Пражский синдром - Татьяна Рябинина

- У женщин, которые курят и имеют в анамнезе мигрень, гормональные контрацептивы могут ее значительно усиливать, - пояснил он в ответ на мое озадаченное мычание. – Закончите курс и постарайтесь обойтись… барьерной контрацепцией. Если в течение месяца улучшения не будет, тогда отправлю вас к неврологу. А если станет лучше, гинеколог подберет вам другой препарат. Хотя, боюсь, это будет непросто.

- Но я же мало курю, - жалобно пискнула я.

- Это неважно, - сурово отрезал Муравей. – И, кстати… насколько вообще для вас принципиален вопрос предохранения?

- В каком смысле? – не поняла я.

- Вам уже почти тридцать два…

Мне показалось, что сейчас он спросит: «Вы вообще рожать собираетесь, милая пани?»

Пробормотав, что да-да, вот совсем скоро, и клятвенно пообещав прийти через месяц, если не будет улучшений, я выкатилась из кабинета.

Алеш ждал в машине. Я села рядом и закрыла лицо руками.

- Что? – испугался он.

- Ваш Мравенец прописал мне роды, – завывая от хохота, сказала я.

- То есть?

Продолжая истерично смеяться, я пересказала наш разговор. Теперь уже хохотали мы оба, как пара идиотов. На самом деле ничего особо смешного не было, к тому же врач мог и ошибаться, но это сняло напряжение.

- Ну ладно, - Алеш вытер слезы. – Жаль, конечно, но вернемся к тому, с чего начали. Может, сразу в аптеку заехать?

- Зачем в аптеку? – не поняла я. – Этого добра в любом супермаркете на кассе полно.

- Ты предлагаешь записать Раде в список покупок?

В аптеку мы все-таки заехали, но я с Алешем, разумеется, не пошла.

- А что Марте скажем? – спросила я, когда он вернулся.

- Я сам скажу.

Дома Алеш с самым серьезным видом рассказал Марте, что у мамы ничего страшного нет, но ей надо полечиться. Каждый день принимать лекарство, вовремя есть, гулять, не волноваться и не курить.

- Да я и так почти не курю! – возмутилась я.

- Вообще не курить. Марта, ты с мамой днем проводишь больше времени, чем я, поэтому тебе придется за ней следить, чтобы она все правильно делала. И будешь мне рассказывать.

- Хорошо, папа, - кивнула она.

- Это что еще такое? – я смотрела то на одного, то на другого. – Вы еще на цепь меня посадите. И камеру в туалете установите, а вдруг я там курить буду.

- Мама, не шути, - строго сказала Марта. – Это серьезно. Тебе нельзя курить.

- Да, - Алеш обнял ее за плечи. – Это все серьезно, Анна. Если надо, то поставим. Твое здоровье для нас важнее.

Тут наконец до жирафа дошло. Я утащила его в спальню и, убедившись, что Марта не подслушивает под дверью, зашипела:

- Не стыдно? Обманываешь ребенка.

- Немного есть, - согласился Алеш. – Но что делать? Люди охотно дружат против общего врага.

- То есть я теперь для вас общий враг? Нормально!

- Извини за пафос, но не ты, а твоя болезнь. Потерпи немного, ладно? Это же для нашей общей пользы. А заодно и курить бросишь, Марта же с тебя не слезет.

- Концлагерь какой-то, - проворчала я, сдаваясь. – А что за лекарство, интересно, я должна принимать?

Алеш вытащил из аптечного пакета пластиковую бутылочку и коробочку-таблетницу.

- Держи. Это витамины женские. Тебе не помешает. Заложи сразу на неделю, а Марта будет следить, чтобы ты не забывала. И не узнает, что это.

- А может, тебе в другой приход перейти? На Карлову площадь? – поинтересовалась я, раскладывая витаминки в ячейки таблетницы.

- Зачем? – удивился Алеш.

- Потому что там костел Игнатия Лойолы. Иезуиты. Тебе было бы в самый раз.

- Это говорит женщина, которая с детства дружит с Кострой? Как голова?

- Настолько обалдела от всего, что даже не болит, - хмыкнула я, понимая, к чему он клонит.

- Тогда, может, ляжем сегодня пораньше? Пока ты годна к употреблению и еще можно обойтись без всяких… лишних деталей одежды?

Мы снова расхохотались, как два придурка.

- Прекрати ржать! – потребовала я, фыркая от смеха. – Иначе сейчас опять Марта прибежит, узнать, в чем дело. Мы же должны быть серьезными и сосредоточенными на моей болезни.

В следующие два дня мигрень мощно взяла реванш, а потом, когда закончились таблетки, пошла на убыль. Вместо ставших уже обычными трех-четырех раз в неделю сначала два, потом три раза за две недели, потом один раз за неделю. И… прекратилась вообще. Доктор Муравей не ошибся. Правда, на прием к нему через месяц я все-таки не пошла. Позвонила и сказала, что голова без таблеток болеть перестала. Он предложил записать меня к гинекологу, но я отказалась. Интернет насплетничал, что такие случаи, как мой, вовсе не редкость, а подходящую контрацепцию подбирают методом научного тыка: не болит голова – хорошо, болит – попробуем что-нибудь другое. И это может продолжаться не один месяц, а мне очень уж не хотелось, чтобы все началось снова.

Марта действительно с меня не слезала. Утром проверяла, выпила ли я витаминку из таблетницы, по двадцать раз за день спрашивала, не болит ли голова, заставляла выбирать самые длинные маршруты по пути из школы, чтобы я подольше погуляла. А еще не давала засиживаться за компьютером и постоянно принюхивалась, не курила ли я. Мне даже было неловко, что я заставляю ее так волноваться. Но Алеш оказался прав. Именно вот это общее беспокойство за меня их заметно сблизило. Без какой-либо искусственности и напряжения.

Раньше, когда мы гуляли втроем, Марта то обгоняла нас, то отставала. Или брала за руку меня. Однажды в субботу мы сделали большой круг: спустились с нашей горы на Малу Страну, перешли Влтаву и добрались до Старомнестской площади. И как раз успели к полному часу. Пока апостолы на Орлое проходили перед открытыми окошками, Костра важно звонил в колокольчик.

«Извини, Анна, не могу с тобой поговорить, я на работе».

Я рассказала Марте, как разговаривала с ним в детстве. И как одиннадцать с лишним лет назад он пообещал мне что-то хорошее. Алеш слушал и улыбался: он все это уже знал.

- И хорошее случилось? – Марта посмотрела на Костру и помахала ему рукой.

- Да. Мы познакомились с папой.

- А почему вы не поженились еще тогда?

- Так получилось, - Алеш поправил ей воротник куртки. – Но если б мы поженились тогда, у нас не было бы тебя.

Марта наморщила лоб, потом решительно взяла его за руку – первый раз сама. Вторую руку протянула мне.

- Пойдем туда, - сказала она, глядя на нас по очереди. – Где вы познакомились. Это далеко?

Мы переглянулись.

- Совсем близко, - ответила я, проглотив подступившие слезы.