Главный противник - Алексей Колентьев

Справа послышался отдалённый гул моторов, потом по дороге, разбрызгивая грязь, промчался бронеавтомобиль, а следом ещё три грузовика. Я перевёл взгляд влево, чтобы подробнее рассмотреть конвой. Все три бортовых машины шли легко, в закрытых тентованных кузовах, скорее всего, ничего не было. Сколько человек сидело в кабинах, разглядеть не удалось из-за глухих бронещитков с узкой горизонтальной смотровой щелью. Спрятав прицел в боковой карман брюк и левой рукой отжав тангенту рации, даю длинный тоновый сигнал готовности левофланговой штурмовой группе. Участок грунтовки, в который конвой наёмников уже втянулся, шёл с небольшим подъёмом вверх, так что машины снизили скорость. Скоро должна сработать оговоренная раньше уловка. В наушнике раздался разбавленный лёгкой статикой помех глухой голос Ирины:

– Коса – Лешему, три ноля шесть! Зелёный.

Девушке вторил хрипловатый шёпот Мишки, приятель работал с ней в паре, чему сначала вроде бы не обрадовался. Однако после некоторой пикировки и пары проигранных девушке состязаний Михась признал, что не он один знает, с какого края стреляет винтовка. В конце концов они спелись и на дело вышли в паре.

– Рысь – Лешему, дубль. Зелёный.

От дороги послышался визг тормозов, моторы вразнобой взревели и затихли. Потом ветер донёс громкие, но неразборчивые голоса людей. Я стал подниматься, давая знак Варенухе идти следом. Бывший водила смотрелся браво в американских шмотках, однако в его случае нам пришлось повозиться, пока Сергей не научил Варенуху обращаться с американским пулемётом, в просторечии именуемым «пила». Семёныч держал импортный «ствол» словно игрушку – в его руках довольно массивный пулемёт выглядел как короткий автомат в моих. Ещё он нацепил форменное кепи козырьком назад, а глаза его теперь прятались за стёклами тёмных солнцезащитных очков-«капель». Сей аксессуар он стащил уже давно, прятал трофей где-то в вещах и вот теперь решил дополнить им образ западного человека, каким он видится обычному российскому дальнобойщику. Я не возражал, тем паче что очки Семёныч снял с врага, подобного которому сейчас придётся изображать. Вообще, с подготовкой захвата возникло много мелких проблем: например, бесшумных пистолетов было только два на весь отряд. Да и то Варенуха сберёг свой ПБ случайно, по куркульской привычке положив его вместе с каким-то личным хламом в рюкзак. Бывший водила научился им пользоваться вполне прилично, однако с пулемётом у него выходило лучше. Остальные работали с бесшумным пистолетом значительно ловчее, Семёныч же боялся безоружного боя, сказывались последствия того давнего случая с пленным поляком. ПБ – очень специфическое оружие. Из-за «тихаря» его боеприпасы имеют невысокую пробивную силу, часто палить тоже не выйдет из-за нередкого «утыкания» пуль в мембрану «тихаря». Поэтому целиться и стрелять нужно очень точно. Однако тут возникает другая проблема – дефицит опытных, обстрелянных бойцов, а Семёнычу я верю. Пришлось переделать план таким образом, чтобы близкий захват работали Алекс и Сергей, а Варенуха шёл со мной к тем, кто будет сидеть в закрытых машинах. Вот теперь он шел сзади, и я надеялся, что в нужное время всё получится как надо. Мы ещё некоторое время шли вдоль дороги и снова остановились, лишь когда с вставшим конвоем нас разделяло метров двадцать. Грузовики стояли с урчащими на холостом ходу двигателями, никто из водителей двух крайних машин на дорогу не вышел. Впереди у джипа суетились трое: долговязый грузный мужик с бритой наголо шишковатой башкой, на вид лет сорока, и двое похожих, словно братья, чернявых парней чуть помладше. Долговязый тыкал указательным пальцем в капот джипа, куда один из двух «братьев» то и дело нырял на короткое время. Я махнул Варенухе рукой, указывая на кузов крайнего грузовика, сам же, не оглядываясь, двинулся к кузову второй машины. По опыту первого угона импортного грузовика я знал, что водители часто открывают в кабине бронештору, заменяющую стекло заднего обзора, когда кузов забран тентом. Так и видимость защиты сохраняется, и вентиляция какая-никакая. Встроенный кондиционер там совсем слабый, это я тоже знал из первых рук. Рывком забравшись в пустой кузов, я осмотрелся: шторка действительно приоткрыта, оттуда тянуло сигаретным дымком, слышался негромкий разговор. В полуприсяде я пробрался вперёд и заглянул в кабину через открытую на две трети заслонку. Водитель только что нагнулся, чтобы прикурить новую сигарету. Чернокожий пассажир громко рассказывал какую-то похабную, судя по выражению лица, историю. Я вынул пистолет и правой рукой дал сигнал тоном рации к началу захвата. Первая пуля досталась в основание черепа водителю, который как раз в этот момент уронил зажигалку и наклонился за ней под рулевую колонку. Мёртвое уже тело пронзила судорога, негр, сидевший рядом, тоже наклонился влево, чтобы помочь приятелю. Я выстрелил ещё раз и попал наёмнику под ухо, пуля вошла в череп под углом, но так и осталась внутри. Человек беззвучно повалился на водителя и замер. Снаружи было тихо, пока вдруг не треснул повторенный лесным эхом одиночный автоматный выстрел. Сразу после этого ожила рация, послышался срывающийся Мишкин голос:

– Леший, ситуация «три». Сектор чист.

Это означало, что у нас уже есть потери. Вернув пистоль в кобуру, я выбрался из грузовика и пошёл к головной машине. Там всё выглядело, как и планировалось: долговязый, бывший тем самым подельником Матинелли, сидел на земле, прислонившись к боку машины и зажимая дыру в простреленном плече, а двое чернявых «братьев» валялись слева на дороге у всё ещё открытого капота джипа. Алекс и Сергей чётко отработали, судя по положению трупов, им удалось убрать обоих трофейщиков одновременно. Алекс уработал своего ножом, Сергей же просто свернул иностранцу шею приёмом, которому я обучил всех, кто прошёл отбор в группу. Навстречу мне вышел Михась, держа своё любимое ружьишко стволом вниз, капюшон лохматой накидки он откинул, взгляд был пустым.

– Ан… Ропша… Семёныча наглухо завалили. Там он, у второй машины…

Новость не сразу дошла до сознания, на короткий миг стало темно в глазах. Внешне спокойным голосом я приказал:

– Стереги иностранца, да кинь ему какую-нибудь ветошь, а то кровью истечёт, как свинья. Я пойду посмотрю.

Перейдя на другую сторону дороги, я увидел, как Сергей с Алексом, оттащив массивную тушу бывшего водилы, снимают с безвольного тела «броник», распарывают куртку. Но даже издали было видно, что Варенуха мёртв: кожа бледная, а от пассажирской дверцы грузовика тянется густой кровавый след. Я подошёл ближе, присел возле покойника и, отведя руку Сергея, бросил сквозь зубы:

– Не надо ничего, холодный он. Как всё вышло?

Пулемётчик встал и, поведя массивными плечами, как бы сбрасывая напряжение, стал обстоятельно излагать:

– После сигнала всё ровно шло. Мы с Саней нахватили тех двоих, у джипа, никто даже пикнуть не успел. Бритый увалень нам даже помог – выбил пистоль у Саниного «крестника», когда тот ногами засучил. Потом Ирка шмальнула лысому в плечо, тот сел… Я уже хотел приборку делать, а тут выстрел от машины. Саня первым подскочил, но поздно. Амер недостреленный был, на последнем вздохе выстрелить успел…

Я кивнул: рана говорила о том, что пуля прошла над верхним срезом «броника», крутанулась, отскочив от ребра, и порвала артерию. Смерть наступила почти мгновенно. Лицо его, с заострившимися чертами, было искажено предсмертной судорогой. Он словно хотел вздохнуть ещё раз, но кусок горячей стали помешал. Было понятно, как это произошло: Варенуха открыл дверь, наклонился, чтобы выволочь труп из кабины, а тот выстрелил в первого, кого увидел. Невезуха. Я встал, затем нащупал за клапаном левого нагрудного кармана окровавленной куртки Семёныча красную звёздочку, какие мы носили с того памятного налёта на аутпост, и, бережно отцепив её, спрятал к себе в самошитый кожаный мешочек, который с недавних пор носил на шее. К двум простым звёздам цвета хаки теперь прибавилась одна, красная. Двое часовых там, у южной тропы, теперь вот почти ставший родным старик, потерявший всё. Бойцы, между тем, уже выволокли трупы амеров из кабины грузовика, Алекс стоял возле меня с куском камуфлированного брезента, видимо, найденным при обыске. Вместе мы завернули тело Варенухи, туго спеленали его, перемотав верёвкой.