Так хочет Бог - Андрей Муравьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где-то там, – он указал на северо-восток.
– С раненым на руках?
– Он вылечиться. Не из такого выкарабкивался.
Тоболь пожал плечами.
– Глупо. По-моему, надо…
Договорить ему не дали. Скрипнули доски лестницы. В комнату вбежал Пригодько.
– Что?
– Боэмунд!
Только сейчас Костя понял, что в какофонию боя вплелся топот десятков копыт.
– Мимо едет?
– Нет. Сюда!
Костя подхватил автомат и бросился наружу, успев остановить рванувшего следом Тоболя.
– Не спеши. Если тебя кто видел из норманн, то мог пожаловаться. Лучше не высовывайся.
Игорь щелкнул предохранителем автомата.
К счастью, оказалось, что предводитель лангобардов прибыл не для того, чтобы выяснять судьбу кого-то из своих воинов. В суматохе штурма целые отряды исчезали без следа.
Боэмунда интересовал человек, проведший в город армию.
Захар, не колеблясь, выступил вперед.
– Ты знаешь, как пробраться внутрь цитадели? – князь не стал ходить вокруг да около.
– Там трое ворот.
Сицилиец усмехнулся.
– Тайно пробраться и провести следом моих воинов? Так, как ты это сделал для нас на стенах?
Пригодько покачал головой.
– Меня не пускали туда. Ополченцы не должны были покидать стен.
Князь Тарентский нахмурился:
– Думай, армянин! Мне нужно попасть внутрь до того, как сельджуки приготовятся. Там все запасы, там казна!
Он начал теснить лошадью Захара. Скакун, чувствуя эмоции хозяина, нервно приплясывал.
– Мне НУЖЕН ход в цитадель!
Малышев не сдержался:
– Не требуйте от него невозможного, ваша светлость. Захар – оруженосец и христианин. Он и так сделал немало – открыл вам дорогу в город!
Последние слова он кричал уже прижатым к стене. Замызганные кровью телохранители, решив, что паломник проявил непочтительность к господину, своими щитами буквально впечатали Костю и Захара в стену забора.
Но слова дошли до князя.
– Он верный церкви?
Захар неловко перекрестился на латинский манер.
– И оруженосец?
– Рыцаря Тимо из Полацка. Наш господин пропал на пути к Антиохии, но мы не теряем надежды найти его, – Костя еле прохрипел это.
Боэмунд сделал знак. Русичей отпустили.
Тон сицилийца сменился.
– Ты, ведь, тоже оруженосец этого рыцаря?
– Верно.
Боэмунд задумался.
– Тогда я верю, что будь в ваших возможностях помочь мне во взятии цитадели, вы бы сами пришли ко мне.
Малышев склонил голову, подтверждая слова принца. Пригодько неловко кивнул.
Князь Тарентский скрипнул зубами.
– Мне следовало бы наградить вас, одарить золотом и землями? За то, что вы сделали сегодня?
Малышев выдержал тяжелый взгляд. Вопрос был риторический, да и тон высказывания пока еще совсем не походил на дружеский. Захар, уловив состояние друга, еле заметно положил правую ладонь на рукоятку револьвера.
– Не так ли?!
Костя решился:
– Это ваше право, мой принц.
Боэмунд ухмыльнулся:
– Скромность украшает даму, но не к лицу мужчине! На колени!
Он соскользнул с седла, на ходу вытаскивая меч.
Костя попробовал рвануться, но окружившие бородачи оказались быстрей. Плечи и руки сдавили тиски, ноги подогнулись от удара, мозолистые от весел ладони не дали упасть.
– Не на оба, а каждого на одно колено поставьте! – сицилиец шагнул ближе, занося меч над головами русичей.
Пригодько попробовал потянуть револьвер, но Костя, догадываясь о происходящем, несколкими словами успокоил друга. Хватка телохранителей на плечах и руках ослабла.
Сверху послышался характерный звук передёрнутого затвора калаша. Только этого не хватало!
– Тоболь! Убери автомат!!
– У него меч!
– Убери, я сказал.
Принц, уже не скрывая улыбки, поднял меч.
– За храбрость при взятии стен этой крепости, во имя Господа нашего, Иисуса Христа, святого Михаила и Георгия, дарую вам, благородные воины Константин и, – Боэмунд вопросительно глянул на Пригодько.
Тот промямлил:
– Захарий.
– И Захарий звания рыцарей. Служите делу Господа нашего и церкви христианской. Будьте опорой трона, защитой слабых и обездоленных. Не опозорьте того, кто дал вам это высокое звание… – он шлепнул лезвием меча по плечам склонившихся оруженосцев. – Снесите этот удар и ни одного более! Аминь.
Костя зашелся в кашле.
– Встаньте рыцари Константин и Захарий.
Русичи медленно встали.
Лицо лангобарда было серьезным:
– Золото на шпоры и пояса добудете сами. Город лежит перед вами, тут есть все, – он вложил меч в ножны и поправил фибулу, держащую плащ. – А теперь вспомните и выдайте мне все, что знаете о цитадели. Мне очень надо туда проникнуть… Побыстрей!
Костя отрешенно вслушивался в неторопливую обстоятельную речь сибиряка. Тот что-то рассказывал о входах и выходах, хранилищах воды, расположении арсенала. Захар даже пробовал чертить на песке улицы, но Боэмунд знаком показал, что не нуждается в плане.
Малышев потер щеку.
Что же получается? Они теперь рыцари? Самые настоящие?
От осознания вверх по груди побежали волны теплой, детской радости.
Костя поправил себя. До "настоящего" не хватает надела земли, фьефа. Такие участки владельцы земель раздают в ленное владение. Пока Костя и Захар подходят под категорию рыцарей-бродяг. Но и это не так уж мало!
В груди плескался океан счастья.
Малышев встряхнул головой. О чем думает? Наверху раненый Сомохов загибается, проблем полно, а он радуется новому значку? Красивому пионерскому галстуку? Добрый дядя повязал красную тряпочку, и теперь сердце распирает гордость? Так что ли?
Других ассоциаций, нежели пришедшая из детства сцена со вступлением в пионерию, в голову не пришло.
Костя всмотрелся в принца Тарентского.
Очень даже сам в себе этот властитель мелкого княжества. Из всего, чем он, по мнению войска, должен был наградить тех, кто открыл ему дверь и Антиохию, ушлый сицилиец выбрал самый дешевый вариант. Понимает, что раздавая по триста марок отличившемуся, как это сделал граф Тулузский, вручивший такую сумму Танкреду за взятие стратегически важного монастыря на склоне, князь долго не протянет. Но и прослыть скрягой ему не с руки – уйдут люди к тому, кто пощедрее. Вот и выбрал такую награду, чтобы и значимой была и карман не обременяла.
