Посмотри на неё - Лори Элизабет Флинн

СНАЧАЛА ПРЕДСТАВЛЯЮТ УЛИКИ, найденные полицией, и мне стоит признать, они говорят вовсе не в защиту Табби. Полиция предоставила фотографии проломленного черепа Марка, пряди волос Табби, половину отпечатка подошвы, полные злости текстовые сообщения, карту, доказательства ее неконтролируемого поведения, ревности и чувства собственничества. И, что хуже всего, они представили рюкзак – тот самый, набитый камнями, вместе с которым Марк полетел со скалы вниз.

Пэкстон говорит, что Марк не погиб, когда ударился о воду, но если принять во внимание то, что было дальше, жаль, что это было не так. Его легкие наполнились водой, и он, вероятно, умирал медленно. Для подтверждения своих слов Пэкстон вызывает криминалиста.

Подробности заставляют мое тело дрожать. Я слышу, как Табби всхлипывает, издавая едва слышный звук, больше похожий на писк. Обычно она издавала подобные звуки, когда мы смотрели ужастики и страдало какое-нибудь животное. Табби не выносит подобные вещи.

– Если мисс Казинс видела, как мистер Форрестер упал, и это все было несчастным случаем, то почему она не спустилась вниз к реке, чтобы проверить, остался ли он в живых? Вместо этого она сбежала с места происшествия, оставив после себя спорный отпечаток обуви, – Пэкстон разводит руками, обращаясь к присяжным, как актер.

В ходе перекрестного допроса адвокат Табби защищает ее.

– Моя подзащитная убедилась в том, что Марк скончался, и поскольку она ничего не видела в темноте, она ничего не могла сделать. Она решила, что лучшее, что она может сделать, это побежать за помощью, что она и сделала. Отпечаток обуви более не является уликой, поскольку он принадлежит ее сестре, которая ранее в тот же день ходила на пробежку в тех же кроссовках.

Бриджит сидит от меня на расстоянии вытянутой руки, но, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, я вижу, что она внимательно рассматривает свои колени. С каких это пор тот отпечаток подошвы стал принадлежать ей?

– Смерть мистера Форрестера наступила в двадцать один час тридцать шесть минут. Мисс Казинс не выбралась из леса до полуночи, по крайней мере, так она сообщила полиции. Это подтверждает ее сестра. Мой эксперт подтвердил, что время смерти было установлено точно, согласно состоянию тела мистера Форрестера. У мисс Казинс не могло уйти три часа на то, чтобы добраться до дома, даже если бы она шла медленно.

Пэкстон и Дэверо похожи на двух кружащих акул, которые пытаются найти кровь в воде. И крови здесь предостаточно.

– Моя подзащитная заблудилась, – говорит Деверо. – Солнце село в девятнадцать пятьдесят девять в тот день. Она была не знакома с местностью и бегала кругами, пытаясь выбраться из чащи, – она поворачивается к криминалисту. – Доктор Симс, можете ли вы подтвердить, что отпечаток был оставлен именно Табитой Казинс?

Бриджит ерзает на своем месте. Она выглядит так, будто хочет что-то сказать, но закусывает губу, с трудом сдерживая внутри слова. Не только слова. Целый мир. Я понимаю ее чувства, но сейчас не время. Все, что мне хочется сделать, так это закричать, что Табби этого не делала. Она не идеальна, но она не убийца.

– Нет, – отвечает доктор Симс. – Отпечаток обуви принадлежит человеку, на котором были кроссовки от «Найк» тридцать восьмого размера. Мы не можем утверждать что-то помимо этого.

Пэкстон вставляет ремарку. Он постоянно так делает даже тогда, когда не его очередь говорить. Типичный мужик.

– Доктор Симс подтвердил, что волосы на месте преступления принадлежат мисс Казинс.

Деверо дотрагивается до собственных волос.

– Одна сотня, мистер Пэкстон. Именно столько волосков в среднем женщина теряет в день, а с длинными волосами это еще более заметно.

С каждым свидетелем они обсуждают маршрут похода. Они так и называют его: маршрут. Как будто бы речь идет об отпуске. Пэкстон утверждает, что Табби спланировала поход, но Деверо настаивает на том, что это была идея Марка. Я думаю, что в истории переписки нет сообщений, которые что-то доказывают. Табби и Марк решили все на словах, как обычно это делают парочки, планируя романтический ужин или поход в кино.

Меня должны вызвать на трибуну как свидетеля защиты, но не сегодня. Наверное, меня вызовут еще не скоро, потому что суд может растянуться на дни, а то и недели. Он представляет собой тошнотворную игру в перетягивание каната. Сначала выступает обвинение. Пэкстон вызывает своего свидетеля, после чего Деверо может начать перекрестный допрос. Я обо всем этом узнала из Гугла. Мне хотелось прийти подготовленной, но я не готова видеть Табби, которая находится так близко, но в то же время так далеко. Я думаю над тем, кто сделал ей укладку и как она смогла накраситься. Может быть, ей помогла Деверо. Она похожа на женщину, которая нас понимает.

Я отключаюсь от реальности. Я смотрю на Кигана, который сидит через проход, и какая-то извращенная часть меня хочет расхохотаться, потому что все это напоминает мне ненормальную свадьбу, где я сижу с гостями со стороны невесты, а он – с гостями жениха. Я думаю о том, что было бы с Табби и Марком, если бы он не умер. Может быть, однажды они бы поженились, и я была бы подружкой невесты. Наверное, нет.

В основном я наблюдаю за Табби.

Она время от времени украдкой косится на Кигана или, возможно, на кого-то еще, кто сидит с ним в одном ряду. Может, на брата Марка, которого я видела один раз на вечеринке во время рождественских каникул и которого посчитала симпатичным. Может, Табби смотрит на родителей Марка, с которыми он ее так и не познакомил, пока они встречались, потому что Марк держал их на расстоянии, оправдывая это тем, что ему нравится, когда разные стороны его жизни не зависят друг от друга. Как будто бы его жизнь была шкафом с кучей ящиков, где футболки лежали в одном, штаны в другом, а Табби в третьем, секретном отделении, которое можно было открыть, когда Марку нужно было удовлетворить свои сексуальные потребности или получить чужое одобрение.

Я боюсь того, что будет говорить Киган. Он всегда ненавидел Табби. Такое ощущение, что он хотел, чтобы Марк принадлежал только ему.

Я боюсь присяжных – двенадцати человек, которые сидят и наблюдают, а некоторые из них даже делают заметки. Это люди, мимо которых я, возможно, проходила на улице, в торговом центре, встречала в Stop & Shop, а теперь они решают, виновна ли Табби. Я уже вижу, как одна из присяжных – хмурая женщина средних лет – что-то быстро пишет в свои заметки. Женщины вроде нее ненавидят девушек вроде Табби. Рядом с женщиной сидит мужчина, который выглядит более снисходительным. Он, возможно, будет готов поверить девушке, несмотря на стоящий вокруг шум. Я думаю, Деверо посчитала, что Табби будет лучше судить как взрослого человека, потому что присяжные в таком случае отнеслись бы к ней с бо́льшим сочувствием. Табби методично сообщила мне об этом в один из моих последних визитов.

– Я доверяю ей, но это похоже на русскую рулетку, – сказала она. – Все мое будущее в руках кучки людей, которых я не знаю. Если даже одному из них я не понравлюсь, то все кончено. – Она приставила палец к голове, имитируя дуло пистолета.