него одеянии а-ля Керенский вместе с красивой молодой дамой, по описанию один к одному соответствующей облику Оленьки Маркиной. Они сели в ожидавший их у калитки фаэтон и уехали.

– Вот адрес дома, – Евгений протянул Михаилу листок бумаги.

Рассказывая все это, Лопатин успел раздеться и, горячо жестикулируя, ходил по комнате, по-видимому продолжая еще переживать эти события.

В комнате наступила длительная тишина. Отчетливо слышалось тиканье массивных, в дереве, часов с огромным маятником и сопение взволнованного и голодного Лопатина.

– Будет чудом, если такой матерый разведчик, как Ямамото, не заметил слежки… – нарушил тишину Михаил. – Хотя… за ним следили непродолжительное время, и Женя действовал очень грамотно.