Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова

С продовольствием стало совсем плохо. Остатки предприятий НЭПа были ликвидированы уже давно. Спасали базары. Появился так называемый «натуральный» обмен, теперь продукты можно было выменять на вещи — серебро, золото ценились особенно. Многие люди были вынуждены отдавать последнее, чтобы прокормить семью.

Зина пока не ощущала голода — сотрудники НКВД по-прежнему получали спецпаек. Однако своим пайком она делилась с тетей Валей и еще с одной соседской семьей, у которой были маленькие дети. Скудных порций еды еле хватало на всех.

Каждый день проводились учения по затемнению: все были обязаны по сигналу учебной воздушной тревоги занавешивать окна плотной тканью, непроницаемой для света. Нарушителей ждало наказание — за этим строго следили спецотряды НКВД.

У военкоматов толпились призывники и провожающие. Мужчины массово отправлялись на фронт. Младший брат тети Вали, Василий, которому в апреле исполнилось 52 года, пошел в военкомат одним из первых. Тетя Валя, плача и причитая, бежала за ним. Куда отправляли мужчин, в каком направлении, никто не знал.

Постепенно в городе началась продовольственная паника — люди стали массово запасаться спичками, солью, мукой, сушили сухари. Зина не делала никаких запасов. Она знала за собой это — никогда не была практичной, да и не видела смысла в этом. Никто не знал, что будет завтра.

В каждом доме ввели обязательное дежурство, за этим следили дворники. Дежурили все жильцы, без исключения. Зина тоже отдежурила два раза — по ночам.

В городе был объявлен комендантский час — с полуночи до 4.30 утра. По ночам Одесса погружалась в полную темноту. Окна занавешивались, и даже небольшая полоска света жестко пресекалась дежурными по дому и милицией.

И тем не менее большинство жизнерадостных, оптимистичных одесситов были уверены, что Красная армия разобьет фашистов за несколько месяцев, надо только потерпеть.

По городу ходили слухи о том, что части Одесского военного округа перешли реку Дунай и захватили несколько важных плацдармов на румынской территории. Бершадов сказал Зине, что это правда. Но не сказал главного: в первые дни войны это был единственный случай, когда Красная армия захватила часть вражеской территории, к тому же очень скоро эта территория была потеряна — ее вернули части румынской армии.

Скоро иллюзия о быстрой победе в войне исчезла. Война стала показывать свое смертельное лицо. В Одессу потекла река раненых в боях. В госпитале и больницах не хватало перевязочного материала, лекарств и медицинского персонала. Появились слухи о близких бомбардировках. По всей Одессе — в парках, скверах, на крышах домов были расставлены зенитные установки и прожектора для обнаружения вражеских самолетов. На крышах домов дежурили бригады самообороны для тушения зажигательных бомб.

В эти бригады входили, в основном, подростки и женщины, так как большинство мужчин ушло на фронт.

Румынские и немецкие войска все ближе подходили к Одессе. Зина хорошо запомнила самый страшный день в городе — вторник, 22 июля. В этот день она дежурила в отряде в районе Приморского бульвара. Утром появились слухи, что в Малом переулке взорвался дворовой флигель дома. Но что произошло, никто толком не знал.

Было около шести вечера, когда Зина вместе с двумя офицерами патруля поравнялись с Дворцом моряков на Приморском бульваре. В этот час на бульваре, как правило, бывало многолюдно — люди устали сидеть по домам в бесконечном страхе и после рабочего дня выходили подышать свежим воздухом.

Зина и ее спутники были вооружены винтовками, но применять их необходимости не было. Все, как обычно, было тихо, мирно. Одесситы смеялись, радовались жизни. Где-то вдалеке играл аккордеон. Зайдя на этот островок яркой, довоенной жизни, Зина тоже расслабилась, наслаждаясь теплой прохладой, идущей с моря. Словно вернулась счастливая, прежняя жизнь…

Именно в этот самый момент из громкоговорителей, установленных на столбах, вместо очередных сводок внезапно раздался громовой голос: «ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА! ВОЗДУШАЯ ТРЕВОГА!» Люди, паникуя, бросились врассыпную кто куда мог.

С неба посыпались зажигательные бомбы. Ужасней этого зрелища Зина не видела ничего в жизни. Словно яркие огненные цветы расцветали среди фейерверков камней. Люди, похожие на перепуганное стадо, метались в панике. Остановить их, организовать хоть как-то, отправить в убежище было невозможно… Над криками, воплями, стонами, с грохотом расцветала раскаленная смерть…

Город был охвачен пламенем. Горело все — Дерибасовская, Щепкина, Новый базар… А затем началась бомбардировка фугасными бомбами, которые, взрываясь, превращали все дома в руины.

На Приморском бульваре одна из таких бомб попала в здание Дворца моряков. Целым остался лишь малый зал и фасад, все остальное — центральная лестница, большой зал, другие помещения — были разрушены.

В центральной части Одессы пострадало особенно много домов. Под обломками дома, разбитого бомбой на Греческой, напротив Русского театра, погибли люди, прятавшиеся в подвале. Был полностью разрушен магазин меха на Дерибасовской, здание городской телефонной станции на Греческой площади… В начале Ришельевской было разрушено два дома — № 1 и № 2.

С этого дня Одессу стали бомбить регулярно. Уже на следующее утро, 23 июля, председателем областной комиссии по эвакуации было подписано распоряжение об эвакуации Оперного театра. 150 артистов с семьями в сопровождении трех подвод пешком двинулись в Николаев. Оттуда по железной дороге их отправили в Харьков, а затем — в Алма-Ату.

Тогда же, утром 22 июля, на судне «Новороссийск» на фронт были отправлены новобранцы из центрального района. Планировалось, что по прибытии в Херсон они будут направлены сразу на Южный фронт. Но уже через час после отплытия судно атаковала немецкая авиация. На бреющем полете самолеты сбивали верхушки мачт, с 20-метровой высоты сбрасывали бомбы. В неравной борьбе старшему краснофлотцу удалось из ручного пулемета сбить вражеский «юнкерс». «Новороссийск» благополучно пришвартовался в Очакове. И только тогда пассажиры корабля узнали, что в трюме в Херсон везли авиабомбы. Если бы корабль был взорван, в воздух взлетела бы половина Одессы… Тот рейс впоследствии получил название «огненного»…

Но и от морских мин, сброшенных на город, было очень много разрушений. Порт охраняли не только зенитчики кораблей Черноморского флота, но и береговые зенитные батареи.

Одна из таких мин упала на Греческую площадь, и несколько жилых домов были превращены в руины. Наутро прибыли пожарные, им стали помогать разбирать завалы жители близлежащих домов. Был слышен стук — это давали знать о себе заживо погребенные люди, которые пытались сообщить, что они еще живы. Только на вторые сутки их удалось спасти. Однако живыми остались не все…

А в середине июля в Одессе сбили первый фашистский самолет. Это было днем, и одесситы с интересом смотрели, как немецкий летчик спускается на парашюте. Добрые женщины принесли раненому воды и даже перевязали раны, пока не появился патруль.

Но так было только раз. Потом на город стали сбрасывать каждую ночь сотни бомб. И если бы одесситы увидели живого немца, то разорвали бы его на месте — слишком страшно стало в городе. Страх и неизвестность калечили сердца людей…