Викинг. Земля предков - Александр Мазин

Распутать заковыристую пряжу родственных отношений я не успел. Купец вырубился. И допивали бочонок мы уже на троих с Хавгримом и Гуннаром.

Вихорьку я нажираться не позволил. Молод еще. Литр принял – и довольно. Опять-таки должен же кто-то стоять на страже. Я очень хорошо помнил, чем закончилась моя прошлая пьянка. Да и не только прошлая.

Гостевать мы отправились вчетвером. Перед этим мне пришлось выдержать словесную баталию с Медвежонком, который считал, что идти мы должны всем хирдом. Ну, может, без отца Бернара и новобранца Траусти.

А потом я перенес баталию постельную – с Зарёнкой, которая почему-то решила, что это наша последняя ночь. «Ночь» длилась с вечера до полудня следующего дня с перерывом на коротенький сон и еще более коротенький завтрак в постели.

«Спас» меня Трувор. Услышав голос папы, моя возлюбленная смылась через черный ход. Нравы здесь вольные, но борзеть не стоит. Тем более с таким папой, как Трувор Жнец. Телесные наказания тут обычное дело. И пока девушка не замужем, папаша имеет полное право выдрать дщерь хоть вожжами, хоть розгами. Впрочем, такому, как Трувор, достаточно обычного шлепка, чтобы след отцовской длани не сходил неделю. А зачем же портить такую замечательную попку еще одним синячищем? На ней и так… Впрочем, я отвлекся.

Отправились мы вчетвером, и вчетвером пришли домой к дяде Добромыслу, который в свою очередь привел нас на княжий двор.

– Ульф Свити и его люди! – торжественно представил нас Добромысл.

За прошедшие годы князь Водимир мало изменился. Внешне. Даже запомнившаяся мне круглая, усыпанная самоцветами шапочка на голове – та же.

Зато резиденция его изменилась кардинально. Вместо небольшой крепости – настоящий город, в котором вовсю шло строительство, и в воздухе висел знакомый дух корабельной верфи, хотя «корабль», который здесь строили, никуда не поплывет. Вернее, поплывет, но только по реке времени.

«Это же не просто Новый город, а тот самый Новгород Великий!»

Мне даже показалось, что я узнал место, где когда-нибудь встанет мост через Волхов. Хотя это, скорее всего, ложная память.

И я взглянул на Водимира по-другому. С нескрываемым уважением. Этот человек заложил город, которому, без преувеличения, стоять в веках. Какова бы ни была дальнейшая судьба князя Водимира.

Князь «прочитал» мой взгляд, но понял по-своему.

– Ты видишь, вождь нурманский, как я живу и правлю. Разве сравнятся со мной ладожские соправители?

Я дипломатично промолчал, но Водимиру мой ответ и не требовался.

– Их время прошло, – князь взмахнул рукой, будто сбрасывая лишние фигуры с шахматной доски. – Да ты, вождь, и сам это знаешь, иначе не пришел бы ко мне.

– Что он говорит? – спросил Хавгрим Палица. – Хвастает?

– Говорит, что среди здешних конунгов – он самый сильный, – перевел речь Водимира Вихорёк. – Скоро он всех убьет и останется единственным конунгом.

– Вождь, – Гуннар Гагара коснулся моего плеча. – Хватит болтать. Я жрать хочу. Скажи ему, что мы с дороги и проголодались.

– Может, сам скажешь? – предложил я, тоже по-скандинавски.

– Могу и я, – согласился Гуннар и прорычал на русском: – Мы есть гость, конунг. Обычай наш: гость кормить надо. У вас так?

– Это мой воин, – пояснил я. – Гуннар по прозвищу Гагара. Он не слишком учтив, зато в бою ему нет равных.

Гуннар скорее угадал, чем понял, но приосанился, покосился на Палицу, но тот по-словенски не понимал, потому мои слова не оценил.

– Скажи своему воину, что у нас тот же обычай. Прошу! Вы – мои гости, храбрые нурманы!

От улыбки князя сердце нетренированного человека прихватывало ледяной корочкой, но я – тренированный. Мне Ивар Бескостный улыбался.

Трапезная у Водимира – на вырост. Человек на триста-четыреста. Но и сейчас в ней – никак не меньше двух сотен. Гостей, разумеется, обслуга – не в счет.

Князь – на возвышении, с боярами и прочими ближниками. Добромысл – по левую руку. Значит, в табели о рангах он здесь третий. Второго, мордастого плечистого дядю в золоченой броне, расположившегося справа от князя, я не знал. Но уже догадывался. Наслышан, кто у Водимира воевода номер один.

Меня за княжий стол не пригласили. Но посадили от «верха» недалеко. И кучно с нашими. Я взял с собой троих: Хавгрима, Гуннара и Вихорька. У последнего было особое задание.

«Ты знаешь язык, и ты молодой, – пояснил я сыну. – Твоя задача: слушать, наблюдать, запоминать. Пьяные дружинники болтливы и хвастливы. То, что нужно. Однако будь осторожен: если кто-нибудь заподозрит, будет нехорошо. Так что прикидывайся простачком. Можешь рассказать, как мы ходили в вик на англов. Здешним понравится. Но не хвастай. Пусть они думают, что ты лишь недавно из детских[11]. И дренгом, отроком по-здешнему, стал совсем недавно. И сам ни к кому не задирайся. Мы гости, но нас тут не слишком любят, так что будь начеку!»

Ну да, мы были гостями, но гостями, которым не рады. Мы – нурманы, а нурманов здесь не любят по определению. С другой стороны, а кто их, то есть нас, – любит?

Да пес с ней, с любовью наших сотрапезников, тем более что женщин за столом не наблюдалось. Лишь бы уважали.

А нас, похоже, уважали не слишком.

Мы и часа за столом не провели, как к сидевшему с края нашей компании Вихорьку уже начал задираться какой-то хмырь. Причем далеко не юноша – здоровенный дядька лет тридцати. Это было чревато нехорошим. Трогать моего сына лапами я никому не рекомендую. Тем более что у здешних, в отличие от викингов, не было принято перед пиром оставлять оружие у стеночки.

Вихорёк, повинуясь моему приказу, терпел. Но взгляды посылал умоляющие и понятные: «Отец, можно я его убью?»

Надо было срочно решать проблему, так что я махнул рукой возвращавшемуся с «отлить» Палице.

Хавгрим понял с лету: плюхнулся между Вихорьком и хмырем, попутно успев возложить на загривок хмыря лапу и давануть мозолистыми клещами. Очень больно, если умеючи. Палица умел. Задира аж зашипел…

Но примолк. А я перехватил быстрый обмен взглядами между ним и мордастым справа от князя. Ну-ну.