Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг

Эдди еще раз откинул прядь волос с правого глаза. Он посмотрел в зеркало, висевшее в полутемном зале пивной, и узнал собственное отражение — высокий усталого вида мужчина, которому в этот момент крайне не хватало уверенности в себе. Он, посасывая диетическую колу, снова перевел взгляд на страницы рукописи, лежавшей на стойке бара. Это было почти двадцать машинописных страниц с обильной правкой Эдди, внесенной красной ручкой; он называл эту ручку своей «любимой учительской». Еще сверху на первой странице он записал результаты геймов, сыгранных с Джимми: 15:9, 15:5, 15:3. Каждый раз проигрывая Джимми, Эдди чувствовал, будто снова проиграл Теду Коулу. По расчетам Эдди, Теду теперь было за семьдесят — приблизительно возраст Джимми.

То, что за девять лет в Бриджгемптоне Эдди ни разу не проехал мимо дома Теда, было не случайно; жить на Мейпл-лейн в Бриджгемптоне и ни разу не завернуть на Парсонадж-лейн в Сагапонаке — для этого нужно было очень постараться. Но Эдди был удивлен, что ни разу не встретил Теда на коктейлях или в магазинах — Эдди следовало бы догадаться, что Кончита Гомес (которой теперь тоже было далеко за семьдесят) делала за Теда все покупки. Сам Тед никогда не ходил по магазинам.

Что касается коктейлей, то Эдди и Тед принадлежали к разным поколениям, а потому приходили на разные вечеринки. И еще, хотя детские книги Теда Коула все еще хорошо продавались, известность самого Теда в семьдесят семь лет постоянно шла под уклон, по крайней мере в Гемптонах. Эдди доставляло удовольствие думать, что Теду далеко до той славы, какой пользовалась его дочь.

Но если известность Теда сходила на нет, то как игрок в сквош (в особенности в его хитроумном сарае) он был в форме не худшей, чем Джимми. В свои семьдесят семь Тед обставил бы Эдди с такой же легкостью, с какой сделал это летом 1958 года. Вообще-то, Эдди был никудышным игроком. Неловкий и медлительный, он никогда не умел предвидеть, куда направит удар соперник; он бросался к мячу с опозданием (если только вообще бросался к нему), и ответный удар у него получался соответственный. И от подачи свечой (а это была лучшая подача Эдди) было бы мало толку в сарае Теда, где высота потолка не превышала пятнадцати футов.

Рут, отличная игра которой позволила ей заработать третий рейтинг в мужской команде академии, до сих пор еще не побила отца на его корте, вызывавшем у нее бешенство; ее лучшей подачей тоже была свеча; осенью 1990 года Рут исполнилось тридцать шесть, и единственная причина, по которой она ездила домой в Сагапонак, было желание победить в сарае отца, пока тот еще жив. Но даже в семьдесят семь Тед не демонстрировал ни малейших признаков близкой смерти.

Рядом с Нью-Йоркским спортивным клубом, на углу Южной Сентрал-парк и Седьмой авеню, дождь стучал по солнцезащитному кремового цвета навесу клуба; если бы Эдди знал, сколько членов клуба ждет такси в очереди под навесом, он давным-давно покинул бы пивной зал и встал в хвост очереди. Но он все перечитывал и правил свою затянутую, всю в пометах рукопись, даже не задумываясь о том, что ему следовало бы меньше беспокоиться о подготовке речи, а больше о том, как бы без опоздания прибыть к месту ее произнесения.

Находясь на пересечении 59-й улицы и Седьмой авеню, он был слишком далеко от «Уай»[15](на углу 92-й улицы и Лексингтон-авеню), чтобы добираться туда пешком, в особенности под дождем — ведь ни плаща, ни зонтика у него не было. И ему следовало бы помнить о том, как действует дождь в Нью-Йорке на наличие свободных такси, к тому же ранним вечером. Но Эдди был слишком погружен в правку своей речи — он, как всегда, был не уверен в себе и жалел, что вообще согласился прочесть эту речь.

«Кто я такой, — в отчаянии думал он, — чтобы представлять публике Рут Коул?»

Эдди не пропустил столь пугающего его мероприятия только благодаря бармену.

— Вам налить еще диетической колы, мистер О'Хара? — спросил бармен.

И тут Эдди бросил взгляд на часы. Если бы в это мгновение поблизости оказалась Марион, то по выражению лица Эдди она узнала бы в нем того незадачливого шестнадцатилетнего мальчишку, который когда-то был ее любовником.

Было двадцать минут восьмого. Эдди ждали в «Уай» через десять минут. До Лексингтона и Девяносто второй было не меньше десяти минут езды на такси, если бы Эдди удалось сесть в машину, сразу выйдя за дверь. Он же вместо машины встал в очередь из недовольных членов клуба. По кремового цвета навесу с кроваво-красной эмблемы Н.-Й. С. К. - крылатой ноги — стекали струи дождя.

Эдди встряхнул книги и рукопись своей речи в объемистой коричневой сумке. Если ждать такси, он наверняка опоздает. Ему предстояло промокнуть до нитки, но в одежде Эдди еще прежде, чем он попал под дождь, была некоторая профессиональная небрежность. Хотя, с одной стороны, дресс-код спортивного клуба требовал наличия пиджака и галстука, а с другой — по своему возрасту и положению Эдди должен был бы чувствовать себя комфортно в пиджаке и галстуке (ведь он в конечном счете был экзонианцем), клубный швейцар всегда смотрел на Эдди таким взглядом, будто его одежда нарушала дресс-код.

Без всякого плана в голове Эдди трусцой посеменил по Южной Сентрал-парк, а дождь в это время перешел в настоящий ливень. Он питал туманную надежду, что или у «Морица», или у «Плазы» найдет цепочку такси, ждущих у тротуара постояльцев отелей. Но вместо этого он увидел две очереди из постояльцев, нетерпеливо ждущих такси.

Эдди метнулся в «Плазу», подбежал к портье и попросил его разменять десятидолларовую купюру, чтобы было много-много мелочи. Если бы у него была точно необходимая сумма, он мог бы сесть в автобус на Мэдисон-авеню. Но прежде чем он успел пробормотать, что ему надо, женщина за стойкой спросила его, постоялец ли он отеля. Случалось, Эдди неожиданно для себя мог соврать, но почти никогда, если это было необходимо.

— Нет, я не постоялец отеля, мне просто нужны деньги на автобус, — признался он.

Женщина покачала головой.

— Если вы здесь не живете, меня задергают, — сказала она.

Эдди пришлось бежать по Пятой авеню, прежде чем он смог пересечь улицу на Шестьдесят второй. Потом он побежал по Мэдисон, пока не увидел кофейню, где смог купить диетическую колу только для того, чтобы получить мелочь на сдачу. Он оставил бутылочку с колой у кассы, добавив к ней чрезвычайно щедрые чаевые, но кассирше чаевые показались недостаточными. Она смотрела на это так: ведь Эдди оставил ей бутылку, от которой она должна была как-то избавиться — задача ниже ее достоинства или невыполнимая. Или и то и другое.

— Нужно мне из-за тебя дергаться! — крикнула она ему вслед.

Видимо, заработать немного мелочи было для нее невыносимо.