Заговор ведьм - Сергей Шведов

Дело здесь было явно не во внезапно вспыхнувшей страсти. Климентина соблазняла Шепеля обдуманно, более того, она хотела, чтобы об их связи узнали. Скорее всего, она не случайно дернула за шнур и вызвала служанку в самый разгар их любовных утех. Ей, похоже, нужен был свидетель, готовый под присягой подтвердить, что соитие между королевой Климентиной и бароном Константином из Ингера имело место быть. Неужели она таким способом хотела уклониться от объятий Ваала, предпочтя позор изгнания служению богу зла? Но в данном случае следует признать, что королева Климентина – женщина редкостного благородства, жертвующая собой ради счастья своих подданных. Предположение весьма лестное для супруги короля Аббадина, но никак не соответствующее дурной славе, кровавым шлейфом тянущейся за этой женщиной.

Шепеля арестовали в полдень прямо во дворе королевского замка. Пять гвардейцев окружили его на виду у перешептывающихся рыцарей. Сиру Константину из Ингера был предъявлен документ, подписанный председателем Высокого Сената Исайей Хаусаном, после чего ему ничего не оставалось делать, как отдать свой меч сержанту-кроату. Гвардейцы отсалютовали барону из Ингера обнаженными мечами и впихнули его в черную карету с зарешеченными окнами. Майору внешней разведки оставалось только подосадовать на собственную глупость и нерасторопность. Бежать из замка следовало сразу же по возвращении из спальни королевы Климентины. Ведь предупреждал же его Симон Лис о возможных скорбных последствиях. К сожалению, Шепель слишком понадеялся на нерасторопность судебной машины и просчитался. Воздаяние за грех последовало быстро, через несколько часов после его свершения.

Здание Сената было расположено на центральной площади Сигурда, в какой-нибудь сотне метров от величественного храма богини Артемиды, которым Шепель любовался совсем недавно. Константина извлекли из черной кареты и повели под охраной пяти гвардейцев по мраморной лестнице. Кроаты явно торопились и без особых церемоний подтолкнули в спину барона из Ингера, когда тот замешкался в дверях. Шепеля ввели в огромный зал, где его уже поджидали члены Высокого Сената Склавинии в полном составе. Это были старцы почтенного вида, сильно недовольные тем, что их вобрали сюда по столь ничтожному поводу, как любовные шашни какого-то барона. Все попытки председательствующего утихомирить бывших лордов, правителей провинций, ни к чему не приводили. Парламент, он и на Яфете парламент. Шепелю ничего не оставалось, как стоять и ждать, когда раздраженные сенаторы изволят приступить к исполнению своих обязанностей.

– Сир Константин из Зальца, барон из Ингера обвиняется в прелюбодеянии, совершенном с леди Климентиной Борей, королевой Склавинии, – громко продекламировал председатель, стараясь перекричать своих возмущенных коллег.

Его слова произвели впечатление на Сенат. Гудевший как улей зал вдруг замер в напряженном молчании. До сенаторов наконец дошло, что их собрали сюда для разрешения коллизии огромной государственной важности.

– Сир Константин, вы признаете свою вину?

– Нет, – твердо отозвался Шепель.

– Следовательно, королева не приглашала вас минувшей ночью в свой будуар? – вкрадчиво переспросил председатель.

– Я действительно встречался вчера с ее величеством, но время было не таким уж поздним. Мы обсуждали важные государственные дела.

– Вы обсуждали государственные дела на ложе королевы Климентины?

– Нет, мы обсуждали их в будуаре.

– Вы отдаете себе отчет в том, что ложь в суде Высокого Сената карается смертью? – спросил председатель у Шепеля под одобрительный гул своих коллег.

– Отдаю.

– Введите свидетеля, – распорядился председатель, который, вероятно, и был Исайей Хаусаном, подписавшим приказ об аресте барона Константина из Ингера.

Шепель ожидал увидеть служанку Сабину, но ошибся. В зал Сената торжественным шагом вошел лорд Ваграм Дарлей. Его появление было встречено гулом недоумения почтенного собрания, да и Константин вполне созрел для того, чтобы присоединиться к сенаторам. В конце концов, при чем тут лорд Дарлей. Шепель точно знал, что его не было ночью не только в покоях королевы, но и в замке, так что показаниям этого, с позволения сказать, свидетеля была грош цена.

– Лорд Дарлей, вы отдаете себе отчет в том, что обвинения, предъявленные вами королеве Климентине и барону Константину из Ингерна, чудовищны и могут привести к тягчайшим последствиям.

– Отдаю, – твердо произнес свидетель. – Мои обвинения основаны на показаниях людей, собственными глазами наблюдавших за соитием королевы и барона. Более того, я готов представить этих людей Высокому Сенату.

– Ваши информаторы – люди низкого звания? – спросил Исайя Хаусан.

– Да.

– В таком случае нам достаточно одного вашего слова, милорд. Итак, спрашиваю вас во второй раз. Лорд Ваграм Дарлей, вы уверены в факте прелюбодеяния, совершенного королевой Климентиной и бароном из Ингера?

– Да.

– Вам известно, какая кара постигнет лично вас в случае, если ваши показания не подтвердятся?

– Да, – твердо произнес Дарлей.

– Подумайте еще раз, высокочтимый лорд, – продолжал наступать желчный Исайя. – Еще не поздно отказаться от обвинений перед лицом Высокого Сената. Не слишком ли вы доверяетесь людям низкого звания?

– Я уверен в своих людях, – усмехнулся лорд Дарлей и бросил на Хаусана недобрый взгляд.

– Прошу прощения у Высокого Сената и лорда Ваграма Дарлея, но положение обязывает меня задать все предписанные законом вопросы, – провозгласил настойчивый Исайя. – Вы настаиваете на суде богини, милорд?

– Да, – в который уже раз произнес лорд Дарлей.

– И готовы отречься от власти и отправиться в изгнание в том случае, если решение богини Артемиды будет не в вашу пользу?

– Да.

– Поклянитесь.

– Клянусь богами Яфета, – твердо произнес лорд Дарлей.

Шепеля поразила уверенность достопочтенного Ваграма. Конечно, он прав был в своих претензиях к королеве Климентине и к липовому барону из Ингера, но ведь и риск был велик. Во всяком случае, так казалось Константину. Но, пораскинув мозгами, Шепель пришел к выводу, что подобное испытание было бы крайне опасно где угодно, но только не на этой планете, боги и богини которой – вовсе не плод разгоряченного воображения, а вполне осязаемые существа. И уж конечно, богиня Артемида не упустит случая, чтобы отомстить своей коварной жрице, погубившей собственных сестер и племянниц. Но неужели Климентина этого не понимала, когда пускалась в авантюру по соблазнению Шепеля?

Лорд Дарлей, видимо довольный решением Сената, снизошел до того, что поприветствовал своего старого знакомого, попавшего в беду.

– Вы совершили большую глупость, Константин, – покачал он головой. – Честно говоря, я от вас этого не ожидал. Тем более что и Симон вас предупредил. Почему вы не признались во всем Сенату?

– А что, это облегчило бы мою участь?