Прощай, молодость - Дафна дю Морье

С того дня погода стала переменчива, выпадали хорошие дни, но, на мой взгляд, недостаточно хорошие, чтобы послужить предлогом для отъезда из Парижа. Так мы никуда и не уехали, а через неделю похолодало, листья покрыли землю, деревья оголились, и из-за каждого угла дул резкий ветер.

Я позабыл о бабьем лете. У меня были закончены все три акта пьесы, но третий не вполне меня удовлетворял, и я переписал начальные сцены. Еще немного отшлифовать — и все будет в порядке. После этого я собирался пересмотреть свой роман и изменить конец, а также немного сократить весь текст. Правда, я считал, что он и так недостаточно длинный. В общем, работе не видно было конца, и она была волнующей и интересной. Я не мог не чувствовать себя важным лицом. Когда у меня будет достаточно материала, я поеду в Лондон и найду издателя. Я полагал, что это будет несложно. Однако все это наступит позже.

Однажды мне вдруг пришло в голову, что профессор, который преподавал Хесте музыку, несомненно, начал новый семестр, а она мне ничего не говорит. Я вспомнил об этом сразу после ленча.

— Кстати, — осведомился я, — а как обстоят дела с твоей музыкой?

— Я понимаю, о чем ты, — ответила она, — это ужасно, не так ли? Я была такой ленивой!

— Полагаю, — продолжал я, — что твой семестр уже начался и ты захочешь продолжать?

— Я целую вечность не подходила к роялю, — призналась она. — Наверное, профессор придет в ужас. По правде говоря, я немножко боюсь.

— Ты же вольна поступать с этим как хочешь, не правда ли? — спросил я.

— Конечно, — подтвердила она.

На следующее утро она пошла повидаться с профессором и договориться о следующем цикле уроков.

Я вспомнил об этом только вечером, когда закончил свою работу, запланированную на тот день. За обедом мы молчали: я был погружен в свои мысли и пьесу, а она была какой-то притихшей и только без единого слова передавала мне то, что я просил.

Я смотрел, как она крошит кусочек хлеба в пальцах, и вдруг мне захотелось, чтобы она развеселилась и засмеялась, потому что мне не помешало бы немного веселья теперь, когда день был закончен. Мне не нравилось, что она такая скучная — она должна быть готова подстраиваться под мое настроение.

— Не будь такой скучной, — сказал я.

Она взглянула на меня и возразила, улыбнувшись:

— Я не скучная.

— Ну, сделай же что-нибудь со своим лицом, дорогая.

— Прости, я не думала, что выгляжу скучной. К тому же я полагала, что ты озабочен своей пьесой.

— О нет, она хорошо идет, я вполне удовлетворен.

— Как я рада, Дик.

— О, дорогая, ты не представляешь себе, какое это удовольствие — писать! Теперь я это знаю.

— Могу себе представить.

— Нет, не можешь. Ты и понятия не имеешь. Это грандиозно! Я хочу сказать, в сочинительстве есть что-то такое… Между прочим, как прошел твой урок? Я совсем забыл о нем!

— Ах, это.

— Да. Все прошло удачно?

— Нет, не совсем.

— Наверное, скучно было.

— Странно было снова увидеть профессора.

— Что он сказал?

— Он не слишком много говорил.

— Полагаю, он устроил тебе сцену из-за того, что ты не занималась? Старый дурак.

— О! Ну…

— Наверняка сначала твои пальцы не были гибкими, но скоро все наладится.

— Конечно.

— Когда состоится концерт?

— Думаю, в конце ноября или в начале декабря.

— Тебе придется хорошо поработать.

— Я не буду участвовать.

— Боже мой, но почему же?

— Я недостаточно хорошо играю.

— Кто это сказал? Но ты же сама мне говорила, что он хочет, чтобы ты участвовала в концерте.

— Да, но это было четыре месяца тому назад. Теперь все изменилось.

— Дорогая, я не понимаю.

— Я же все это время совсем не занималась, Дик. Другие ученики работали все лето. Теперь они меня обогнали. Это вполне справедливо.

— А по-моему, это безобразие.

— Нет, я все понимаю. Это моя вина. Профессор говорил мне, что музыка требует постоянной работы, без перерывов, и нельзя допускать, чтобы что-нибудь мешало. Это единственный способ чего-то добиться. Я не старалась, и теперь я просто одна из его заурядных учеников, на которых можно не обращать особого внимания.

— Ты разочарована?

— Поначалу была. Не знаю, наверное, это меня не слишком сильно волнует. Кажется, мне больше и не хочется. Я утратила интерес.

— Бедняжка!

— Все хорошо.

— Ты продолжишь брать уроки?

— Возможно, два раза в неделю. Я могу там заниматься. К тому же у меня будет какое-то занятие.

— Как не повезло! Я считаю, что этот тип просто дурак и не знает своего ремесла. Должен радоваться, что ты не устроила скандала.

Я поискал в кармане свой портсигар. Потом попросил у гарсона спички.

— Так о чем мы говорили? — спросил я. — Ах да, твоя музыка! Тебе это, верно, наскучило? Ты знаешь, дорогая, думаю, на следующей неделе я смогу приступить к работе над книгой: ее нужно слегка сократить. Будет занятно снова к ней вернуться. Я придумал новый финал, который действительно хорош. Помнишь, старый был слишком неожиданным. Я объясню тебе свою новую идею. — Я подался вперед в волнении и продолжил рассказывать ей о своей книге.

Было уже совсем поздно, когда мы добрались домой. Обсуждение с Хестой новой идеи, по-видимому, меня вдохновило: я не мог ждать. Пройдя к письменному столу в своей комнате, я сел с тем, чтобы записать пару мыслей. Но как только я начал писать, мне было уже не оторваться. Я забыл о времени. Хеста позвала меня из другой комнаты.

— Ты не ложишься? — спросила она.

— Я недолго, — прокричал я в ответ. — Ты спи, если устала. Я тебя в любом случае не разбужу.

Она немного помолчала, потом снова обратилась ко мне:

— Дик, тебе вредно так поздно засиживаться за работой. Остановись.

Я притворился, будто не слышу, и не ответил ей. То, чем я занимался, было очень важно для меня.

Вскоре я услышал ее шаги, она вошла в комнату в пижаме и опустилась на колени возле меня.

— Уже почти два часа, — сказала она, — тебе нужно немного поспать. Правда, ты же не можешь сидеть здесь всю ночь!

Почему ей нужно обязательно входить, она же видит, что это меня раздражает — и как раз в тот момент, когда у меня мелькнула мысль!

— О, дорогая, пожалуйста, оставь меня в покое, — ответил я. — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ко мне пристают с пустяками! Почему ты беспокоишься? Я мешаю тебе спать?