Бесчувственный… Книга 2 - Екатерина Юдина

И в итоге, я это сделала. Не потому, что на меня как-то подействовал взгляд Кары. Просто возникло ощущение, что мне и правда следует это выпить.

Отдав чашку обратно девушке, я легла. Не собиралась спать, но неожиданно для себя почти сразу провалилась в сумбурную темноту.

Временами я просыпалась, но лишь однажды вынырнула из темноты достаточно сильно, чтобы понять, что происходило вне моих сновидений. Тогда, посмотрев в окно, я увидела, что рядом с домиком собрались люди из поселка. Они что-то бурно говорили. Кара, стоя на крыльце, их слушала, а потом прогнала. Ей хватило лишь нескольких слов, чтобы все эти люди послушно ушли прочь.

Я смотрела на отдаляющиеся спины, а потом легла и опять заснула. Следующее мое пробуждение было глубокой ночью. Кара сама меня растолкала. Взяла за руку и повела на улицу. Там горел яркий костер и, усадив меня рядом с ним, девушка вновь дала мне что-то выпить. После чего умостилась рядом и, закрыв глаза, бросила в костер фрукт желтого цвета.

Я впервые видела, как фрукт сгорал подобно сухой ветке. Словно огонь его пожирал, а Кара раз за разом скармливала жарким языкам новые лакомства. Вновь открыв глаза, она смотрела на всполохи. Иногда хмурилась, а временами вовсе широко раскрывала глаза. И лишь, когда костер потух, она перевела взгляд на меня.

Почему-то кивнула.

Я не понимала, как ко всему этому относиться. Как минимум, подобное для меня было странно и даже жутко. Но сама Кара у меня отторжения не вызывала. Скорее она казалась сильным, волевым человеком.

Оставшуюся часть ночи мы не спали. Сидели на деревянном крыльце и пытались разговаривать. Постепенно я начала понимать девушку. Нет, значения ее слов все еще не знала, но будто бы чувствовала, что именно она хотела сказать, или спросить. Помогало и то, что Кара старалась произносить как можно меньше слов, но в каждое их них она вкладывала соответствующие эмоции, очень часто что-то рисуя на земле.

Я старалась делать так же, как и она. Не выпуская камень из ладони, на земле изображала рисунки.

Так я узнала от девушки, что на острове были другие люди, но они являлись такими же жителями острова, как и те, кто находился в этом поселении.

А вот чужаков тут не было. Кара с помощью рисунков объяснила, что для них существовал только этот остров. Другого мира и иных людей для них просто не было.

Я кивнула, а потом вспомнила о том, что тот мальчик, которого я встретила на берегу, написал мне дату. Значит, как минимум, дни они считали так же, как и мы.

Я написала на земле дату и Кара, посмотрев на нее, повела меня в дом. Под одним из столов у нее был ящик и, открыв его, она показала мне календарь. Очень старый. Ему было уже шестьдесят три года, но с помощью жестов и очередных рисунков, Кара объяснила, что когда-то сюда приплывали чужаки. Кое-чему обучили, а потом обратно уплыли. С тех пор тут никого не было и гостей тут не ждали.

То есть, уже больше шестидесяти лет кораблей рядом с островом не было. Или они его очень тщательно огибали.

Сказать, что для меня это стало очередным ударом, значит, ничего не сказать.

Но я опять попыталась мысленно успокоить себя. Не следовало раньше времени опускать руки. Сделаю это и все будет потеряно.

Тем более, был один плюс — на календаре я увидела, в какой стране он был изготовлен. Ларион. Хоть что-то знакомое и понятное.

* * *

Я начала исследовать этот остров. Ходила от одного его края к другому. Кара всегда была рядом. Жестами она объяснила, что мне одной в лесу небезопасно. Пока что я не видела диких зверей, но почему-то не сомневалась в том, что они тут есть.

Неизменным было то, что жители поселка все так же меня боялись. Только в детях не было страха и, всякий раз, когда мы с Карой возвращались, они нас окружали, норовя потрогать меня за руки. Я разрешала. Мне нравились эти дети. И именно благодаря ним я начала учить местный язык. От них слышала часто повторяющиеся слова и, понимая их значение, запоминала.

Со временем дети вообще стали моими учителями. С деловым видом, водили по деревне и указывая пальцами на какие-то предметы, говорили их названия.

Это помогало отвлечься. Изучая местный язык и помогая Каре с лечебными травами, я кое-как приходила в себя и хотя бы на время отвлекалась от крайне плохих мыслей, которые раз за разом твердили, что из этого острова нет пути домой. Разве что плести из коры лодку.

Если честно, я всерьез задумывалась над этим и даже донесла до Кары свою мысль, но она назвала меня каким-то словом, которое, я не сомневалась, означало ругательство.

Девушка нарисовала на земле поломанную лодку и высокие волны.

Для меня это стало очередной подножкой, после которой я упала и долго не могла встать.

Через пару дней мое самочувствие вовсе значительно ухудшилось. Я думала, что это из-за непривычного для меня климата, воды и еды. Поэтому считала, что вскоре мне полегчает. Вот только, становилось хуже. Я не могла есть и пить. Чуть что, меня сразу тошнило.

Однажды, не выдержав, я у Кары попросила лекарство. Пальцев указала на ее травы и попросила дать что-нибудь.

Она отрицательно качнула головой и положила ладонь на мой живот, после чего указала на ребенка, который неподалеку игрался каменными фигурками.

То, что она пыталась мне сказать, было предельно ясно, но я этого все равно не понимала. Вернее не воспринимала.

— Подожди… Ты говоришь, что я беременна?

Кара не поняла моих слов, но опять погладила мой живот.

Я рассмеялась. Для меня нечто такое было абсурдным. Но, когда я вспомнила, что на этот момент я находилась на острове уже две недели и все это время у меня была задержка, мне уже стало не смешно.

Теперь я начала паниковать.

Тем более, мое состояние все ухудшалось и ухудшалось. Временами я вообще не могла встать с кровати. Ничего не ела и не пила.

В моменты, когда мне было совсем плохо, я клала ладонь на живот. Думала про Райта и про нашего ребенка. Хотелось улыбаться, но я плакала, ведь боялась, что с моим здоровьем происходит что-то плохое. А если с ребенком случится что-то ужасное? Вдруг я не смогу выносить?

Мне было очень страшно. Все же это моя первая беременность и даже в хороших условиях она вызывала бы волнение. Тут же она пропитывалась паникой.

— Не переживай, — это мне раз за разом говорила Кара. На этот момент я уже немного знала их язык. Во всяком случае, хотя бы самые основные слова. Или те, которые касались меня и часто произносились. — Ребенок очень сильный. Его тяжело выносить. Но ты сможешь.

Она еще что-то говорила, но суть остальных слов я не уловила.

Мне и этих хватило, чтобы понять, что девушка права. Паникой я себе не помогу.

И уже с этого момента я начинала понимать каково это насильно заставлять себя успокаиваться. Думать о хорошем. И тянуться только к этому.