За кровь и деньги - Натан Варди

Однако интеграция предпринимательски настроенной малой биотехнологической компании, такой как Acerta, в крупную фармацевтическую корпорацию никогда не бывает простой. После неудачного старта Сьюзан Гэлбрейт, старший вице-президент компании AstraZeneca по ранней онкологии, поспешила из Лондона в Южный Сан-Франциско, где провела три месяца, вправляя корабль. Необходимо было решить проблемы с производством лекарств, которые Ротбаум так и не смог победить, и устранить кадровые проблемы. Гэлбрейт и Дэйв Джонсон согласились с тем, что ему пора уходить. Несколько других топ-менеджеров Acerta, например Джесси Макгрейви, просто уволились - либо из-за того, как был решен вопрос с кадровым резервом, либо из-за разочарования от того, что стали винтиками среднего звена в огромной организации.

Несколько исследователей, занимающихся изучением лекарственных препаратов компании AstraZeneca, не знали, что делать со всеми испытаниями Acerta, начатыми в отношении различных заболеваний. Глиобластома? Рак головы и шеи? Комбинация с дельта-ингибитором PI3K? Для застегнутых на все пуговицы сотрудников большой фармацевтической компании некоторые из этих идей казались надуманными. Для сотрудников Acerta подобный скептицизм был отражением того, почему небольшие биотехнологические компании производят больше инноваций, чем фармацевтические гиганты.

Тем не менее, AstraZeneca стало ясно, что некоторые вещи в компании Acerta действительно вышли из-под контроля. Исследователи AstraZeneca обнаружили на сайте реферат , поданный компанией Acerta в рецензируемый журнал Cancer Research, в котором содержались доклинические данные по препарату Calquence, сфальсифицированные одним из сотрудников Acerta. Эти фальсифицированные данные искажали терапевтический эффект калькенса на мышах с раком поджелудочной железы. Это открытие вызвало тревогу в компании AstraZeneca, которая опасалась, что в данных по препарату Calquence для лечения рака крови может быть что-то не так и это нанесет ущерб всей франшизе. После тщательного расследования AstraZeneca обнаружила, что фальсификация данных не повлияла ни на какую работу, проводимую за пределами лаборатории, и не касалась ни одной из программ по лечению рака крови. Сотрудник, фальсифицировавший данные, покинул компанию AstraZeneca, но этот инцидент не мог не напугать.

Тем не менее, стратегическое мышление, лежащее в основе приобретения Acerta, осталось верным. В начале ноября 2019 года компания AbbVie совместно с J&J приняла решение не доводить патентную тяжбу с AstraZeneca до суда. Компании договорились об урегулировании спора. В рамках урегулирования AstraZeneca согласилась выплатить AbbVie около 550 млн долларов, но это не было тем роялти, которое часто сопровождает подобные патентные урегулирования. AstraZeneca по-прежнему будет владеть всеми правами на Calquence, за исключением небольшого роялти, принадлежащего Merck. Патент Ротбаума на "ядерную кнопку", полученный от OSI, казалось, сдерживал угрозу.

Урте Гайко осталась в Pharmacyclics после поглощения ее компанией AbbVie и еще несколько раз звонила в свой кабинет, когда Imbruvica получила в общей сложности одиннадцать одобрений FDA , включая лечение болезни "трансплантат против хозяина". В мире уже более двухсот тысяч больных раком получили лечение препаратом Imbruvica, включая пациентов с ХЛЛ, которые ранее не получали подобных лекарств. В США FDA одобрило препарат Imbruvica в качестве первой линии терапии ХЛЛ на основании убедительных результатов исследования RESONATE-2 - того самого исследования, против которого несколько лет назад возражали врачи, занимавшиеся лечением ХЛЛ, поскольку оно включало контрольную группу, получавшую химиотерапию. Все чаще пациенты с ХЛЛ принимали Имбрувику в качестве первой линии терапии.

Это был препарат, который действительно оказал влияние на развитие рака крови. Несмотря на то, что в разработку препаратов для лечения других видов рака были вложены немалые средства, такие мучительно привычные методы, как хирургия, химиотерапия, облучение и трансплантация костного мозга, оставались обычными. Врачи вынуждены были назначать многие противораковые препараты только потому, что они лучше любой альтернативной терапии, а не из-за их впечатляющей эффективности. Некоторые из новых противораковых препаратов были просто не очень хороши. Но ингибиторы BTK стали переломным моментом в лечении некоторых видов рака крови.

В 2019 году объем продаж препарата Imbruvica составил 5,7 млрд. долл., а по прогнозам исследовательской компании Evaluate Pharma , к 2024 году он будет приносить 10 млрд. долл. ежегодно и станет пятым самым продаваемым препаратом в мире. В США большинство годовых рецептов на Imbruvica стоят 160 тыс. долларов, и все больше пациентов продолжают принимать препарат и остаются на лечении в течение многих лет. AbbVie и J&J ежегодно повышали цену на Imbruvica и делили прибыль. Компания Пабло Легорреты Royalty Pharma получала до 349 млн. долл. в год дохода от небольшого участка препарата, который она приобрела за 485 млн. долл. Подавляющая часть продаж Imbruvica приходилась на лечение ХЛЛ - заболевания, для лечения которого препарат Calquence еще даже не был одобрен. AstraZeneca, судя по всему, сильно отставала.

Деньги, использованные для урегулирования судебного процесса с AbbVie и J&J, были получены из карманов акционеров Acerta. Это урегулирование позволило AstraZeneca осуществить вторую половину выплат. После учета сопутствующих расходов Acerta была продана за 6,6 млрд. долл. AstraZeneca и Rothbaum договорились разбить выплату 2,6 млрд. долл. на три части, растянутые до 2024 года.

Для тех, кто поддержал препарат, первоначально приобретенный у Merck за 1000 долларов, конечная финансовая прибыль оказалась гигантской. В общей сложности инвесторы вложили в Acerta около 500 млн. долл. и получили прибыль, в тринадцать раз превышающую их деньги. В силу того, сколько и когда они вложили, одни, естественно, получили гораздо большую прибыль, чем другие.

Уэйн Ротбаум, вложивший в Acerta 80 млн. долл. собственных средств, получит 2,8 млрд. долл., что в тридцать пять раз больше его инвестиций. Acerta подняла его богатство на совершенно новую высоту, чего некоторые сотрудники Acerta не могли ему простить.

Джо Эдельман стал вторым по величине. Он и его хедж-фонд Perceptive превратили инвестиции в размере 43 млн. долл. в более чем 1 млрд. долл. Вложение денег в частную начинающую компанию Acerta стало самым выгодным вложением Эдельмана, намного превзойдя доходность от любой публично торгуемой акции. Он сделал значительную личную инвестицию в Acerta отдельно от позиции, занимаемой его хедж-фондом, и, будучи крупнейшим инвестором своего хедж-фонда, Эдельман получал выгоду как от приумножения собственного капитала, так и от 25% прибыли, которые он взимал со своих клиентов. В общей сложности Эдельман заработал на Acerta около 700 млн. долл. Эти инвестиции превратили его из просто богача в миллиардера. Кроме того, благодаря этому доходность его хедж-фонда оказалась на уровне практически любого хедж-фонда на планете. С момента своего создания в 1999 году и до конца 2019 года хедж-фонд Эдельмана, Perceptive Life Sciences, получил 29% годовой чистой прибыли. Это позволило Эдельману стать самым результативным управляющим хедж-фондом в мире за указанный период - по крайней