Слепой. Не брать живым - Андрей Воронин

— Странно, — пожал плечами Миха, — ты прям как Глухов. Сижу, говорит, у камина и думаю…

— А у тебя нет ли домика где-нибудь под Москвой или под Нижним? — спросил Глеб, пристально взглянув на Миху.

— Нет. И не собираюсь заводить. Я городской человек.

— А мне кто-то сказал, что у тебя под Нижним Новгородом дом. Вроде как в газете даже местной писали.

— А, это… — смутился и покраснел Миха, — это Глухов меня подбил. Говорит: как губернатору, мне много домов нельзя иметь, а ты же свободный человек, давай я на тебя один дом напишу. А мне-то что, написал и написал.

— То есть ты всего лишь подставное лицо?

— Вроде того…

Глеб только покачал головой. Получалось, среди тех, у кого якобы была недвижимость, могли оказаться случайные, подставные люди. Интересно, знал ли об этом Котов?

— Ладно, это все ерунда! — сказал Миха, и в его голосе прозвучала тревога.

— А что не ерунда? — спросил Глеб.

— Не ерунда, что нам завтра нужно отсюда сматываться…

— Почему?

— Да к Глухову какие-то важные люди должны приехать. А ему донесли, что агент, которого послали то ли в разведку, то ли по его голову, находится среди нас.

— То есть? — сделал вид, что не понял, Глеб.

— Ну, что среди байкеров находится некий опасный спецагент, — вздохнул Миха, — только же ты там в своих репортажах об этом не пиши.

— Да ясно, — кивнул Глеб.

— Глухов там был с каким-то типом. И спрашивают у меня, кто у нас новенький. Ну, я назвал Рыжика и тебя. Но, говорю, не знаю, как Рыжик, а ты, мол, мой лучший друг… я тебе доверяю. А они мне на это: доверяй, но проверяй!

— А как они этого спецагента вычислили?

— Как я понял, — проговорил Миха, — он вроде как застрелил кого-то, а свидетели заметили, что он был на мотоцикле с московскими номерами.

— Да, яркие приметы, ничего не скажешь, — покачал головой Глеб, про себя облегченно вздохнув, — по ним действительно всех нас вязать нужно.

— Уж какие есть. Спецагента Глухов приказал мочить на месте. Живым, говорит, не брать. И не пытаться — все равно вывернется.

— Да. Неприятно. Только зачем сразу уезжать?

— Ну, они считают, что, если я прикажу ребятам уезжать, агент, который не успел выполнить свое задание, обязательно останется. И они таким образом его вычислят.

— Глупо, — пожал плечами Глеб.

— Почему? — оторопел Миха.

— Если агент не выполнил свое задание, он просто поспешит его выполнить, — сказал Глеб.

— Да, здесь ты, пожалуй, прав. Но уезжать все равно придется. Я сейчас пойду по комнатам, сообщу пацанам пренеприятное известие.

— Так а что, питерских и остальных не высылают, только нас?

— Да какая теперь разница! Нам все равно надо сматываться, раз Глухов попросил. Говорит: прости, брат, мне не до вас.

— Да. Обидно! — покачал головой Глеб.

— Не то слово… — кивнул Миха и вышел.

Слепой задумался. Уехать, не выполнив задания, он не мог. Не уехать — тоже. Ведь Миха, хочет он того или не хочет, вынужден будет доложить об исчезновении одного из байкеров.

Можно, конечно, кардинально изменить внешность, но документов же никто ему новых не сделает. А без документов разгуливать по городу, который недавно был закрытым, несерьезно.

Однако судьба все сама расставила на свои места. Сообщив байкерам о завтрашнем отъезде, Миха вернулся в номер сам не свой.

— Они меня убить были готовы. Ведь ребята с работы специально отпрашивались. Отпуск брали… А теперь все коту под хвост.

Глеб решил на прощание посмотреть телевизор, Миха сел с ним рядом.

Раздался стук в дверь, и, поскольку она была не заперта, в номер вошел Рыжик.

— Слышь, пацаны, дайте мне кто-нибудь ключи от байка, — сказал он озабоченно, — а то у меня бензина ноль. А мне срочно съездить в одно место нужно. Попрощаться.

— Мне тоже сейчас в одно место съездить надо, — пожал плечами Миха. — Если только Глеб.

— Глеб, выручай… — попросил Рыжик.

— Ладно, бери, ключи на столе, — махнул рукой Глеб.

— Спасибо. Я твой должник! — улыбнулся Рыжик и поспешил вниз.

Глеб подошел к окну, чтобы посмотреть, как тот будет отъезжать. Рыжик надел шлем, сел на байк, и тут… нечто громыхнуло, и байк загорелся вместе с Рыжиком.

— Что там такое?! — ахнул Миха, соскакивая с кресла.

— Взрыв! — крикнул Глеб и побежал вниз.

Миха выбежал следом.

Внизу уже были и служба МЧС, и врачи, и милиция.

— Что, что произошло?! — спрашивали собравшиеся люди.

— Разойдитесь, товарищи. Разойдитесь… — как всегда, пытались разогнать толпу зевак стражи порядка.

— Это что, теракт?! — не унималась какая-то женщина.

— Это черные мстить начали! — предположил кто-то.

— Значит, все-таки Рыжик… — задумчиво пробормотал Миха.

— Что? — не сразу понял Глеб.

— Я говорю, значит, спецагентом был Рыжик. И они его убрали. Как хотели. Сразу насмерть, — тяжело вздохнул Миха.

Глеб не стал напоминать ему, что взорвался Рыжик на его, Глеба, машине. Получалось, его все-таки вычислили. И решили не брать живьем. Но насчет этого бабушка надвое сказала. Главное же, что теперь у него есть повод задержаться в Нижнем еще минимум на двое суток. Следствие, а может, и похороны… Если решат не везти тело в Москву.

Копая летом на пепелище, которое осталось от их огорода, картошку, Лена Васнецова с завистью поглядывала на единственный уцелевший в деревне дом соседей Голубковых. У них и огород почти не пострадал. Огонь, переползая с огорода на огород, перекидываясь с дома на дом, обошел усадьбу Голубковых стороной. Сам хозяин, единственный в их селе непьющий мужчина, с гордостью рассказывал всем желающим послушать и даже по телевидению, что все дело в его аккуратности. Мол, он, в отличие от односельчан, каждый день поливал свой огород и даже картошку на поле. Вот мокрая ботва и защитила его усадьбу от огня.

Но у Лены Васнецовой, шестнадцатилетней веснушчатой и голубоглазой упрямой девчонки с торчащими в разные стороны дерзкими хвостиками, была своя теория. Она считала, что нестерпимая летняя жара и пожары — это кара небесная им всем за грехи. Виданное ли дело, каждый день отец ее пьет спиртное, кричит, буянит, а они с мамкой и воду носят, и за огородом смотрят, и за домом. А отец перебивается временными заработками и, вместо того чтобы им помочь, только матерится. Да у них почти все в деревне матерятся. Сколько раз, начиная полоть, то одна, то другая из соседок кричала на всю улицу: «Чтоб оно все сгорело!» Вот оно и сгорело. А вот Голубковы иначе живут. И он сам, и жена, и двое их сыновей дружно работают, дружно в лес ходят. И никогда ни одного слова матерного от них не услышишь. Поэтому и обошел их огонь.