Первый всадник - Джон Кейз

Несколько секунд, которые пришлось так пролежать, казались вечностью. Легкие требовали воздуха, сердце нещадно колотилось, зато враг расслабился, самую малость. Больше и не требовалось.

Фрэнк сбросил его с себя и вскочил, чтобы добить, пока тот лежит. Но враг был слишком ловок, а у Фрэнка от хлороформа кружилась голова. Противник увернулся и встал на ноги.

Теперь Дейли его разглядел: черные джинсы и футболка, рыжеватые волосы, струйка крови из носа. Фрэнк бросился вперед, но боль в ребрах мешала двигаться, не давала как следует выпрямиться.

Враг успел добежать до выхода.

— Клод! — крикнул он наружу, выскочил и захлопнул за собой дверь.

Фрэнк схватился за ручку, но она не поворачивалась. Неудавшийся киллер держал ее с той стороны. Внезапно она распахнулась, ударив Дейли по голове и отбросив назад. В двери показалось окровавленное лицо, позади него — еще одно, смуглое и злое. Опять запахло хлороформом.

Им двигал страх, а спас — футбол. Идти в нападение Фрэнк научился еще в школе. Он нагнул голову и рванул вперед.

Атака застала их врасплох: они не удержали равновесия и отступили к лестнице. Фрэнк продолжал напирать, пока все трое не покатились вниз водоворотом ушибленных голов и размахивающих кулаков.

Сквозь грохот донесся голос:

— Эй! Что тут происходит?!

Драка тем временем докатилась до первого этажа. Нападавшие вскочили и метнулись к выходу, сбив по пути Карлоса — соседа — и выбив у него из рук пакеты с продуктами.

— Эй! — только и смог крикнуть тот.

Фрэнк поднялся, уцепившись за перила, и бросился на улицу… Поздно. Враги прыгнули в черный грузовичок, припаркованный у соседнего дома. Дейли побежал за ними, надеясь разглядеть номер, но они мгновенно сорвались с места и уехали.

— Господи, — простонал он. Ребра нестерпимо болели. Его догнал Карлос с головкой лука в руках.

— Фрэнк, что здесь творится?!

Оззи Вилас подготовил образцы. Вирусы чрезвычайно малы — в типографской точке уместится несколько миллионов вирусных частиц. В крови и тканях они рассредоточены, к тому же их количество варьируется в зависимости от инфекции. Поэтому исследователи предпочитают выращивать образцы искусственно, обычно на срезах обезьяньей почечной ткани. Иногда для репликации используют так называемую полимеразную цепную реакцию.

Подготовленные образцы с повышенной концентрацией вируса были запечатаны в металлические контейнеры со значком бактериологической угрозы.

В Национальном институте здоровья работало немало операторов электронного микроскопа — Энни постоянно прибегала к их услугам, потому что терпеть не могла возиться с этим сама. Каждый огромный агрегат требовал отдельной изолированной комнаты — обычно в подвале и, естественно, без окон. Потому ей там и не нравилось. Как будто тебя заживо похоронили.

Энни заглянула в микроскоп и нахмурилась. Вирус гриппа напоминает мячик с шишечками и наростами на поверхности. Это поверхностные антигены — гемагглютинин и нейраминидаза. У каждого штамма их форма различна. Иммунитет к одному конкретному штамму означает, что иммунная система организма распознает форму антигенов и нейтрализует их. Образец, на который смотрела Энни, выглядел… странно. Такой вирусной частицы она еще не видела. Она казалась скользкой, как будто вымазанной в какой-то слизи.

Энни вгляделась пристальнее. В микроскопе может что угодно померещиться. В распечатанном виде микроснимок обычно становится четче. Она сделала несколько распечаток — Центр контроля инфекционных заболеваний наверняка затребует копию, — высушила их и отнесла в свой кабинет, чтобы сравнить с хранящимися в компьютерной базе данных микрографами штамма А/Пекин/2/82.

Старый компьютер мучительно долго обрабатывал запрос. Наконец Энни нашла, что хотела, и прикусила губу. На экране отобразился практически тот же снимок, только четкий. Никакой размытости на нем не было и в помине. Энни распечатала и его.

Вместе с образцами вируса Оззи предоставил препараты с результатами иммунофлуоресцентной реакции — это простейший способ определить штамм вируса. Антитела, окрашенные флуоресцином, вступают в контакт с вирусом. В флуоресцентный микроскоп видно, как вирус, вступая в контакт с антителами, загорается ярко-зеленым светом.

В данном случае картина оказалась иной. Несколько частиц засветились, но непривычно тускло. Кроме того, огоньков должно быть гораздо больше. Антитела словно не видели вирусных частиц.

К Киклайтеру Энни чуть не бежала. Они по очереди принялись рассматривать флуоресцентные тесты.

— Будь я проклят, — пробормотал профессор. — Иммунного ответа почти нет!

— Да, — кивнула Энни. — Я думаю, что все дело в слизи.

— Неудивительно, что этот грипп так долго тянется. Полагаете, кто-то прибегнул к помощи генной инженерии, чтобы подавить реакцию иммунной системы?

— Если и не подавить, то отсрочить, — кивнула Энни. — Видимо, в конце концов она все-таки наступает, иначе на тестах была бы полная темнота.

— Действительно.

К концу совещания с Киклайтером и Центром контроля инфекционных заболеваний Энни совсем выбилась из сил и уже не могла сдержать зевоту. Зато теперь понятно, почему ее собственный грипп все не проходит.

Когда Энни ушла, Киклайтер еще совещался с кем-то по телефону — она просто махнула ему рукой. С ее предложением обратиться в ФБР Киклайтер согласился, хотя и с неохотой. Его больше волновало научное применение находки.

— Удивительно! — доносилось от телефона. — Вирус просто маскируется! Надо немедленно выяснить, как это сделано: если удастся обратить эффект и усилить иммунный ответ…

Энни устало поежилась — к ночи стало прохладно. Фонари выхватывали из тьмы колонны света. С Висконсин-авеню и Белтвей доносился шум машин. Те силы, которые оставались после совещания, ушли на долгий путь через огромную, почти пустую стоянку Национального института здоровья. Наконец Энни села в свою «хонду» и вздохнула. Больше всего на свете хотелось спать.

Она стояла перед поворотом на Висконсин-авеню, когда раздался металлический лязг и сильный удар прижал Энни к сиденью.

Врезались сзади.

Ну вот, только этого не хватало. Она высморкалась и устало начала отстегиваться. Теперь еще и полиции дожидаться придется.

Парнишка в бейсболке уже вылез и сокрушенно рассматривал искореженное левое крыло ее машины.

— Отец меня убьет, — причитал он. Крыло едва держалось, табличка с номером болталась на одном болтике. На асфальте россыпь осколков — задний габаритный фонарь. — Простите меня, мэм, я не хотел, я просто… Наверное, нам надо вызвать полицию?

— Наверное, — вздохнула Энни.

С местом аварии поравнялся грузовичок «Ю-хол», из окна высунулся рыжеволосый мужчина: